Вангелия - читать онлайн книгу. Автор: Анна Берсенева, Владимир Сотников

Теперь их оставалось только оплакивать – это понимали все.

Закончилось время, когда еще можно было надеяться, что на «Курске» остались живые, когда слышно было еще, как стучат они изнутри затонувшей подводной лодки, надеясь на помощь.

Помощь не пришла, и мир ужаснулся этому даже больше, чем самой катастрофе «Курска», и оплакивал теперь его команду со всей искренностью, на которую способно человеческое сердце.

И в эти первые дни после того, как стало понятно, что «Курск» погиб, у многих всплыло в памяти пророчество, сделанное когда-то слепой болгарской женщиной: «Курск скроется под водой, и весь мир будет его оплакивать».

В тот год, когда оно прозвучало – за много лет до катастрофы, – в него никто не поверил. Это и понятно: с чего вдруг город, лежащий в лесостепной полосе, должен скрыться под водой? Где рядом с Курском такие реки, которые могут нести подобную угрозу? Тогда люди говорили об этом пророчестве в основном со словом «якобы».

И вот теперь оно приобрело совсем иной смысл, и женщина, которая его сделала, снова, через четыре года после своей смерти, оказалась в фокусе всеобщего внимания, как это было при ее жизни. Немало людей, узнавших о тех ее словах только теперь, чувствовали суеверный ужас.

Но те, кто близко знал ее при жизни, относились иначе и к пророчеству о «Курске», и ко всем другим ее предсказаниям, и к ней самой… Многие из них, близких, растревожены были сейчас воспоминаниями о ней и потому пристально вглядывались в прошлое – в каждое мгновение ее жизни.

С того первого мгновения, когда явилась на свет ее душа.

– Дай нашей дочке имя… – голос роженицы еле доносился из угла, где стоял ее топчан. – Пойдите, прохожего спросите. Как положено…

Отец новорожденной девочки, конечно, знал, как положено: кто-нибудь из родни должен выйти на улицу и спросить у первого встречного, как назвать младенца. И как этот случайный человек скажет, так тому, значит, и быть. Но зачем же делать это сейчас?

– Куда спешить? – сказал отец девочки. – Вряд ли она выживет.

Он не то чтобы не хотел исполнить старинный обряд. Просто рассудил, что незачем тратить время на пустое дело – видно ведь, что младенец не жилец. Родилась эта девочка прежде срока, а когда ее завернули в овчину и положили на теплую печь, то даже не захныкала. Да и сейчас надо очень внимательно прислушаться, чтобы различить ее дыхание. Так зачем же ей имя? Не понадобится.

Отец девочки не был злым. Но какой крестьянин рассудил бы иначе? Тем более если этот крестьянин так беден, как Панде Сурчев, у которого только что родилась дочка. Да, родилась… Панде впервые понял, что почему-то совсем и не думает об этом событии. Но разве он виноват в том, что нужда его задавила и думать он может только о хлебе насущном?

– Ладно тебе, Панде, – голос его матери прозвучал почти укоризненно. Она оглянулась на роженицу и понизила голос. – Как бы Параскева сама не померла. – И сказала уже громко, успокаивая невестку: – Не плачь. Я пойду спрошу имя.

Параскева все равно заплакала. Понятно, жалко ей, что девочка помрет, все-таки первый ребенок. Бабка недовольно покачала головой и вышла на улицу.

Ночь была такая, какой бывает она только в горах зимой – совершенная в своей красоте. Даже бабка, привыкшая и к величественным горным вершинам, и к ярким звездам, залюбовалась ими сейчас. Все, что происходит под таким небом, происходит ведь не только в жизни человеческой, но и во всем мироздании, законы которого человеку не узнать никогда.

Но одну лишь секунду смотрела бабка на горы и звезды. Не за тем она вышла из дому поздним вечером да и на свет не за тем родилась, чтобы попусту в небо пялиться. А зачем она родилась? Да кто же это знает, и зачем же это знать?!

– Здравствуй, Магдалена, – сказала бабка. Хорошо, что первым попался ей на сельской улице не чужой человек, а соседка. – Как назвать мою внучку?

– Уже родилась? – Магдалена посмотрела с интересом. – Что-то рановато.

«Вот злыдня! – подумала бабка. – Уже прикидывает, не обрюхатил ли кто невестку, пока сын батрачить уходил! Будто я не знала бы, если б так».

Но женщины есть женщины, им лишь бы посудачить, не ругаться же из-за этого с соседкой.

– Скажи имя, – поторопила бабка.

– Назови Андромахой, – со злорадным удовольствием проговорила Магдалена.

«Вот же подлая! – сердито подумала бабка. – И знает ведь, что отказываться нельзя».

В селе Струмице кто только не живет – и греков хватает, и македонцев, и сербов. Но Панде Сурчев к ним ко всем при чем?

– Андромаха? – пожала плечами бабка. – Зачем девочке греческое имя? Ведь мы болгары.

– Ну и что? – Лицо Магдалены расплылось в лживой улыбке. – У меня невестка Андромаха. Такая красавица!

«Не чета твоей», – прочитала бабка в ее глазах.

Что отвечать такой ехидне? Бабка и не ответила – пошла дальше. И только за околицей пробормотала себе под нос:

– Зачем девчонке чужое имя? Бог с ним, с обычаем!

Она уже решила придумать имя сама, но тут увидела в темноте еще какую-то тень. Это был мужчина, и совсем не знакомый. Бабка даже замедлила шаг – мало ли кто бродит ночами! Может, ограбить хочет. Но и не бежать же от прохожего, тем более что имя для внучки так еще и не выбрано.

Бабка пошла навстречу незнакомцу. И чем ближе она подходила к нему, тем спокойнее ей почему-то становилось. Словно шла впереди него теплая волна, хотя быть этого, конечно, не могло: холодно зимою в горах, а эта зима, 1911 года, выдалась особенно морозной и снежной.

– Вечер добрый! – громко сказала бабка. Прохожий не остановился. – Скажи, как мне назвать мою внучку?

– Вангелия, – ответил он не задумываясь.

– Вангелия? – удивилась бабка.

Все было странно в этом человеке: и тепло, словно бы идущее впереди него, и уверенность, с которой он назвал имя для девочки.

– Вангелия, – повторил незнакомец. – Знаешь, что это означает? Та, что несет благую весть.

Этого бабка не знала. Но имя ей понравилось. Даже жаль, что такое красивое имя достанется внучке, может, совсем не надолго. Она чуть не сказала об этом прохожему, но спохватилась, что говорить такое, пожалуй, нехорошо. Впрочем, он ничего и не спрашивал – шел куда-то за околицу и даже не оглядывался.

Бабка уже почти перестала различать его силуэт в темноте – звезды-то дают свет только небу, не людям, – когда он все же приостановился, обернулся и повторил, словно беспокоился, что она не расслышала:

– Вангелия, Вангелия!