Недоверчивые сердца - читать онлайн книгу. Автор: Мэрилайл Роджерс cтр.№ 4

В годы ранней юности эти два мальчика жили под одной крышей с ней и ее старшими сыновьями. В отличие от других особ мужского пола, попадавших в ее круг, Гаррик ее сразу невзлюбил. Сначала она извиняла его отношение тем, что это наследственная черта: его отец был известен своим презрением ко всему женскому роду. Она изо всех сил старалась быть ласковой и приветливой. Но к тому времени, как брак Элеоноры и Генриха дал трещину из-за его связи с Розамундой, Гаррик окончательно отвернулся от нее. Он пронизывал ее обвиняющим взором, как будто был неразрывно связан с Генрихом, и упрочил дружбу с Джеффри, его побочным сыном.

Несса, не смотревшая на озабоченную королеву, не сводила глаз с потрясенной Алерии. Она встала, подошла к младшей сестре, опустилась на колени, обняла за плечи. Ее движение привлекло внимание Элеоноры.

— Не расстраивайся, — успокоила королева Алерию. Королева была уверена, что душевная боль девушки вызвана страхом перед незнакомцем, брак с которым ей уготовила злоба Генриха. Вполне понятное чувство: Алерия боится, что жених или старый, или безобразный, или жестокий. Если же она узнает, каков он на самом деле, то успокоится. — Графу чуть за тридцать, он владелец огромного поместья и… дьявольски красив.

Несса почувствовала, как сестра расслабилась. Она тоже подумала, что Алерия боялась выбора, на который толкнула короля злоба, и была благодарна королеве за понимание.

Но тут Элеонора не утерпела и добавила менее обнадеживающее сведение:

— Но он опасен и холоден… как лед.

Девушки вздрогнули и со страхом уставились на королеву; та же, глядя в огонь камина, вспоминала прошлое. До того как перейти на воспитание к Генриху, Гаррик восемь лет прожил с отцом, недоверие которого к женщинам было всем известно. Мальчик вырос и стал на редкость красивым мужчиной, он мог привлечь любую женщину, но ни одной не удалось пробить ледяной панцирь, окружающий его сердце.

Наконец Элеонора заставила себя продолжать:

— Более того, я ничего не могу сделать, чтобы предотвратить неизбежное. Генрих — король и имеет право выдать тебя замуж, а я всего лишь королева-пленница.

Несса нахмурилась. Трудно было поверить, что женщина, устоявшая против требования короля отдать герцогство, не могла отказать жениху своей воспитанницы. Скорее всего Элеонора принимала этот брак. И Несса была готова согласиться с ней. К тому же они многим обязаны королеве. В ответ они могли только покориться приказу.

Элеонора увидела, что Несса угадала истину. И она поняла: старшая сестра тоже признала этот брак разумным. Что ж, приятно, что не придется убеждать. Действительно, Алерия не могла бы и мечтать о лучшей партии. Совсем даже неплохо уступить Генриху эту маленькую победу — пусть порадуется!

Несса расстегнула застежку и сняла головной убор. Погода была не по сезону теплой, и в платке оказалось нестерпимо жарко. Легкий ветерок остудил затылок, когда она приподняла сзади копну густых кудрей. Потом она распустила шнурок, поддерживающий у горла тугое облачение, и пошла к низеньким цветущим кустам, чтобы посидеть на каменной скамье, манившей прохладой. Там, в центре сложного лабиринта, находилась ее цель — заросший лилиями тихий пруд и скамейки с изысканной резьбой. Несса с удовольствием углубилась в чарующий сад, скопированный с того, что был у Элеоноры в ее родном Поту. Высокая живая изгородь образовывала лабиринт, через который нелегко было пробраться детям, игравшим на мощеной дорожке перед зеленой стеной выше их ростом. А маленькие альковы в конце каждого тупика были придуманы для парочек, желавших укрыться среди зелени, — они хорошо подходили для уединения, которого искала Несса.

Укрытая от посторонних взглядов, она обнажила плечи. До смерти отца в Суинтоне один-единственный человек уделял ей время — отец Кадмейер. Он был наставником мальчиков, отданных на воспитание в их дом. Священник пытался подбодрить неуверенную в себе девочку тем соображением, что светлый разум — вещь более ценная, чем красота, которая со временем увянет. Сколь ни разумны и ни утешительны были его речи, они не подавили в Нессе безнадежного желания быть красивой. Когда уговоры не увенчались успехом, отец Кадмейер указал ей на монашескую жизнь как на путь к более высокому знанию и приложению земных талантов, недооцененных в миру.

В девятнадцать лет, после основательного обучения, пришло ее время. Аббатиса Бертильда была терпелива, но Несса чувствовала, что и она уже теряет уверенность. И тут поступил вызов от королевы. Необходимость принять давно откладываемое решение ужасно угнетала, но все же Несса понимала, что ей в конце концов придется сделать выбор: ей предстояло принять обет посвящения Богу или уйти из ордена. Во всех остальных случаях она серьезно проигрывала, хотя признавала за собой грех гордыни только в одном: она знала, что способна рассуждать холодно, как мужчина. Значит, нужно подчиниться голосу разума, заявляющему, что выбор прост: у нее нет ни богатства, ни особой красоты, чтобы мужчина равного с ней положения захотел взять ее в жены. Она должна обручиться или с мужчиной, или с церковью; поскольку же к ней не подойдет ни один лорд — молодой ли, старый, красивый или уродливый, — значит, это будет церковь.

К сожалению, обостренная совесть удерживала ее от этого шага. Нельзя идти в монастырь с иными побуждениями, кроме искреннего желания посвятить себя Богу. В откровенном разговоре с аббатисой Несса как-то призналась, что страшится принимать обет. Конечно, вера ее была неколебима, но, несмотря на искреннее стремление к чистой и богоугодной жизни, Несса знала про себя, что привержена земным радостям и что вспыхивает от возмущения, столкнувшись с несправедливостью, вместо того чтобы принять ее как Божью волю и подставить другую щеку. Аббатиса на это ответила, что Господу нужно и практическое служение, и чисто духовное. Конечно, ее слова утешали, но вызывали в воображении картину опавших листьев в саду ее будущего. Всю свою недолгую жизнь она отдала расчистке пути к счастью для Алерии, и ее не привлекала «практическая» роль, призванная способствовать духовным радостям других людей.

Погруженная в невеселые мысли, она сорвала с ближайшего куста бледно-розовый цветок и стала обрывать лепестки и бросать их по ветру. Одни неслись по каменным плитам, пока не успокаивались в темных уголках под высокой живой изгородью. Другие взмывали вверх, описывали в воздухе изящные петли, кружились, возносились к высоким зеленым шпилям.

Несса сложила руки, как на молитву: ладонь к ладони, палец к пальцу, — бессознательный, привычный способ погрузиться в думы, чтобы никто не посмел в них вторгнуться. Жизнь похожа на те два пути, которыми двигались легкие нежные лепестки. Эти пути предопределены силами, не подвластными человеку. Она могла бы побороться с судьбой, но знает, что скорее будет лепестком, прильнувшим к земле, спрятанным в укромной темной ямке Под стеной. Примкнуть к тем, что пляшут в головокружительной вышине, в солнечном блеске, — опасно, но как весело! Не желавшая первого, не имевшая необходимых данных для второго, Несса знала только одно утешение, и, опустив ресницы, она горячо молилась о каком-нибудь знаке, который указал бы ей верный путь.