Слой - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Прошкин cтр.№ 25

По дороге ехала темная «девятка», и Петр, вместо того, чтобы протянуть руку, вышел наперерез. Машина с визгом затормозила, и он, не спрашивая цену, не интересуясь, собирается ли водитель кого-то подвозить, уселся на переднее сидение и назвал адрес апартаментов. Бледный человечек за рулем послушно моргнул и дал по газам.

Первым делом воспользуюсь оплаченными услугами, решил Петр. Не пропадать же добру. Потом поем супа. А потом…

Петр долго смотрел на умиротворенный город и не нашел в нем ничего, что могло бы его остановить.

– Все, – робко сказал водитель. – Бензин… Я не виноват.

– Далеко здесь? Сколько мы не доехали?

– Нет-нет, – залебезил он. – Рядом совсем. Вон там налево и еще два квартала.

Петр положил на приборную доску пятьдесят долларов и собрался выйти.

– А то хочешь, вместе до заправки дотолкаем, – предложил он.

– Нет-нет! Сам, сам.

– Наверно, это правильно. Тачка ведь твоя? Ты и толкай.

– Ну да, ну да, – затряс вихрами водитель.

Петр перебрался на другую сторону улицы и вытащил из пачки последнюю верблюдину. Его обогнал джип, похожий на тот, что он видел утром в центре, но таких тачек в Москве было полно. У светофора джип свернул, и Петр отметил, что им по дороге. Могли бы и подвезти, в шутку подумал он. А когда дошел до угла, желание шутить пропало. На тротуаре, как раз у дома, где ждала тощая путана и наваристый супец, стоял черный гроб внедорожника и пара легковушек – марки Петр издали не разобрал.

Он судорожно огладил карманы – блокнот с биографией находился при нем. Негритянскую рубашку и костюм Валентина Матвеевича ему было не жалко. Суп – другое дело, ну да черт с ним, с супом. Идти некуда – вот проблема. В памяти остался последний адрес – его собственный. Или Петуховых?..

Петр обжег сигаретой пальцы и удивленно огляделся – он давно уже шел. К Новому Арбату и к старому пятиэтажному дому, что за магазином «Мелодия». К Петуховым или к себе – с этим как раз предстояло разобраться. Пока он только шел.

* * *

Диктор сказал, что всплыли некоторые подробности по делу об убийстве банкира Батуганина. Бросив бутерброд, человек побежал к телевизору – и поэтому все пропустил. Человек обозвал диктора свиньей и поплелся на кухню. Чай отдавал марганцовкой, а в сахарнице сидел блестящий таракан. Все это бесило.

Отодвинув чашку, человек взял бутерброд и снова пошел к телевизору. Пощелкал каналы – везде реклама.

– Совсем распоясались, – пробормотал он.

Дожевав колбасу, человек отряхнул руки и с ненавистью осмотрелся. Решетка на зеркале уже зарастала какими-то серыми пушинками. В этой квартире все дьявольски быстро пылилось.

Нос зачесался, и человек чихнул. В свинцовой поверхности зеркала образовалась мутная лунка, но след от решетки остался. Так он себя и увидел – сквозь решетку.

– Стареешь…

Наметившиеся в прошлом году залысины окончательно съели челку и теперь подбирались к макушке. Быстро, дьявольски быстро. В этой квартире хорошо умирать – ничего не жалко.

Человек вспомнил про Батуганина и задумчиво потрогал ухо. В газетах писали, что врагов он не имел. Банкир, и без врагов? Впрочем, Батуганин был мужиком покладистым. Там… – человек махнул куда-то в сторону зеркала. – Там был. Здесь неизвестно. И еще был трусом. Можно представить, какую он себе завел охрану. Не помогло. Говорили про водосточную трубу. И про машину… Знакомо, ой, как знакомо.

Человек не раздеваясь прилег на раскладушку и закрыл глаза. Он чувствовал, что поблизости есть кто-то еще. Сколько их – не разобрать. Слепые, как новорожденные котята, и настырные, как бультерьеры.

Еще он чувствовал, что там, откуда он вырвался, все кончено. Момент смерти он не зафиксировал, но знал наверняка: тела больше нет.

Все в прошлом. Настоящее – это грязные чужие квартиры, пыльные занавески и тараканы в сахарнице. Что-то изменить? Он знал, как. Он это уже делал – там. И потому боялся второй попытки. Слишком долго и тяжело. Но если получится… Теперь у него есть опыт. Теперь он будет жестче. И он сделает, иначе зачем об этом мечтать – каждый день?

Он уже понял, с чего начнет. Первое правило – избавиться от ненужных людей. Он начнет с Константина.

Костя отпил из щербатой фаянсовой чашечки и, нахмурившись, посмотрел на часы.

– Пора бы им уже. Обманули, черти?

– Не, не, – замотали головами Толик и Елизавета.

По приказу Константина они весь вечер безвылазно сидели на кухне. Он специально посадил их на древние стулья с высокими спинками – при малейшем движении стулья издавали жалобные визги, и Костя мог отворачиваться, не опасаясь удара чугунной гусятницей. Даже пролитые щи вытереть не позволил – за несколько часов они окончательно скисли, и из коридора несло, как с убыточной овощебазы.

Сам Костя строго расхаживал взад-вперед, нося на блюдечке чашку кофе.

Толик успел поведать несколько морских баек – половину Константин уже слышал, правда, с другими героями. О том, что он имел прямое отношение к флоту, Костя умолчал – лишние зацепки для будущего следствия. Ведь ни Елизавету, ни Толика он убивать не хотел.

– Время, время… – выразительно произнес Костя.

– Да хрен их знает. Может, сегодня вообще не придут.

– Ну-ну-ну! Хочешь всю ночь просидеть?

– Мы-то что? – Запричитала Елизавета. – То у них шалман целый, в уборную не прорвешься, то наоборот, учешут на день-два. Да чтоб они пропали!

– «Пропали»! А кто мне Нуркина разыщет?

В том, что у Петуховых гостил именно он – Нуркин Владислав Борисович, Костя уже не сомневался. Словесный портрет совпадал с оригиналом не полностью, но достаточно для того, чтобы исключить всякую ошибку. Не видный, сказала Елизавета. Лысоватый такой, сутулится, что твой горбун, весь такой суетный, лица землистого. Прыщ, а не мужчина. По бухгалтерской линии, важно добавил Толик. Книжки мусолил. Как не подойдешь – он «здрасьти», и в сторонку. А чтоб законтачить – нет.

Константина подмывало признаться, что прыщ Нуркин – вовсе не бухгалтер и даже не совсем прыщ, а Премьер Правительства, фактически – хозяин России, что суетность его происходит от переполнения планами как рассорить всех и вся и на кровавой волне добраться до власти. На самом деле это уже свершилось, только Костя не понимал, почему здесь этого нет. Что такое «на самом деле» и «здесь», и чем они отличаются, он не понимал тоже, но на всякий случай помалкивал.

На лестнице что-то глухо звякнуло, и замочная скважина приняла в себя ключ.

– Не дышать! – Тихо приказал Костя.

Ступая как можно ближе к стене, чтоб не скрипели половицы, он прокрался в коридор и встал у двери. Ключ повернули, и в открывшемся проеме появилось худощавое лицо в тонких очечках.