Человеческий фактор - читать онлайн книгу. Автор: Василий Головачев cтр.№ 47

– Понял.

– На базу.

Заняли места в кабине, вышли в недрах базы «Сокола» на Энцеладе, пятисоткилометровом спутнике Сатурна, и в этот момент позвонила Ярослава:

«Степан Фомич, на меня вышел резидент».

До Воеводина не сразу дошло, о ком идёт речь.

По-видимому, лицо его изменилось, потому что Плетнёв задержал на нём изучающий взгляд.

– Товарищ генерал? Вам плохо?

Воеводин прижал палец к губам, останавливая майора.

«Кто?!»

«Эмиссар Вируса, – добавила Ярослава. – И не только он».

«Не тяни!»

«Посыльный МККЗ. Надо срочно встретиться! И ещё… только не смейтесь: мне показалось, что пришло менто от Руслана».

– Менто… Руслана… – повторил Воеводин вслух.

«Он звал меня!»

Воеводин оттолкнул руку Плетнёва, посчитавшего, что ему стало плохо, и почти побежал к лифту, бросив Ярославе одно слово:

– Жду!

Спал он отвратительно, просыпаясь каждые полчаса, несмотря на поддержку каютного медкомплекса. В каюте было темно, однако спейсер окружало такое количество близких звёзд, что казалось, будто их свет свободно проникает сквозь корпус корабля и его защитные экраны.

Первые сутки после погружения в ядро Млечного Пути Шапиро вместе с остальными членами экспедиции с интересом наблюдал за красочной звёздной феерией, поражающей воображение. Но корабль снова развернули, как только он попытался прыгнуть к одной из крупных оранжевых звёзд ядра, у которой, по расчётам ксенологов, могла находиться цивилизация, и эмоции участников похода по большей части упали в негатив.

Развернулись, остановились, в бессилии наблюдая за танцем миллионов светил перед носом корабля, превративших чёрный бархат космоса в ярчайший бисерный шар. Зона радиусом в тридцать три световых года – от центра Млечного Пути до района дрейфа «Непобедимого» – казалась непреодолимой.

Но для Шапиро, физика, никогда не решавшего криптологические задачи противостояния с кем бы то ни было, проблем выявления шпионов Вируса, жить в компании ксенологов, не зная, кто из них друг, кто враг, было ещё тяжелей. Ему не хватало привычной среды обитания, не хватало свободы, не хватало слушателей и оппонентов и не хватало дискуссий по темам, в которых он считал себя специалистом.

За десять суток, что они провели в ядре родной галактики, лишь раз в кают-компании зашёл разговор об экзотических свойствах объектов типа чёрных дыр, после того как видеосистема корабля выдала панораму собственно ядра – окрестностей чёрной дыры; в данном случае – комплекса дыр. Самих дыр, естественно, видно не было, зато был виден ослепительный пламень падающих в дыры потоков пыли и газа, а также звёзд, хотя поглощение дырами звёзд считалось редким явлением.

Одно из этих агонизирующих светил обнаружил Платон, показал пассажирам, и температура звезды оказалась столь высокой, что восхитился даже Том Чаун, не знакомый, очевидно, со звёздной статистикой.

– Вот это монстр! – ахнул он. – Двадцать тысяч градусов!

– Это ещё не монстр, – возразил Шапиро, с не меньшим любопытством разглядывающий растянутый сгусток звёздного огня, по форме напоминающий банан. – Есть звёзды погорячее. Даже на нашем солнышке встречаются районы с большей температурой.

– Правда? – удивился Чаун. – Температура Солнца всего шесть тысяч градусов…

– Корона разогревается до двух миллионов, а в некоторых узлах до двадцати миллионов. Да и в центре Солнца целых пятнадцать миллионов. Так что мы видим ординарную струю плазмы. В центрах нейтронных звёзд вообще держится триллион градусов.

– Представить трудно. – Чаун виновато шмыгнул носом. – Я как-то не очень интересовался астрофизикой. Вы хотите сказать, самые горячие штучки Вселенной – нейтронные звёзды?

– Вспыхивающие сверхновые ещё горячей плюс квазары, те же нейтронные звёзды, даже чёрные дыры, точнее, падающая на них плазма, так что горячих объектов много.

– А какие всё-таки самые-самые?

Шапиро едва не брякнул: «Дырка в Омеге Кентавра», – но вовремя остановился.

– Квазары, наверно. Вообще самая высокая температура создавалась во время рождения нашего метадомена – десять в тридцать второй степени градусов. Ни при каких условиях внутри Метагалактики эту температуру создать невозможно, ядерные и термоядерные реакции намного холоднее.

Беседу учёных слышали все участники экспедиции, но поддерживать её не стали, и это был единственный момент во время всей экспедиции, когда Шапиро почувствовал себя специалистом-физиком.

Тульпаана Нтомбу не волновали физические аспекты и процессы, протекающие в ядре Млечного Пути. Но и ксенологические проблемы он решать не торопился, поддерживая подозрения Люсьена Леблана в том, что африканец ждёт неких указаний. От кого – можно было только догадываться.

Представитель ФАК связался с Шапиро рано утром – по независимому времени корабля, экипаж которого соблюдал двадцатичасовой суточный режим, рекомендованный для дальних полётов.

– Не разбудил, коллега? – влился в ухо физика грассирующий голос француза.

– Я не сплю, – буркнул Шапиро, раздумывая, принять душ или обойтись формальной чисткой зубов. – Мерещится всякая дребедень.

– Примите успокаивающее. Капитан дал добро на поиски сюрпризов.

До Шапиро не сразу дошёл смысл сказанного.

– Сюрпризов?

– Всё-таки вы ещё спите. Вчера мы говорили о поисках бомбы… или иного способа ликвидации спейсера.

– А-а… прошу прощения. Я уже прикинул возможные точки внедрения вирусов…

– Заходите, поговорим.

Пришлось быстро приводить себя в порядок, на что ушло в общей сложности пятнадцать минут. Кинув взгляд на звёздную сферу – если бы не фильтры и специальная обработка изображения, смотреть на этот безумный пылающий фейерверк было бы невозможно, – Шапиро влез в «кокос» и по-воровски выбрался из своей каюты, подумав мимолётно, что наблюдавший за всем, что происходит на борту, Платон, наверно, испытывает сейчас озабоченность, хотя вряд ли понимает, почему люди ведут себя иногда нелогично.

Люсьен пил горячий селенчай, полулёжа в кокон-кресле. Предложил стакан с изумрудной жидкостью гостю, привычно включил блокиратор прослушивания.

– Судя по выражению лица, у вас плохое настроение, коллега?

– С чего оно должно быть хорошим? – огрызнулся Шапиро. – Я эксперт по космологии и экзофизике, а не контрразведчик, а мне приходится заниматься следственными процедурами.

– Чем только не приходится заниматься, если хочется выжить, – философски пожал плечами Леблан. – Я тоже не контрразведчик, однако вынужден решать несвойственные мне задачи. О спасении человечества я никогда не мечтал. Но к делу, месье. Капитан нас поддерживает и со своей стороны обещает не допустить на борту никаких бунтов и инцидентов. Однако, чтобы ограничить подозреваемых в свободе действий, ему требуются доказательства вины подозреваемых, которых у нас пока нет. Наши убеждения и оценки «эола» не являются таковыми. Предлагаю следующую программу, первое: обыскать личные вещи участников экспедиции, которые и в самом деле не досматривались при их посадке на борт. Капитан подтверждает ваше предположение. Второе: наметить проверку систем корабля, которые могут быть подвержены наноатаке, и вовремя заменить их дублями. В первую очередь это, на мой взгляд, система связи и генераторы хода.