HHhH - читать онлайн книгу. Автор: Лоран Бине cтр.№ 84

А теперь Гиммлер расспрашивает врачей. Им казалось, что выздоровление идет полным ходом, но вдруг как гром среди ясного неба – инфекция, причем бурно развивающаяся. Возможно, граната содержала яд, возможно, все дело в набивке сиденья «мерседеса», в этом самом конском волосе, пучки которого были обнаружены по всему телу. Есть несколько предположений, говорят доктора, какое из них верное, пока понять трудно, но если началась септицемия [333] , – а они думают, что именно так и есть, – заражение распространится очень быстро, и прогноз плохой: пациент проживет не больше двух суток. Чтобы спасти Гейдриха, нужно лекарство, которого нет нигде на всей огромной территории рейха, – пенициллин. И уж Англия им это лекарство точно не пришлет! [334]

234

3 июня на передатчик «Либуше» в адрес «Антропоида» поступило такое сообщение:

«От президента. Я очень рад, я счастлив, что вам удалось выйти на контакт. От всего сердца благодарю вас и отмечаю абсолютную решимость – вашу и ваших друзей. Это доказывает мне, что вся нация составляет единое целое. Могу вас заверить, что это принесет плоды. События в Праге оказывают большое воздействие на тех, кто здесь, и значат очень много для признания того, что народ Чехословакии сопротивляется нацизму».

Но Бенешу пока неизвестно, что все лучшее впереди. Как и худшее.

235

Анна Марущакова, красивая девятнадцатилетняя девушка, трудившаяся на фабрике в городе Сланы [335] , сказалась сегодня больной и не вышла на работу. И когда после обеда приносят почту, хозяин предприятия безо всяких церемоний вскрывает адресованное ей письмо и читает его. Письмо от мужчины, и вот что там говорится:

Дорогая Аня!

Прости, что пишу с таким опозданием, но надеюсь, ты это поймешь – ты ведь знаешь, как много у меня забот. Все, что я хотел сделать, я сделал, а в тот роковой день я спал в Чабарне. У меня все в порядке, я здоров, собираюсь приехать и увидеться с тобой на этой неделе, но потом мы не встретимся больше никогда. Милан

Фабрикант симпатизирует нацистам, а может, он просто из тех безнравственных и бессовестных людей, которые везде и всегда рады нагадить ближнему, но особенно ярко самовыражаются в оккупированных странах. Он решает, что тут, похоже, дело нечисто, и передает письмо органам правопорядка. В гестапо следствие буксует настолько, что там уже рады схватиться и за соломинку. Супердетективы изучают любую документацию с небывалым усердием и проворством (а как же иначе, если арестовали уже три тысячи человек, но до сих пор не нашли ничего серьезного?) и довольно быстро приходят к заключению, что речь идет всего-навсего о любовной интрижке: парень женат и, судя по всему, хочет положить конец связи на стороне. Подробности не слишком ясны, некоторые фразы в письме могут и впрямь показаться двусмысленными. Может быть, этот самый Милан намеками на то, что якобы участвует в Сопротивлении, хочет набить себе цену в глазах любовницы, а может, попросту напускает на себя таинственность, чтобы без лишних оправданий порвать с девушкой, только в любом случае данного молодого человека ничто не связывает с Габчиком, Кубишем и их друзьями. Они сроду о нем не слыхали, как и он о них. Но гестаповцы так мечтают набрести хоть на какой-нибудь след, что решают покопать здесь. И след приводит их в Лидице.

Лидице – шахтерский поселок, мирная живописная деревушка, откуда родом двое чехов, завербованных Королевскими ВВС Британии, – и это все, что удается найти немцам в качестве следа. Даже им самим совершенно ясно, что встали на ложный путь, однако в нацистской логике есть нечто непостижимое. А может быть, напротив, все опять-таки просто: они топают в гневе ногами и жаждут крови.

Смотрю и смотрю на фотографию Анны. Бедная девчушка смотрит так, словно позирует для портрета в стиле Аркур [336] , хотя передо мной обычный снимок для удостоверения личности из ее трудовой книжки. Чем дольше я всматриваюсь в фотографию, тем красивее мне кажется девушка. Она немножко похожа на Наташу: высокий лоб, изящно очерченный рот, то же выражение нежности и любви в глазах, но слегка омраченное – наверное, предчувствием, что в ее жизни счастью не сбыться.

236

«Пожалуйста, господа…» Франк и Далюге вздрагивают. В коридоре полная тишина, и они уже не знаю сколько времени слоняются тут без дела. Но вот они затаив дыхание входят в больничную палату. Тишина здесь становится еще более давящей. Лина тут, она сидит у постели мужа смертельно бледная, словно окаменевшая. Франк и Далюге на цыпочках подкрадываются к кровати – так, словно боятся разбудить хищника или змею. Но лицо Гейдриха остается бесстрастным. В больничном журнале зарегистрированы время смерти, 4.30 утра, и ее причина, если коротко: «инфекция, связанная с ранением».

237

А 4 июня 1942 года Гитлер за ужином в «Волчьем логове» делает такое заявление:

«Поскольку перед соблазном могут не устоять не только воры, но и те, кто замыслил покушение, такие героические жесты, как езда в открытом, небронированном автомобиле или прогулки по Праге пешком без охраны – просто глупость, и нации это пользы не приносит. И если такой незаменимый человек, как Гейдрих, без нужды ставит свою жизнь под угрозу, то остается только резко осудить такого рода поведение как проявление глупости или чистейшей воды скудоумия. Люди такого политического масштаба, как Гейдрих, должны ясно сознавать, что их подстерегают, словно дичь, и что множество людей замышляют их убить» [337] .

Зрелище, при котором сейчас присутствует Геббельс, ему придется наблюдать вплоть до 2 мая 1945 года все чаще и чаще: Гитлер пытается справиться с гневом и говорить нравоучительным тоном, чтобы преподать урок всему свету, но ему это не удается. Гиммлер молча кивает. У него нет привычки возражать своему фюреру, к тому же его душит не меньшая, чем у того, ярость по отношению к чехам, да и по отношению к Гейдриху. Конечно, Гиммлера пугали амбиции его правой руки, но без этой высокопрофессиональной и безжалостной машины, сеющей вокруг террор и смерть, он чувствует себя куда более уязвимым. В лице Гейдриха он потерял не только потенциального соперника, но в значительно большей степени – главный козырь в своей игре. Гейдрих был его трефовым валетом [338] . А ведь история-то всем известна: когда Ланселот покинул Логрию, это стало для идеального королевства началом конца.