Губернатор - читать онлайн книгу. Автор: Александр Проханов cтр.№ 21

– Мы просто хотели выразить свое неприятие казенным шествиям, которые устраивает губернатор в дни государственных праздников. Эти шарики, флажки, гармошки. Такая тоска!

– Действительно, тоска. В нашей русской провинции все является дурной копией столичных затей. И праздники, и выборы, и оппозиция, и интеллигенция. Вы видели сегодня властителей дум? Все копии столичных деятелей, все имитация. Но вы – подлинник! Ваша красота неподдельна!

– Спасибо. – Паоле было лестно, что столь влиятельная и именитая персона, миллиардер, окруженный мифами, общается с ней, робеет, любуется ее ступнями, погруженными в мягкий ковер, ее тонкими руками, оглаживающими серебряную подушку.

– Что бы вы сказали, Паола, если бы я резко расширил ваш портал? Превратил бы его в интернет-телевидение. Вы получите настоящую студию, современное оборудование, персонал. Станете заниматься первоклассной журналистикой, перешагнув провинциальный уровень. У вас будет столичный размах. – Глаза Головинского мечтательно сияли, и он приглашал Паолу в свои мечтания. – Вы достойны самой высокой роли!

– Но чем я заслужила? – испугалась она, на секунду поверив в возможность чуда. – У меня нет опыта. Я веду скромные светские хроники, которые, как вы сказали, являются карикатурами на столичные. Ни мировых выставок. Ни международных фестивалей. Ни чествования прославленных звезд.

– Все это будет, я вам обещаю. Я вложу деньги, использую мои связи, и сюда приедут звезды Голливуда. Но начнем с небольшого.

– С чего? – волнуясь, спросила Паола, подозревая, что всесильный шутник разыгрывает ее, как разыгрывал других. – Что я должна сделать?

Головинский потянулся к резному столику, взял лежащий на нем планшет, повертел в руках и протянул Паоле.

На экране, по пояс в воде, стояли мужчина и женщина. Было видно, как на голой женской груди блестит вода. Мужчина обнимал ее сзади, она улыбалась, и вокруг них расходились круги. У мужчины было восхищенное лицо, а женщина, не стыдясь наготы, блаженно раскрыла руки.

– Кто это? – спросила Паола.

– Не правда ли, красивая пара? Будто созданы друг для друга. Ну, просто Адам и Ева перед грехопадением.

– Кто они?

– Губернатор Иван Митрофанович Плотников и его возлюбленная Валерия Петровна Зазнобина. Ведь это надо же, какое лицемерие демонстрирует наш губернатор! Проповедует нравственность, справедливость, консервативные ценности, а сам развлекается с любовницей, в то время как жена его, больная неизлечимой болезнью, умирает у него на глазах. Он выстроил себе роскошную дачу подальше от глаз и возит туда свою красотку. Они, наши государственные мужи, бранят Запад, чуть ли не объявляют ему войну, а сами учат своих детей в западных университетах, лечатся в западных клиниках, то и дело суются то в Ниццу, то в Монако. Сын Плотникова, Кирилл, обучается в Оксфорде, и отец купил ему в Лондоне дорогую квартиру. Великолепно, не правда ли?

– Зачем вы мне это сказали?

– Я хочу, чтобы вы в своей легкой ироничной манере написали об этом и разместили в «Логотипе». Эту публикацию подхватят ваши коллеги, с которыми я встречался утром, и начнется буря в Интернете. Не только в губернском, но и российском. Уж об этом я позабочусь!

– И чего вы этим достигнете?

– Поднимается ветер, и летит песчинка. Крохотная, незаметная, и бьет в гору. И гора начинает рушиться. У нее отваливается вершина, раскалывается основание. На месте горы возникает пропасть. В эту пропасть падают соседние горы, валятся хребты, начинают трещать континенты, бушует всемирный потоп. И все от одной-единственной песчинки, ударившей в гору, в ее сокровенное место!

Головинский огненно блестел глазами, взмахивал руками, и Паоле казалось, что это машут огромные крылья, на которых он взмоет и полетит над гибнущим миром, оглашая клекотом падающие камни и горы.

– Вы хотите, чтобы я превратилась в песчинку и ударила в губернатора?

– Только один, едва ощутимый удар! В это тихое озеро, в эти круги на воде, в эту женскую грудь, на которой блестят капли солнца. И последует лавина крушения! Будет остановлен чудовищный план. Будут спасены миллионы. Людей не станут вырывать из семей и кидать в лагеря и тюрьмы. Европа и Азия не покроются полями сражений. Города не превратятся в ядовитые котлованы. Наш многострадальный народ не будет превращен в безликую трудовую армию. В ватниках, с железными кирками, под крики конвойных и лай овчарок мы не пойдем на лесоповал. Под пулеметным огнем заградотрядов нас не бросят завоевывать Киев, Ригу и Вильнюс. И все это сделаете вы, прелестная хрупкая женщина, спасительница рода людского!

Головинский вдохновлял ее, обожал, возносил на своих темных шелестящих крыльях, и Паоле было страшно от этих могучих взмахов, от волшебного неземного полета.

– Вы согласны? – вопрошал он ее. – Вы согласны?

– Нет, – слабо прошептала она. – Я не песчинка.

– Вы не услышали меня? Я предлагаю вам великую миссию! Наделяю великой судьбой!

– Нет, – повторила она. – Я не песчинка.

Головинский перестал махать руками, замер, и казалось, он совершает планирование на остановившихся крыльях в потоках жуткого ветра. Глаза его наполнились белой мутью, словно заволоклись бельмами. Он вздрагивал, сотрясался, его била судорога. Глаза раскрылись в черном безумии. Он схватил Паолу за плечи, больно встряхивал.

– Никогда не говори мне «нет»! Слышишь, никогда не говори мне «нет»! – хрипел он, раздирая на ней одежду.

– Что вы делаете? Мне больно!

– Никогда не говори «нет»! – Он срывал с нее платье, валил на ковер.

Она кричала, отбивалась, колотила его в лицо.

– Не говори «нет», – задыхался он, наваливаясь на нее бурным тяжелым телом.

Он насиловал ее жестоко, долго, стараясь причинить боль. Ломал ее волю, плющил грудь и живот, хватал жадными зубами голые плечи. Так подчиняют вольных непокорных лошадей, ломая в них волю и непокорность. Она обморочно лежала, неся на себе страшную бурлящую тяжесть, покуда расплавленный жар не хлынул в нее, сжигая и оплавляя ей лоно.

Они лежали на ковре без движения. Она смотрела, как свисает с потолка драгоценный фонарь, собранный из разноцветных стекол. Понимала, что случилось непоправимое и ужасное, после чего невозможно жить.

Головинский тихо, с поющими интонациями, говорил:

– Ты моя милая, прелестная, любимая. Я так дорожу тобой. Мне кажется, я предчувствовал тебя, знал, что ты появишься в моей жизни. Мы будем теперь неразлучны. Я нуждаюсь в тебе. Ты зеркало, в котором я отражаюсь. У нас будет прекрасная жизнь. Я покажу тебе все страны мира, мы проплывем на яхте по Средиземному морю. Будем любоваться на афинский акрополь, слушать неаполитанские песни, увидим в Барселоне несравненного Гауди. Ты так дорога мне.

Паола прикрывала плечи разорванным платьем и молча плакала.

Тем же вечером на портале «Логотип» появилась фотография губернатора Плотникова с обнаженной возлюбленной среди озерных вод. Фотографию сопровождал текст: