Женщина-VAMP - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Микулина cтр.№ 16

Но дело не только в этом – не только в слабости моей воли. Дело в том, что я с каждым днем видела: самоотречение не приносит никакой пользы. Оно бессмысленно, потому что мое старательно разыгранное равнодушие не помогает Владу отвлечься, забыть, переключиться на что-то другое. Сколько бы я его ни избегала, он все равно думает обо мне. Мне не удастся его отпустить – слишком поздно. Возможно, уже в момент нашей первой встречи все решилось, и у него – и у меня – вообще не было шанса избежать всего этого. И потому моя холодность не приносила пользы – она только заставляла его страдать.

Сегодня, когда я шла к нему по двору, у него были такие несчастные глаза. Они растеряли всю свою дерзость – теряли ее на протяжении всех этих месяцев, пока он тоскливо следил за мной взглядом, и печаль в них все копилась и копилась. И теперь в его глазах плескалось целое море тоски. И тогда я решилась. Я не буду его больше спасать – не буду мучить. Не буду продолжать сознательно и намеренно причинять ему боль. Я возьму его. И дам ему все, что смогу дать. А я могу дать ему так много.

Я не буду сейчас думать о последствиях. Что толку о них думать? Они неизбежны. Но они будут… потом, и кто знает наперед, какие они? То, что было раньше, было не с ним и не со мной. Мы – другие. У нас может получиться что-то хорошее, особенно если я буду разумна и осторожна, а я буду: у меня есть и опыт, и выдержка, и главное – стремление его защитить, уберечь от беды. Что бы ни было, произойдет потом. Сейчас я думаю только об одном: мне не нужно больше сдерживаться. Ему не нужно больше страдать. Сегодня, нынешним вечером, я смогу сделать его счастливым. Да, это самое важное. Не то, что я получу желаемое, а то, что ОН будет счастлив.

Какие странные, непривычные для меня соображения и чувства…

Он боится смотреть на меня – не доверяет себе. Он не решается надеяться. Дурачок. Какие у него были глаза, когда я прикоснулась к его волосам, – сколько в них было потрясения, томления… И гнева. Он сердился на меня – думал, что я его дразню. Как он зажмурился, пытаясь от меня отгородиться, и с какой паникой снова открыл веки и отдался на мою милость. Как он дрожал, когда я расстегивала его рубашку. Как прерывисто дышал и как стремительно побледнел… Мой ослепительный мальчик. Он в самом деле не понимает, как сильно мне нужен.

Я поворачиваю к нему лицо и улыбаюсь. Он немедленно реагирует: смотрит на меня. На его губах тоже появляется некое подобие улыбки – робкой, неуверенной. Он не знает, чего от меня ждать. Он стесняется моего водителя.

Я нажимаю на кнопку, чтобы поднять перегородку, отделяющую нас от шофера. Она ползет вверх бесшумно и, по моим ощущениям, слишком медленно. А потом мы оказываемся вдвоем в полутемной машине, невидимые для мира – с поднятым экраном, за тонированными стеклами. Его рука все еще лежит у него на колене, и я беру ее в свою. У Влада снова перехватывает дыхание – этот звук похож на маленький стон. Он не может его контролировать, он даже не сознает, что я его слышу. А я так люблю этот звук, он так меня возбуждает. Казалось бы, что мне от сознания того, что он меня хочет? Я должна бы привыкнуть к такой реакции со стороны людей. Но для меня это так важно – в ответ на его тихий вздох меня пронзает короткая, горячая вспышка желания. Как если бы кровь прилила к сердцу. Я сама состою из одних желаний – такова моя натура. И ничто в мире не доставляет мне большего удовольствия, чем ответное желание. Чувствовать его, ощущать физически для меня куда важнее, чем даже удовлетворять свои прихоти.

Я сжимаю его пальцы, и он закрывает глаза. Как легко его взволновать. Может ли быть, чтобы он так же остро чувствовал меня, как я его? Я не хочу больше сдерживаться – его реакции нужны мне, они меня согревают – в буквальном смысле слова. Я глажу пальцами его запястье – в том месте, где сильнее всего ощущается пульс, там, где люди обычно режут вены. Снова мой любимый вздох. Все еще не открывая глаз, он тихонько качает головой – то ли безмолвно возражает мне, то ли старается стряхнуть наваждение. Я отпускаю его руку и кладу пальцы ему на бедро.

Он резко вскидывает голову, его глаза распахиваются, и в них вся та же смесь возбуждения, гнева и боли, которые мне так лестны. Ему явно требуется усилие, чтобы заговорить, и голос его не очень хорошо слушается:

– Марина, что ты делаешь?

Это не грубость, не попытка меня остановить. Он в самом деле глубоко растерян. Я его понимаю: после того, как я с ним все это время держалась, мое поведение наверняка обескураживает.

Я отвечаю мягко:

– То, чего хочу. То, чего мне давно хотелось.

Он болезненно хмурится:

– Зачем ты так со мной?.. – и огорченно замолкает.

– Что? – Я так хочу его утешить!

Он собирается с силами и говорит с горечью:

– Ты со мной играешь. Зачем? Я сам виноват – я веду себя как полный идиот, я и правда жалок. Я понимаю – ты не могла, конечно, не заметить, что со мной творится. Это моя проблема, и я не хотел тебя ею беспокоить. Но ты знаешь – ты не можешь не знать, что со мной делаешь. – Он пожимает плечами, невесело улыбается и повторяет: – Ты не можешь не знать. У меня все на лбу написано. И я понимаю, что тебе все равно. Это нормально – это в порядке вещей, со всеми бывает. Так зачем ты теперь это делаешь? Ты издеваешься, или дразнишь меня, или пожалеть решила?..

Он закусывает губу, явно раздосадованный своей неожиданной откровенностью. Он не собирался говорить так много, не собирался так раскрываться – но я уже заметила, что рядом со мной он всегда говорит, не подумав, и жалеет об этом, и злится на себя. Я нахожу это невероятно трогательным. Но я несколько обижена тем, что он не верит ни в себя, ни в мою искренность. Впрочем, я сама виновата – слишком хорошо себя контролировала. Конечно, в моих сегодняшних действиях ему видится подвох. Но как он мог не заметить, что нравится мне? И как может думать, что я стану над ним издеваться?

Я кладу пальцы на его щеку, заставляя повернуться к себе. Какие у него все-таки глаза невероятные! И в них снова есть не только боль – он на меня сердится. Я смотрю на него пристально – мне нужно его убедить, потому что, пока он мне не поверит, ему будет больно. А когда больно ему – больно мне.

– Влад… Ты говоришь глупости. Я не играю. И жалость тут ни при чем. Неужели ты не видишь – не понимаешь? Или ты был слишком занят тем, что происходит с тобой, чтобы заметить, что происходит со мной? Так, для справки: все то же самое.

Он прикрывает на секунду глаза и снова качает головой, отрицая мои слова:

– Не может быть.

Но, даже говоря это, он непроизвольно прижимается к моей ладони щекой, инстинктивно ищет ласки, в возможность которой еще не поверил.

Я пользуюсь моментом – провожу пальцем по его угольной брови, погружаю руку в непослушные волосы… На его виске бьется жилка. Он такой… теплый. Такой живой. Кровь под его кожей так горяча.

Теперь уже моя очередь коротко вздыхать:

– Ты не представляешь, как давно мне этого хотелось.