Золотая книга детектива - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Гармаш-Роффе, Дарья Донцова, Татьяна Полякова, и др. cтр.№ 27

– Я не краснобай, – Аркадий откашлялся. – Я красиво говорить не умею. Вы говорите: нас привела сюда неведомая сила. А ведь и правда. Я не знаю, зачем поехал сюда. Может, это ты, Сонечка, меня загипнотизировала?

– Я уже говорила, – нахмурилась девушка, – никакая я не Сонечка. Меня зовут Со-фи-я.

– Ладно, не бухти, – беззлобно оборвал ее Аркадий и обратился к присутствующим. – Да, я пришел сюда инстинктивно, как рыба на нерест. Не зная, куда и зачем иду. Но вам, Алексей Викентьевич, я почему-то верю. И верю, что зла вы нам не причините. И никогда не используете то, о чем мы тут рассказываем, против нас. Значит, все мы медиумы, спириты, так? Или как нас еще назвать – колдуны? И мы вроде тут своими талантами друг перед другом хвастаем. Что ж, у меня тоже кое-что есть в загашнике… Мои чудеса начались семь лет назад. Примерно в тутошних местах, только километров на двести северо-восточней. В горах, словом. Тогда там еще было неспокойно. Черкесы пошаливали. А меня сразу после техникума распределили туда на строительство дороги. С нами был, для охраны, эскадрон красноармейцев. Однако все равно было, прямо скажу, страшновато. Эти горцы настоящие разбойники, умеют лишь убивать да грабить… И вот однажды послали меня за деньгами в город – за зарплатой на всю нашу колонну. Не одного, конечно. Со мной было шестеро конных красноармейцев и их молоденький комэск. [3] И еще увязался с нами мой друг, тоже мастер, Мишкой его звали. Подруга у него в городе была. Любовь. Он хотел, пока мы в управлении будем бумажной волокитой заниматься, с ней встретиться, а вечером, значит, вместе с нами назад вернуться. А мы с этим Мишкой крепко тогда задружились. Он молодой, я молодой. В одной палатке жили. Разговаривали, стихи друг другу читали, Есенина, Маяковского, даже Ахматову. Иной раз ночь напролет, сидя за чаем, дискутировали. О политике, о вождях. О том, о чем сейчас и помыслить нельзя. В шахматы с ним баталии устраивали. В нарды он меня научил… Вот… Итак, поехали мы в город. Мы с Мишкой вдвоем на телеге. У каждого наган. И красноармейцы вместе с комэском – вокруг нас в седле. У меня портфель кожаный, со всеми документами, ведомостями… Прибыли в город. Я – в управление за деньгами. Мишка со своей симпатией пошел встречаться. Ну, финансы я получил, сложил в портфель. Денег – тысячи. Зарплата на двести человек, шутка ли!. А Мишка пришел довольный такой, размягченный… Полегли мы с ним в сено, на телегу. Красноармейцы – в седло. Поехали обратно. Я портфель с деньгами сжимаю… Солнышко садится. Небо высокое. Лошади копытами шлепают. Хорошо! А Мишка тут и говорит: эх, Аркаша, женюсь я, наверно, и на свадьбу тебя скоро приглашу… И только он это сказал, тут как раз и налетели… Дорога в тот момент по ущелью шла. С обеих сторон скалы. Черкесы нам там засаду и устроили. Вмиг – грохот, пули, лошади на дыбы!.. Комэск наш хоть и необстрелянный, а не растерялся, бойцов своих с лошадьми в круг построил, телега наша – в центре, мы с Мишкой – под ней. Заняли круговую оборону. Отстреливаемся… Какая-то, думаю, сволочь из управления нас выдала. Знают черкесы, что мы с деньгами, потому нас и поджидали. Да только, врешь, денег я им не отдам!.. Пальба началась – не дай бог! Черкесы стреляют – мы отвечаем. Да только они за скалы прячутся, а мы – за лошадей и за телегу. Ненадежно! Один наш боец падает – убит. Второй упал… И лошади, в которых пули попадают, ржут, плачут и одна за другой оседают на землю. Мы отстреливаемся. Патронов мало. Но только черкесы в атаку пока не идут. Себя жалеют. Думают сначала неверных, нас то есть, перестрелять, а потом портфель мой с деньгами голыми руками взять. Комэск наш упал – убит наповал выстрелом в голову. Убиты еще два бойца… Мы палим из наганов, но патроны совсем на исходе. Вот-вот поймут черкесы, что отбиваться нам нечем, пойдут в атаку, и нам крышка… Но на наше счастье неожиданно подошла подмога. В ущелье ворвался конный отряд с ближайшей погранзаставы. Они заслышали выстрелы, поняли неладное и поспешили на помощь. Воодушевленные, мы с Мишкой высунулись из своего укрытия и открыли беглый огонь по бандитам. И вдруг – пуля попадает ему прямо в голову. Он обливается кровью, падает. А бандиты, заметив, что к нам подошло подкрепление, снимаются со своих позиций и уходят. Растворяются в горах… Бой окончен… А я бросаюсь к Мишке. Он без сознания, но еще дышит, однако по лицу видно: не жилец. Подъезжают к нам пограничники. Я умоляю их: помогите Мишке – но среди них нет даже фельдшера. Я кричу: «Дайте мне двух бойцов, я повезу его в больницу». А они мне: бессмысленно, жить ему осталось час-два, не больше, ты только измучишь его перед смертью. И тогда я сам кладу Мишку в телегу на сено, передаю свой портфель с деньгами командиру пограничников и везу друга назад, в город. Он без сознания. Мы только вдвоем. Солнце село за горы. Вечереет. Я погоняю лошадей и разговариваю со своим другом. Я прошу его не покидать меня. Я уговариваю его не умирать. Мне так жалко его, что хоть плачь, – но я не плачу, держу его за руку, прошу не уходить и рассказываю ему, какая замечательная жизнь ждет его впереди. Как он станет выздоравливать, и в палату к нему будет ходить его зазноба. Как они поженятся. Как он поступит в институт, выучится, станет видным ученым, они с супругой нарожают детей и будут жить в большой квартире с хорошей библиотекой, и я стану приходить к нему по вечерам играть в шахматы… Я тогда не молился, потому что не верю в бога, но все время говорил с ним, и мое желание, чтобы он выжил, было настолько сильным, что я даже физически чувствовал, как оно переливается от меня в его неподвижное тело. Смерть, казалось, так и рыскала вокруг нас, бежала в образе оскаленного шакала рядом с нашей телегой – но я отгонял и отгонял её!..

У костра было тихо. Все трое слушали трагическую историю Аркадия, затаив дыхание.

– А когда мы наконец приехали в город в больницу, я вдруг увидел: моему другу стало лучше. Его лицо, в горах смертельно бледное, теперь порозовело. Дыхание стало ровным. Казалось, он просто спит. И даже его страшная рана во лбу как будто стала меньше, словно слегка затянулась. В больнице я разбудил врачей, медсестер. Они перенесли Мишку в операционную. Я остался на крылечке, курил и по-прежнему продолжал молить Провидение, чтобы оно помиловало моего друга. А когда уже стало светать, на крыльцо вышел хирург в заляпанном кровью халате, попросил у меня папиросу. Видно было, что он смертельно устал – однако желание знать истину все перевешивало. «Вы врач?» – спросил он меня. – «Нет». – «Вашего друга осматривал врач или хотя бы фельдшер?» – «Нет». – «Кто доставал пулю?» – «Да никто не мог ее достать!» – «Тогда я ничего не понимаю, – помотал головой хирург. – Рана выглядела смертельной. Уж я-то знаю, повидал. Судя по входному отверстию, он должен был умереть еще несколько часов назад. Но дело в том, что пули в ране нет. И она не застряла в кости черепа – рентген не показал. И не прошла навылет, выходное отверстие отсутствует – да в таком случае она прошла бы сквозь головной мозг и ваш друг умер бы мгновенно. Рана неглубокая, в лобовой кости трещина – но и только! Да, я наложил ему швы, у него контузия – но прогноз для вашего друга благоприятный. Впервые в жизни сталкиваюсь с подобным случаем!»

В то утро мы выпили с медиком ректификата, и я заснул на кушетке прямо у него в кабинете. Я благоразумно не стал рассказывать ему о том, как мы ехали в больницу и я молил судьбу, чтобы Мишка остался жив. Однако… Однако я начал думать уже тогда (и считаю так до сих пор, пусть меня хоть режут), что в тот вечер именно мне удалось отогнать от своего друга смерть. Отогнать – сам не знаю как. Раньше я никому о том не рассказывал. Софья, – он кивнул в сторону девушки, – стала первой. А теперь вот и вы…