Ты победил - читать онлайн книгу. Автор: Александр Зорич cтр.№ 73

– Тогда скажи мне, Авелир, – глухо проворчал Эгин, – зачем ты открыл медальон?

– Чтобы Лагха Коалара пришел сюда.

– Но ведь не исключено, что он убьет тебя, по-прежнему считая тебя Ибаларом?

– Это странно звучит, но я не боюсь смерти. Я прожил пятьсот долгих и интересных лет. Я сделал много странного, но и много доброго. Жаль, часть из того, о чем я мечтал, не сбылось. Но значит на то есть воля более могущественная, чем моя. Если Лагха убьет меня, я, пожалуй, не буду на него в обиде – ибо, поступив так, он заодно покончит и с Ибаларом. Но и сознательно нарываться на его клинок я тоже не стану. Ибо это противоестественно. В конце-концов, если бы Лагха разил, не разбирая врагов и друзей, он бы не продержался в Своде Равновесия и недели.

«Что верно то верно», – пронеслось в голове Эгина. Он сам являл собой живой и наглядный пример разборчивости и, можно даже сказать, мудрости и незлобивости молодого гнорра Свода Равновесия. Ибо Лагха Коалара был прекрасно осведомлен о том, что его подчиненный Эгин не только имел некогда весьма бурную ночь с его будущей супругой, но и был любим ею. Всякий на его месте, наплевав на все неоценимые услуги, которые Эгин некогда оказал Лагхе, давно сжил бы его со свету под благовидным предлогом. А Лагха – напротив. Он был даже так любезен, что в свое время позволил Овель послать Эгину в подарок свои серьги с сапфирами как напоминание о ночи любви, проведенной вместе. И кому как не Эгину об этом помнить!

– И все-таки я не понимаю, зачем ты позвал Лагху, – заключил наконец Эгин.

Авелир пристально посмотрел на него своими огромными, слизистыми, не то рыбьими, не то человечьими глазами и, мгновенно посерьезнев, отвечал:

– Потому что, боюсь, вдвоем мы с тобой здесь не управимся.

x 8 x

Солнце неспешно уходило за Большой Суингон. Со скалистого плато, где вели беседы Эгин и Авелир, открывался необычный, величественный вид. Солнце, «господин солнышко», как говаривали горцы, совершало медленное падение в расщелину промеж двух горных хребтов, заливая кедровую рощу багрянцем.

– …я не знаю, придет ли сюда Лагха сам, или пришлет кого-то вместо себя. Не знаю, пришлет ли Свод Равновесия подкрепления или сочтет правильным замять этот инцидент, дабы ненароком не ввязаться в заведомо проигранную войну с могущественным Югом. Я не знаю и не могу знать, чем все это обратится, – Авелир говорил тихо, но каждое его слово, казалось, отзывается неслышным эхом в долине и среди скал. – Но я совершенно уверен в том, что если мы, ты и я, будем сидеть здесь сложа руки, Медовый Берег, Варан, горцев и, в конечном счете, нас с тобой, не ждет ничего хорошего.

– Но что мы можем сделать? – долгий разговор порядком утомил Эгина и все происходящее теперь виделось ему в весьма мрачном и безысходном свете. – Что мы вдвоем значим против южан?! Против твоего брата, если он и в самом деле так деятелен, так устремлен к власти и, главное, преисполнен такой всепожирающей ненависти? Против тех, кто заправляет шардевкатранами?

– Южане – не муравьи, но они и не Воинство Хуммера. Костерукие сильны и омерзительны, но я знаю как бороться с этой нежитью, не вступая в честный, а потому опасный поединок. Хозяева шардевкатранов – искусны, но трусливы. Они выжидают и слишком страшатся совершить неверный ход. Вдобавок, против шардевкатранов южане, которые с горем пополам научились подрывать изменчивых выползков с помощью «гремучего камня». Да и сами выползки, к счастью, уязвимы. Я, Авелир, владею магией времени, как ты, наверное, мог уже убедиться в бою с людьми Багида за Кедровую Усадьбу. Это значит, что я способен принести ощутимый вред племени шардевкатранов. Это в худшем случае. А в лучшем – со временем перебить их всех до единого. Очень скоро я научу тебя основам своего искусства. Вдвоем мы управимся куда быстрее, – в словах Авелира сквозила такая убежденность, словно речь шла о тривиальнейших вещах вроде ремонта лодки или уборки скотного двора.

– Не врешь? – строго спросил Эгин, еще в Своде Равновесия привыкший к мысли о том, что владеющие магическими секретами делятся своим искусством весьма и весьма неохотно.

– Нет, Эгин. Не вру. Я обещаю. Итак, все мною сказанное значит, что мы должны успеть до того, как нога Ибалара ступит на Медовый Берег. Потом будет поздно. В мире бренной материи зло почти всегда сильнее добра. Увы.

– Успеть что?

– Успеть уничтожить Серый Холм вместе со всеми его обитателями, будь они люди или костерукие.

«Хм-м, – подумалось Эгину, – запросы этого престарелого эверонота скромными никак не назовешь!»

– Но, Авелир, сейчас из меня никудышный боец. По крайней мере, пока даже поднести кусок ко рту – для меня нелегкая задача, – как бы извиняясь, ответил Эгин, пробуя рукой мокрую повязку на боку.

Может быть, в Эгине говорил здравый смысл. Возможно – простая человеческая трусость. Но Авелир не ответил. Он лишь сосредоточенно осмотрел раны Эгина. Методично сменил повязки, попробовал языком край самой глубокой раны, приложил ухо к груди Эгина и вынес приговор.

– Завтра утром ты будешь здоров, как грютский новобранец. Но только завтра утром.

И, пожелав Эгину доброй ночи, словно бы растворился в темноте. Вот, казалось бы, мгновение назад он был подле ствола ближайшего кедра, как вдруг…

Шестнадцатый день месяца Алидам

x 1 x

Как понял Эгин, после битвы с костерукими он, Авелир в обличье Куха и Хена стали для горцев чем-то средним между матерями-прародительницами и отцами-основателями. При этом Авелир предпочел не открывать тайну своей личности горцам, оставшись тем самым косноязыким и суетливым Кухом. «По меньшей мере сутки пришлось бы объясняться с воинами горцев на предмет моих перевоплощений, – пояснил он Эгину. – А так я просто ученик гиазиры, повелитель доброго меча и все такое.» И, чтобы не менять уже сложившихся представлений горцев, они сошлись на том, что Эгин и впредь будет изображать из себя самого главного и многознающего, полностью сообразуясь, разумеется, с советами Авелира. С другой стороны, у горцев появилась новая мамаша в лице Хены и после того как ей удалось призвать Солнце Предвечное (а равно и «господина солнышко») против костеруких, они прониклись к ней доверием и глубокой нежностью. И говорить с горцами имело смысл в конечном счете именно ее устами.

Вот почему они встретили следующее утро так как встретили.

Уцелевшие после битвы мужчины-воины горцев – их было около двух десятков – расселись вокруг кедра, на котором располагалось жилище Сестры Большой Пчелы. Сама Сестра Большой Пчелы разместила свои дородные телеса на толстенной ветке, в которой были вырезаны несколько углублений – сиденья, стало быть. Вполне удобные сиденья, выстеленные травяными матрасами. По правую руку от Хены восседал Эгин, у корней дерева – Кух-Авелир в своей излюбленной позе полулотоса. Хена говорила, Эгин время от времени направлял ее мысли в нужное русло, а Кух-Авелир переводил всю эту галиматью как находил удобным, нужным, уместным и просто забавным. Вообще, эверонот, как уже успел заметить Эгин, обладал развитым, хотя и мрачноватым чувством юмора.