Знак разрушения - читать онлайн книгу. Автор: Александр Зорич cтр.№ 6

– Уллар Фарамма, кто разрешил тебе нарушить мой последний приказ? Почему ты и твои люди не на левом фланге?

– Забудь об Уложениях Айланга, скоро некому будет им подчиняться, – спокойно сказал Фарамма, между делом запуская стрелу в ближайшего урода. – Эти твари везде, нет ни левого фланга, ни центра. Не с тем оружием пришли мы сюда.

В этот момент на Фарамму обрушилась серебристая молния, и он полетел с лошади, подминаемый чудовищем.

Элиен пытался ему помочь, но морду его коня располосовал удар Когтя Хуммера, а на него самого, как только что на Фарамму, налетел другой нелюдь. Через мгновение Элиен уже лежал на земле, а над ним склонилось лицо (лицо? о, милостивый гиазир, с таким личиком едва ли имеет смысл надеяться на благорасположенность милых девушек!) невиданного врага.

Нелюдь почему-то медлил. Элиен уже успел привыкнуть к той завораживающей быстроте, с которой перемещаются и орудуют мечами враги, и не мог понять, почему он еще жив.

Лысое яйцо с клювом и гребнем, заменявшее Воину Хуммера голову, вдруг растрескалось – и впрямь как яйцо, – и ледяное тело, прижимавшее Элиена к земле, отлетело в сторону.

Довольный Кавессар поцеловал внушительных размеров шестопер и, соскочив с коня, помог Элиену подняться.

– Помнишь, Кузнец Гаиллириса, свое первое творение? – спросил Яростный Телец, тяжело дыша.

Элиен помнил. В шестнадцать лет он, вступая в сан, едва не до икоты опился Медом Поэзии и двенадцать часов кряду надсаживал глотку в стенах храмовой кузницы. Именно тогда он собственноручно выковал эти шесть стальных перьев, каждое в четыре ладони, и, разумеется, не смог убить своим изобретением даже мухи, поскольку ему оказалось не по силам оторвать от земли недетскую голову шестопера. Ему, но не могучему Кавессару.

Нашелся, наконец, камень и на Косу Хуммера.

– Ты убил его, – удовлетворенно сказал Элиен, глядя, как тело врага устремляется к небу стаей вертких зимородков.

Неподалеку лежал мертвый Фарамма, встретивший свою смерть печальной улыбкой. Грют, сын грюта, Сын Степей.

– Не уверен, – мрачно заметил Кавессар. – Но даже если и убил – что с того? Мои люди вырезаны, почти все люди вырезаны. Беги, мой гиазир. Я отдам им свою жизнь вместо твоей, пока есть еще что отдавать.

– Нет. Баранский флотоводец встречает смерть вместе со своим кораблем, я же хочу погибнуть со своими солдатами.

– Как знаешь, – сказал Кавессар, вскрывая перстень на безымянном пальце.

Камень глубокого синего цвета откинулся в сторону на миниатюрной золотой оси, открывая тайник в золотом углублений оправы. Не успел Элиен вспомнить, что носит Кавессар под камнем, как тот поднес перстень к губам, дунул – и облачко красной пыли окутало лицо первого среди равных. Туман Фратана.

* * *

Был это сон или не сон? Тело не слушалось его, но сквозь полуприкрытые глаза Элиен видел – или ему казалось, что он видит? – как Кавессар пел и вместе с ним пел его шестопер; как надсадно кричали Воины Хуммера и последние грюты; как кучка ветеранов-браслетоносцев, сбившись вокруг стрелометов, надеялась на то, что хотя бы четырехлоктевые оперенные жерди с гранеными наконечниками смогут пробить серебристую чешую, – тщетно; как упало в кровавую траву Славное Знамя – осклабившийся харренский пес; как бурлили воды Сагреалы и топтались перед ними, словно свиньи перед кипящими отрубями, Воины Хуммера.

Когда Элиен сбросил с себя Тенета Фратана, солнце уже клонилось к закату. Над головой покачивались голые ветви молодых дубов.

Он сидел, прислонившись к холодному стволу, и не чувствовал онемевших ног. Перед ним на корточках сидел Кавессар. Его лицо было бело, как утренний снег на ласарских дюнах.

– Слушай меня, Брат по Слову, – сказал он на чистейшем варанском наречии. – Слушай, пока не ушла моя власть над этим телом. Я, Шет окс Лагин, спас тебя, и это удалось только потому, что река за моей спиной носит имя Сагреалы…

Элиен покачивал головой в такт его словам, но рука уже нащупала рукоять меча под плащом – хвала Гаиллирису, он был там. Мертвец неожиданно перешел на харренский:

– …да, Сагреалы, будь проклято это имя и имя породившего ее. Я, Длань, Уста и Чресла Хуммера, говорю с тобой…

Элиен так и думал. Не дожидаясь продолжения, он выхватил меч и, прокрутив его в великолепном “жернове”, снес говорящую голову. Еще с утра она принадлежала Кавессару, а теперь извольте видеть, милостивый гиазир, – уста и все такое Хуммера.

Обезглавленное тело медленно завалилось навзничь.

“Что я скажу, Кавессар, твоему отцу?” – горько подумал Элиен.

Сын Тремгора перевернул тело.

Да, он так и думал. Лучший в северных землях доспех был разодран, как пергамент. Края обугленных ребер. Изуродованные легкие. В чьих руках теперь твое сердце, Кавессар?

* * *

Когда на могилу Кавессара был положен последний ломоть дерна, Элиен поднялся с колен и, прошептав посмертное заклинание Гаиллириса, поцеловал свой меч. Он не чувствовал страха. Мерзкие птицечеловеки могли появиться в любой миг, но Элиен не думал о них.

Он помедлил еще немного и уже собрался тронуться в путь, как еловые лапы за его спиной расступились и слабый голос воззвал к нему. Элиен без страха обернулся – если б его хотели убить, это можно было бы сделать, не вдаваясь в беседы.

– Я шла по твоим следам, чтобы попрощаться, – сказала Гаэт.

Платье изодрано, на виске запеклась кровь. Ногти на длинных тонких пальцах сорваны, правое плечо рассечено. Остатки одежды насквозь мокры. Сквозь тонкую ткань белеет прекрасное тело.

“Жива! Она оказалась удачливее всех моих воинов – кажется, пока только ей одной удалось переплыть Сагреалу”.

– Я не могу говорить долго. Я почти мертва…

Элиен не мог понять, какая из ее ран может служить поводом для разговоров о смерти. Все, что он видит перед собой, в общем-то царапины.

– Говори же!

– Я ухожу в мир мертвых, но я не хочу расставаться с тобой.

Элиен обнял лебединую шею девушки и погладил ее волнистые цвета воронова крыла волосы.

– Не говори глупостей, Гаэт. Тебе нечего спешить в мир мертвых. Мы вместе вернемся в Харрену.

Бескровные, белые губы Гаэт казались запорошенными мелом. Ее дыхание было тяжелым и прерывистым. Каждое слово давалось ей с величайшим трудом.

– Не время думать о Харрене… Гаэт сняла с руки браслет из черных камней и протянула его Элиену, знаком призвав его к молчанию.

– Возьми эту вещь. Если ты действительно хочешь, чтобы Гаэт пришла, надень браслет на запястье глянувшейся тебе женщины. И Гаэт придет к тебе на всю ночь, такую же ночь, как та, что предваряла сегодняшний день. Исполненный смерти…

Элиен принял браслет и обнял девушку. Он целовал ее перепачканные глиной руки, окровавленные плечи. Он шептал ей слова, на которые, как полагал еще вчера, вообще не был способен. Он превозносил ее, он славил ее, он восхищался ею. Он закрыл глаза, прижавшись лицом к ее груди. Но он не услышал стука сердца.