Время - московское! - читать онлайн книгу. Автор: Александр Зорич cтр.№ 123

— Я… ничего.

— Зачем только вы это делаете?! — прошипела она возмущенно. — Как вам не стыдно?!

Мне не понравилась ее интонация — какая-то официально-подростковая. Раньше я никогда не замечал за ней таких. Моя Таня никогда так не сказала бы.

Это была другая Таня. Принадлежащая другому человеку. Но я не сдавался.

— Таня, но никто нас не видит! Они все далеко! — прошептал я примирительно.

— Какая разница: видит или нет?!

— Я думал, в этом все дело…

— Нет. Не в этом.

И тут… я наконец вспомнил о Фигуре Умолчания. О ее чертовом женихе. Как его хоть звать — Никита? Боря? Юрочка?

Это из-за него. В нем все дело. Это о нем она думает, это его призрак заставил Таню на меня окрыситься.

Чем он лучше меня? Да ничем.

Но он жених. То есть, по определению, Человек, Сделавший Тане Предложение. А стало быть, по своему статусу этот человек несомненно превосходит меня. Потому что он, этот Никита-Боря-Юрочка, решительный и серьезный.

Серьезных девушки любят больше всех других категорий мужчин. Наверное, моя Таня не исключение. Ах, теперь мне были смешны мои этические метания в начале нашего с Таней знакомства! Ведь тогда я мысленно каялся перед Таниным женихом, который, возможно, бьет клонов где-то на дальних наших границах, окутанных секретными туманностями и туманом секретов! Тогда, в Городе Полковников, я даже мысленно извинялся перед ним за то, что в Таню влюбился. В начале нашей любви я испытывал к этому загадочному товарищу нечто вроде дружеского участия пополам с холодноватой христианской любовью. Но теперь мое отношение изменилось. Теперь я его, этого Никиту-Борю-Юрочку, про которого не знал ровным счетом ничего, ненавидел. Лютой, животной ненавистью человека, у которого грозят отнять самое дорогое. Я был готов пойти… да на что угодно. Вплоть до, извините, банального убийства. Глагол, что ли, на меня так подействовал?

Решение пришло ко мне само, словно бы вспышкой озарив мое сознание.

Я затушил сигарету о рифленый край своего ботинка. Прочистил горло. Повернулся к Тане и сказал:

— Таня, выходите за меня замуж.

— Что? — Ее глаза яростно блеснули. — Что вы сказали?

— Я сказал то, что я сказал, — повторил я отчетливо. — Выходите. За. Меня. Замуж.

Танины щеки вспыхнули и я почувствовал непреодолимое побуждение поцеловать ее. Но, конечно, сдержался.

— Да как вы можете это говорить? Как вам не стыдно? — наконец выговорила Таня, размазывая слезы по щекам.

— Не вижу в этом ничего стыдного. Просто выходите за меня замуж — и все.

— Да что вы заладили, Саша!

— Я заладил, потому что я так думаю.

— Какой же вы… какой же вы… бессовестный!

— Почему?

— А как же ваша… невеста?! — наконец выпалила Таня. — Ведь она ждет вас! Наверное, все глаза уже выплакала!

— Кто? Кто-кто меня ждет? — переспросил я, поскольку ушам своим не поверил.

«Откуда только она знает про Иссу?»

— Она! Ваша невеста!

— Моя невеста погибла.

— Да?

— Да. Но если бы даже не погибла… Я вам клянусь, Таня. Плевать на невесту. Бывают в жизни ситуации, когда на всё, на всех плевать. Когда уже все равно. Я не могу уже больше на вас смотреть. Я просто умираю, когда на вас смотрю, когда я думаю о том, что мы, возможно, погибнем, а вы даже не узнаете о том, как сильно я люблю вас. И я мучительно, ну просто нечеловечески хочу вас. Извините меня за откровенность. Это здесь воздух такой — адский. Не хватает человеческих выражений. Высоких выражений мне не хватает.

— Погибла? — невпопад переспросила Таня.

— Да. Еще зимой. Она была офицером Конкордии.

— Конкордии?

— Да. Но если бы она была нашим, русским офицером, я все равно сказал бы вам то, что сказал. Можно я буду вульгарен?

— Да.

— Вы меня любите?

— Да… — после долгой паузы ответила Таня. — Только… что в этом вульгарного?

— Вульгарна сама постановка вопроса. Само желание все побыстрее выяснить, как будто это сделка, нечто вроде купли-продажи.

— Допустим. И… что?

— Если вы меня любите, выходите за меня замуж. Пожалуйста. Умоляю.

— Что… сейчас?

— Нет. Потом. Когда объяснитесь со своим женихом. Я все знаю. Папа мне, как всегда, все доложил, еще в Городе Полковников.

— Извините, Александр… Но мне хотелось бы знать, что именно вам доложил… ваш папа?

— Ну как — что? Что у вас есть жених, ваш коллега, археолог. И что вы собираетесь с ним, ну… расписаться. Как-то так…

— Я ему соврала.

— Что?

— Соврала вашему замечательному папе.

— Соврали? Вы? Чтобы он к вам… не приставал?

— Нет. Чтобы… он не увидел, что я в вас… влюбилась с первого взгляда.

— Ничего себе! — Мое лицо запылало. Кровь прилила к голове.

— Да. Когда вы отошли в сторонку с этим американским пилотом… ваш папа мне сказал, что у вас есть невеста. Мне стало обидно, до слез обидно, до истерики прямо. Хоть криком кричи. Мне в первую же секунду показалось, что мы с вами… в общем, что вся моя жизнь была только репетицией. Встречи. С вами. Александр.

— Может, перейдем на «ты»?

— Нет. Не надо. Я уже привыкла. И потом… Когда вы мне снитесь… или когда я мысленно с вами разговариваю… я уже давно говорю вам «ты».

— Я тоже…

— Скажите, у вас правда нет невесты?

— Нет, Таня.

— Господи… Как же я переживала, когда у вас в комнате, помните, еще в Городе Полковников, в общежитии, увидела ее фотографию! — всплеснула руками Таня. — У нее был такой изысканный разрез глаз, такие дивные волосы, как у актрисы. И я представила тогда как, должно быть, глубоко и преданно любит вас эта прекрасная незнакомка! Конкордианские женщины — они ведь действительно умеют любить. По сравнению с нашими, земными, для которых самое важное в жизни — это они сами, карьера или в крайнем случае дети, но никогда не сама любовь.

«А ведь в чем-то главном она права», — подумал я и вспомнил Риши. Однако не ко двору была Риши. Не ко двору.

— Таня, послушайте меня. Насчет общежития. То была не моя комната. В той комнате не было ни одной моей вещи. Не считая, конечно, одежды, — поспешно уточнил я. — И на той фотографии была изображена не Исса, моя невеста… покойная невеста, а жена лейтенанта Юхтиса, хозяина той комнаты. Кажется, ее звали Люда. Но я не уверен…

— Значит, это я все нафантазировала? — спросила Таня, хлопая мокрыми ресницами.