Падение Берлина. 1945 - читать онлайн книгу. Автор: Энтони Бивор cтр.№ 61

3 апреля маршал Жуков вылетел из Москвы обратно на фронт. В тот же день сел в свой самолет и маршал Конев. Задача была поставлена. Наступление начать 16 апреля, а Берлин взять 22 апреля — ко дню рождения Ленина. Жуков находился в постоянном контакте с Москвой, но все его переговоры строго контролировались органами НКВД. Техническое обеспечение их прослушивания осуществлялось 108-й специальной ротой связи, прикрепленной к штабу 1-го Белорусского фронта.

Как отмечалось в сводке политического управления 1-го Украинского фронта, план Берлинской операции подготовлен "гениальным Верховным Главнокомандующим товарищем Сталиным" [398] . Говоря по правде, это был не такой уж плохой план. Трудность состояла лишь в том, что полоса наступления 1-го Белорусского фронта проходила как раз через наиболее приспособленный к обороне и хорошо укрепленный район Зееловских высот. Позднее Жуков вспоминал, что он недооценил мощи находящихся там немецких оборонительных позиций.

Задачи, стоявшие перед двумя советскими фронтами, привлеченными к операции, были чрезвычайно масштабными. Военные инженеры перешивали железнодорожное полотно под советский стандарт ширины колеи. Через Вислу было перекинуто несколько временных мостов. Миллионы тонн грузов неудержимым потоком направлялись к фронту — снаряды для артиллерии и реактивных минометов, военное оборудование, горючее, продовольствие.

Наиболее важным расходным материалом в Красной Армии являлись сами солдаты, поэтому боевые части активно пополнялись личным составом. Потери советских войск во время проведения Висло-Одерской операции и в Померании, исходя из русских стандартов, особенно высокими назвать нельзя. Их можно считать приемлемыми и соответствующими тому гигантскому расстоянию, которое было пройдено фронтами на запад. Однако стрелковые дивизии Жукова, равно как и Конева, так никогда и не достигали своего штатного расписания. В среднем их численность колебалась вокруг отметки в четыре тысячи человек [399] . К 5 сентября 1944 года из лагерей ГУЛАГа в Красную Армию было направлено миллион тридцать тысяч четыреста девяносто четыре заключенных [400] . Среди них находились, например, те, кто получил срок за то, что покинул свое рабочее место. Осужденные за политические преступления рассматривались органами НКВД как слишком опасный контингент. Их запрещалось посылать на фронт, пусть даже в штрафную роту.

Ранней весной 1945 года отправка заключенных в специальные штрафные подразделения шла полным ходом. Основание для освобождения было только одно — людям предлагалось искупить свою вину перед Родиной и государством собственной кровью. Нужда в новом пополнении была настолько велика, что в конце марта, то есть всего за две недели до начала наступления на Берлин, вышло специальное постановление Государственного Комитета Обороны, которое регламентировало отправку заключенных на фронт [401] . Определенное количество людей должны были поставить областные управления НКВД, сам Наркомат внутренних дел, а также следственные органы прокуратуры в войсках.

Сейчас трудно сказать, насколько охотно бывшие заключенные шли на фронт, насколько сильно их мотивировала перспектива погибнуть смертью храбрых, вместо того чтобы безвестно, словно собака, сгинуть в лагере ("собаке собачья смерть") [402] . Данный вопрос остается открытым, даже несмотря на то что пятеро бывших зэков стали впоследствии Героями Советского Союза. В эту пятерку входит и знаменитый Александр Матросов, бросившийся на амбразуру вражеского дота. Однако следует признать, что заключенным предоставлялся определенный шанс. Они были воодушевлены одной возможностью избавиться от однообразия и безвременья, которые пропитывали лагерную атмосферу. Некоторые из них действительно "искупили свою вину кровью" [403] , находясь либо в штрафных ротах, либо в подразделениях по разминированию местности. Естественно, что положение тех, кого прикрепляли к саперам, было неизмеримо лучшим, чем тех, кого отправляли в штрафные роты.

Отношение к бывшим советским военнопленным, прошедшим все круги ада в гитлеровских лагерях, заслуживает особого рассмотрения. 1 октября 1944 года вышло постановление Государственного Комитета Обороны, по которому этот контингент предписывалось посылать в специальные запасные части в военных округах. Там бывшие военнопленные проходили проверку органов НКВД и СМЕРШа. Многих из тех, кого посылали затем в боевые части, назвать здоровыми было нельзя. У них просто не хватало времени оправиться от тяжелых испытаний в фашистской неволе. Более того, на фронте к ним продолжали относиться с подозрением. Советское командование и не скрывало своего беспокойства по поводу поведения тех солдат, которые являлись "советскими гражданами, освобожденными из фашистского рабства" [404] . Как отмечалось, их моральное состояние находилось на очень низком уровне по причине того, что долгое время на них оказывала влияние "фальшивая фашистская пропаганда". Однако методы политических работников, применяемые в работе с бывшими военнопленными, должны были быстро избавить вновь мобилизованных солдат от негативных настроений. В основном им читали приказы Верховного Главнокомандующего, показывали фильмы о Советском Союзе и Великой Отечественной войне и призывали отомстить за ужасные преступления немецких бандитов.

Политическое управление 1-го Украинского фронта полагало, что бывшие военнопленные очень важны для Красной Армии. Они были полны ненависти к врагу и желания отомстить за все жертвы и оскорбления, которые перенесли в неволе. Однако, как отмечали политработники, этот контингент еще не был приучен к строгому выполнению приказов. Более того, бывшие военнопленные имели тенденцию

совершать убийства, насилия и грабежи. Некоторые из них пьянствовали и дезертировали с фронта. Как и у бывших зэков, их чувства и отношение к жизни ожесточились из-за перенесенных ранее страданий.

94-я гвардейская стрелковая дивизия 5-й танковой армии получила пополнение из сорока пяти бывших военнопленных. Эта группа прибыла на фронт всего за пять дней до начала большого наступления на Одере и сразу же оказалась под подозрением у политических работников. Один из офицеров отмечал в своем отчете, что каждый день он проводит двухчасовые занятия с вновь мобилизованными солдатами, рассказывает им о Родине, о зверствах германских солдат, об ответственности за преступления перед страной [405] . Бывших военнопленных распределили таким образом, чтобы в одной роте не могли оказаться два человека, которые ранее вместе содержались в заключении либо были выходцами из одного региона страны. Политический работник писал, что ежечасно получает информацию о поведении бывших военнопленных и их моральном состоянии. Политические занятия включали и показ фотографий об издевательствах немцев над советским населением, женщинами и детьми. Было продемонстрировано также изувеченное тело одного из советских солдат.