Изнанка - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Палий cтр.№ 48

Вещи помнят лишь хорошее – это их участь.

А сами вы, углубившись в волны памяти, вдруг невольно содрогнетесь, когда перед внутренним взором встанет картина мерзкой драки с одногруппником из-за этой стервы, которая, вкусив прелесть бабского куража, стравила вас и, хихикая, любовалась кровавыми соплями и безвозвратно испорченной одеждой. Сами вы вздрогнете, вспомнив, что потом она стала растрепанной наркоманкой, раздвигающей ноги перед первым встречным в подъезде, где пахнет сыростью подвала, а задиристый одногруппник попал в горячую точку и вернулся инвалидом, озлобленным на весь мир.

Это ваша память, любезные дамы и господа. Вещи тут совершенно ни при чем...

Рысцов взял за кончик воротника зеленую рубашку, которую Светка подарила ему на 23 февраля шесть лет назад. Кому-то это может показаться чересчур суеверным, но он до сих пор хранил ее. Потертую, растерявшую половину пуговиц.

Сережке тогда был всего год, а самому Валере недавно исполнился четвертак. Успешная карьера, любящая жена, подрастающий буквально на глазах сын... Они брали коляску и втроем ходили гулять по тротуарам улицы Кухмистерова. Все чаще и чаще Рысцов подхватывал малыша на руки и опускал на асфальт. Поддерживая его двумя пальцами под мышки, он вел юного конквистадора покорять ближайшие бордюры, открывать тайны окрестных деревьев, изучать строение фонарных столбов, похожих на гигантские колоссы.

Любой ребенок по натуре своей – экспансионист.

Сначала он внимательно исследует пространство, которое видит над своей колыбелькой, – будь то разноцветные погремушки, подвешенные словно бусы, или блеклый небосвод потолка детдома. Потом, едва научившись ползать, он обнаруживает, что границы мира гораздо протяженнее, чем казалось на первый взгляд. Он приступает к штудированию понятий, которые возникают в пределах новых просторов – будь то комфортабельный манежик с мягкими игрушками, которым даже можно при толике усердия откусить нос, или холодный кафель перехода метро и рваная коробка с засаленной мелочью. Дальше происходит воистину грандиозный качественный скачок в освоении все расширяющегося ареала обитания – он учится ходить. И принимается топать то в одну сторону, то в другую, пока на его пути не встанет нечто такое, что ну никак невозможно обойти или перелезть, будь то строгий отец, категорически запрещающий выходить во двор и играть в футбик до тех пор, покамест не сделаны уроки, или высокие каскады заборов воспитательной колонии для малолетних. После он обнаруживает, что перемещаться можно не только пешком. И это подвигает его на очередную анфиладу открытий. На автомобилях, самолетах, океанских лайнерах и космических челноках он снова стремится вперед, все дальше и дальше, пока путь не пересечет еще одно ограждение, будь то плохое зрение вкупе с отсутствием финансов или кювет на скорости сто пятьдесят под кайфом иглы. Но и это не конец. Параллельно он понимает, что вокруг существует не только наш довольно, надо сказать, ограниченный мир, но и другие – с большей степенью свободы. Виртуальность и С-пространство. И начинается путешествие в неизведанные области нематериального. Он шагает в созданные кем-то игровые арены, где не страшны враги, потому как они нереальны, он жмет кнопку С-визора и погружается в бесконечное пространство грез, где границы равны размеру человеческой фантазии, до тех пор, пока не упирается во фронтир собственного разума, будь то виртуальный психоз или С-шизофрения...

Мы чуть было не упустили последний вариант, когда он теряет желание познавать.

Правда, стоит уточнить: это уже не ребенок, а старик с обветшавшей душой...

Зеленая рубашка прошептала Валере несколько слов, напомнив о счастье, и умолкла, раскинув рукава в разверзнутой пасти дорожного кейса. А за этим бледно-малахитовым полотном вдруг открылась совсем иная картина.

Первые семейные размолвки, срывы, крики и скандалы с гадким хлопаньем дверями. Четыре года сумбура и нервотрепки, надоевшей всем. И тугой полумрак того вечера, когда Рысцов впервые не пришел ночевать, отключив телефон и напившись в своем кабинете в стельку. Не мог он больше терпеть раздражающейся по любому поводу Светки! Пытался оградить Сережку от ее сердобольно-идиотского воспитания, чтобы превратить растущего мужика в тряпку с рваными краями.

Он сам бесился от своей беспомощности, наблюдая, как жена растрачивает остатки здравого смысла и былой рассудительности. Как она из умной, интеллигентной девушки превращается в строптивую бабу, не внимающую абсолютно ничему, кроме собственной, все стремительнее искажающейся логики, доходящей порой до абсурда. Именно тогда он решил для себя, что самодурство подчас даже хуже подлости.

Четыре долгих года холодной войны, все чаще и чаще оборачивающейся открытыми стычками – что может быть хуже для подрастающего ребенка?.. В конце концов Валера прикинул, что менее болезненно будет для сына, если он самоустранится из их семьи. Уберет один, по крайней мере, из раздражающих факторов.

Процесс развода тоже не обошелся без свинства. Накануне официального оформления Светка привела в дом нескольких подруг и устроила громкое обсуждение темы «все мужики козлы», сопровождающееся хлопками пробок из-под шампанского, одна из которых сбросила на пол с холодильника старую семейную фотографию в рамке. Она разбилась. И все это в присутствии Сережки...

Звон бьющегося стекла в тот момент, помнится, окончательно сорвал врата терпения Рысцова. Просто-таки вынес их вместе с чугунными петлями и косяками...

Он, грязно матерясь, буквально пинками выставил из квартиры осоловевших баб и чуть не прибил Светку. Она по пьяному делу пыталась что-то доказывать, визжать и колотить посуду, но Валера силой уволок бьющуюся в истерике женщину и запер ее в сортире. Как известно, в состоянии аффекта у человека открываются неведомые до этого момента резервы.

Осатаневшая Светка высадила дверь туалета и ушла. Через некоторое время она вернулась. Еще более пьяная, в сопровождении двух каких-то мужиков, которые, как потом выяснилось, являлись ее приятелями еще со школьных времен. Визитеры тоже были навеселе.

– Что это ты женщину обижаешь? – спросил один, нагло переступая порог.

Рысцов промолчал. Он был на грани. А второй верзила тем временем попытался отечески погладить Сережку по волосам, облокотившись на вешалку с одеждой...

Дальнейшие события запечатлелись в сознании Валеры довольно скомканно, с провалами.

Удар наотмашь. Потянувшийся к сыну мужик вываливается в коридор... Другой, грубо отшвыривая впавшую в ступор Светку, хочет схватить Рысцова, но тот выворачивается и бросается в кухню... В руке зажат окровавленный нож, кто-то стонет и выкрикивает угрозы, валяясь на половичке и зажимая раненое плечо. Свет в прихожей странно дергается, будто возникают перебои с напряжением в сети... Крики соседей и остолбеневшая Светка, шепчущая что-то неразборчивое вмиг побледневшими губами... Заскорузлое рыло сержанта, бесцеремонно расталкивающего каких-то людей на лестничной клетке... Болезненный холод наручников на запястьях...

И перепуганный взгляд зеленоватых кругляшек глаз. Загнанный в угол Сережка смотрит на всю эту похабщину, словно слабый зверек, угодивший в клетку к беснующимся волкам.