Прикосновение - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнсис Пол Вилсон cтр.№ 33

Несмотря на то, что Чарльз был врачом и ко всему прочему довольно крупным негодяем, Мак-Криди в глубине души питал к руководителю исследовательского отдела тайную слабость. Возможно, потому, что Чарльз ни на что не претендовал. Он не скрывал, что является убежденным атеистом и материалистом, органически не способным принять ничего, что не поддавалось бы научному объяснению, ничего из того, что нельзя наблюдать, измерить и квалифицировать, для него просто не существовало. Удивительный тип, этот доктор Чарльз: он начисто лишен каких бы то ни было предубеждений. Человеческие существа, с его точки зрения, — всего лишь множество клеток, связанных биохимическими реакциями. Он однажды заявил Мак-Криди, что мечтает свести деятельность человеческого мозга к ряду основных нейрохимических реакций.

Все идет хорошо, пока у вас хорошее здоровье. Но когда вы больны и современная медицина не может вам помочь... тогда вы ищете помощи в чем-то ином. Вы молитесь, даже когда не верите в Бога, обращаетесь к целителям, даже если не верите в чудеса. И тогда вам уже не так просто отделаться насмешками и пренебрежительными замечаниями. Вы ищете везде, где только можно, и идете по любому следу, покуда нб окажется, что и он ведет к ложной цели. И тогда вы стараетесь изыскать какой-нибудь другой путь...

Без надежды жить нельзя.

Мак-Криди потерял надежду на современные исследования в области нервно-мышечных заболеваний, так как не мог рассчитывать на то, что они пойдут в нужном ему направлении. В результате был создан Фонд, в котором центральное положение занял Чарльз Эксфорд. Сенатор назначил руководителем Фонда Эксфорда, потому что считал себя обязанным ему кое в чем.

День, когда он встретился с Эксфордом, был самым тягостным и тем не менее самым решающим в его судьбе. Он резко изменил ход его дальнейшего существования, его восприятия жизни, мира, будущего. Ибо Чарльз Эксфорд был первым, кто действительно понял, в чем заключается его болезнь.

Все остальные врачи, лечившие его до Чарльза, ошибались. Они приписывали его периодическую слабость «переутомлению» и «стрессу». Это было новое модное веяние в медицине: все, что не подается объяснению, — результат стресса.

Вначале Мак-Криди принимал это на веру. Он действительно много работал — он всегда много работал! — но никогда раньше не чувствовал себя настолько уставшим. По утрам он был полон энергии, а к вечеру полностью терял все силы. Он не мог справиться с бифштексом, потому что у него не хватало сил его разжевать. У него уставала рука от бритья. Переутомление и стресс: такой диагноз ему ставили, потому что проводившиеся периодически обследования его органов, рефлексов, рентгенограммы, анализы крови и кардиограммы неизменно давали удовлетворительные результаты.

— Вы истинный образец здоровья! — сказал ему как-то один уважаемый терапевт.

Когда у Мак-Криди появились первые симптомы раздвоения зрения, он в панике бросился к ближайшему невропатологу, который мог бы его принять. Им оказался Чарльз Эксфорд. Позже сенатор узнал, что Эксфорд включил его в список пациентов не из соображений сострадания к страждущему больному, а просто потому, что у него в книге регистрации больных на этот вечер никто не был записан.

Так Мак-Криди оказался в этом кабинете. Напротив него в кресле сидел холодный и равнодушный англичанин в белом халате, говоривший с сильным акцентом, куривший одну сигарету за другой и равнодушно слушавший Мак-Криди. Задав затем несколько вопросов, он сказал, выпустив колечко дыма:

— У вас быстро прогрессирующая миастения. Возможно, ваша жизнь скоро превратится в настоящий ад.

Мак-Криди до сих пор помнил ту волну страха, которая прокатилась по его телу, словно грозовой фронт. Он вспомнил, как медленно, месяц за месяцем, год за годом угасал Аристотель Онассис. Тогда он еле-еле выговорил:

— Вы не хотите даже осмотреть меня?

— Вы имеете в виду — постучать вам по коленкам, посветить лампочкой в глаза и всякую такую чепуху? Конечно не стану, если только вы не будете требовать от меня этого.

— Я настаиваю! Я плачу за обследование и требую!

Эксфорд вздохнул.

— Ладно... — Он подошел, сел на край стола и, протянув обе руки к Мак-Криди, потребовал: — Сожмите. Сильнее. — Мак-Криди взял его руки и сжал. Эксфорд сказал: — Еще, — и снова, — еще!

При каждом последующем сжатии Мак-Криди чувствовал, что его хватка становится все слабее и слабее.

— Теперь немного отдохните, — сказал Эксфорд. Выкурив еще полсигареты, он снова протянул руки.

— Еще раз, пожалуйста.

Мак-Криди сжал ему руки изо всех сил и не без удовольствия заметил, что Эксфорд вздрогнул. Это означало, что после короткого отдыха у него восстановились силы.

— Значит, так, — сказал Эксфорд, вытирая руки о полу халата. — Глубокая миастения. Но чтобы окончательно убедиться в этом, мы сделаем электромиограмму.

— Что это такое?

— Исследование проводимости нервов. В вашем случае она покажет классическую картину распада.

— Где мы сможем, это сделать? — Ему вдруг отчаянно захотелось, чтобы поставленный диагноз был либо опровергнут, либо подтвержден окончательно.

— Да где угодно. Хотя оборудование в моем кабинете обладает наибольшей питательной силой.

Ответ британца озадачил сенатора Мак-Криди.

— Я вас не понимаю.

— Плата, которую я с вас взимаю, — объяснил Эксфорд с улыбкой, — поможет мне обеспечить себе приличное пропитание.

Мак-Криди бежал из кабинета Эксфорда в твердом убеждении, что этот человек сумасшедший. Но мнение других врачей и тщательные обследования показали, что британец был прав. У сенатора Джеймса Мак-Криди оказался особенно тяжелый случай миастении. Это, как он узнал позже, было неизлечимое нервно-мышечное заболевание, вызываемое недостатком ацетилхолина — вещества, которое передает информацию от нервных клеток к мышечным волокнам в местах их контакта.

Из соображений лояльности он вернулся к Эксфорду для дальнейшего лечения. И, как он смог в этом убедиться еще раз, такие якобы благородные побуждения всегда приводят к отрицательным результатам. Эксфорд проявлял к своим больным не больше заботы и человеческой теплоты, чем чугунная тумба. Он, по-видимому, нисколько не заботился о том, как прописанные им лекарства действуют на пациентов — не вызывают ли они судороги или бессонницу. Важно только одно — насколько они улучшают показатели этой чертовой машины, рисующей ломаные электромиограммы.

Так Мак-Криди вступил на этот страдный путь и прошел его сполна. Ему удалили вилочковую железу, его пичкали такими лекарствами, как неостигмин и местинон, а затем и кортизон. Он узнал, что такое плазмаферез. Однако и эти меры не дали никаких результатов. Его болезнь медленно, но неуклонно прогрессировала, независимо от того, что предпринимал Эксфорд или кто бы то ни было еще.

Но сенатор не смирился с болезнью и по сей день. Он боролся с ней с самого начала и будет продолжать эту борьбу. Миастения грозила разрушить его жизненные планы и карьерные амбиции, выходившие далеко за рамки сената. Но этого не случится. Он, так или иначе, найдет путь — преодолевая препятствия, обходя их или пробиваясь сквозь них — к излечению.