Дети ночи - читать онлайн книгу. Автор: Дэн Симмонс cтр.№ 10

Заметив у бака с горячей водой администратора больницы, господина Попеску, она обрушила свое негодование на него.

– Сегодня мы потеряли еще одного ребенка. Еще одного ребенка не стало. Девочка умерла совершенно бессмысленно, мистер Попеску.

Круглолицый администратор взглянул на нее, моргнул и помешал ложечкой свой чай. Кейт была уверена, что он ее понимает.

– Не хотите ли узнать, из-за чего? – спросила она. Двое педиатров начали пробираться к выходу, но Кейт встала в дверном проеме, подняв руку жестом регулировщика.

– Все должны это услышать, – тихо сказала она, не отрывая взгляда от Попеску. – Неужели никто не хочет знать, почему мы потеряли сегодня еще одного ребенка?

Администратор облизнул губы.

– Доктор Нойман…, вы…, наверное…, очень устали, да? Кейт не сводила с него глаз.

– Мы потеряли маленькую девочку в девятой палате. – Голос у нее был таким же безжизненным, как и взгляд. – Она умерла от эмболии, потому что кто-то небрежно делал внутривенное вливание…, чертовски простое, рутинное вливание…, и толстая сестра, от которой несет чесноком, вогнала пузырек воздуха прямо в сердце ребенку.

– Imi pare foarte rau, – пробормотал господин Попеску, – nu am inteles.

– Черта с два не понимаете, – бросила Кейт, почувствовав, что ее гнев превращается во что-то острое, хорошо заточенное. – Отлично все понимаете.

Она повернулась и окинула взглядом дюжину медиков, уставившихся на нее.

– Вы все понимаете. Эти слова очень легко понять… Небрежность, халатность, неряшливость! Это уже третий за месяц ребенок, которого мы теряем лишь из-за дурацкой некомпетентности.

Она взглянула в лица стоявших ближе всех педиатров.

– А вы где были?

Тот, что повыше, повернулся к своему коллеге и с ухмылкой сказал что-то шепотом по-румынски. Слова «tiganesc» и «corcitura» прозвучали вполне отчетливо.

Кейт шагнула к нему, подавляя в себе желание врезать прямо по густым усам.

– Я знаю, что девочка была цыганской полукровкой, дерьмо ты собачье.

Она сделала еще один шаг, и, хоть румын был дюймов на пять выше ее и фунтов на семьдесят тяжелее, он вжался в стену.

– Еще я знаю, что вы продаете выживших детей американским проходимцам, которые рыщут вокруг, – сказала Кейт педиатру, нацелив палец так, будто собиралась проткнуть ему грудь. В следующее мгновение она отвернулась, словно ее оттолкнул исходивший от него запах. – И остальные чем занимаются, я тоже знаю. – Ее исполненный отвращения голос звучал настолько измученно, что она сама еле его узнавала. – Самое меньшее, что вы могли сделать, – это спасти больше детей…

Двое стоявших у входа педиатров торопливо выскочили из ординаторской. Другие врачи тоже оставили чай и потихоньку покинули помещение. Попеску подошел ближе и сделал попытку прикоснуться к руке Кейт, но передумал.

– Вы очень устали, мисс Нойман…

– Доктор Нойман, – произнесла Кейт, не поднимая глаз, – и если, Попеску, уход в палатах не станет лучше, если еще хоть один ребенок умрет из-за небрежности, ей-богу я пошлю доклад в ЮНИСЕФ, Общество по усыновлению и спасению детей и во все прочие организации, на которых вы греете руки… Такой доклад, что вы от американцев впредь гроша ломаного не получите и ваши ненасытные друзья пошлют вас в то место, которое нынче заменяет в Румынии ГУЛАГ.

Попеску покраснел, побледнел, опять покраснел, попытался на ощупь поставить чашку на стол сзади, уронил ее, и, прошипев что-то по-румынски, шаткой походкой вышел.

Кейт Нойман постояла еще немного, по-прежнему упершись взглядом в пол, потом подошла к столу, подняла чашку и поставила ее в нишу над баком с горячей водой. Почувствовав утомление, накатывающее медленными волнами, она закрыла глаза.

– Ваша работа здесь почти закончена? – подал голос американец.

Кейт отреагировала незамедлительно. Бородатый священник все еще сидел на кушетке; его синие джинсы, серая футболка и кроссовки выглядели неуместно и несколько нелепо.

– Да. Еще неделя – и я уеду при любом раскладе. Священник кивнул, допил чай и отставил кружку с отбитыми краями.

– Я наблюдал за вами, – мягко сказал он. Кейт посмотрела на него. Она всегда недолюбливала верующих, а целомудренные попы раздражали ее больше всего. Священники казались ей бесполезным анахронизмом – колдунами, сменившими страшные маски на белые стоячие воротнички, расточающими фальшивую заботу, стервятниками, вьющимися над больными и умирающими. Кейт осознала, насколько она устала.

– А я за вами не наблюдала, – тихо сказала она, – но видела, как вы общаетесь с только что поступившими детьми. Дети к вам тянутся.

Отец О'Рурк кивнул.

– А вы спасаете им жизнь.

Он подошел к окну и отодвинул плотные шторы. Насыщенный свет вечернего солнца залил комнату, возможно, впервые за несколько лет.

Кейт моргнула и потерла глаза.

– Смотрите-ка, доктор Нойман, совсем как днем. Я бы с вами прошелся.

– Нет необходимости… – начала было Кейт, пытаясь рассердиться на него за столь самоуверенный тон, но не смогла. Эмоций у нее осталось не больше, чем заряда в подсевшем аккумуляторе.

– Хорошо, – сказала она.

Они вместе вышли из больницы навстречу бухарестскому вечеру.

Обычно Кейт добиралась до свой квартиры на такси уже затемно, но сейчас они шли пешком и она жмурилась от густого вечернего света, падающего на стены домов. Ей сейчас казалось, будто раньше она никогда не видела Бухареста.

– Значит, вы остановились не в отеле? – спросил священник.

Кейт стряхнула с себя задумчивость.

– Нет Фонд снял для меня небольшую квартирку на улице Штирбей Водэ. – Она назвала адрес.

– А… – произнес он. – Это прямо рядом с садом Чишмиджиу.

– Рядом с чем? – переспросила Кейт.

– Сад Чишмиджиу. Одно из моих любимых мест в городе.

Кейт покачала головой.

– Ни разу не была. – Она криво улыбнулась, – Не слишком-то много я видела с тех пор, как сюда приехала. Вне больницы я провела всего три дня, да и те проспала.

– А когда вы приехали? – спросил он. Сейчас они шли по оживленному бульвару Бэлческу и Кейт заметила, что он прихрамывает. Здесь, на тротуаре возле университета, тени были более глубокими, а воздух прохладный.

– Гм…, четвертого апреля. О Господи.

– Понимаю, – сказал отец О'Рурк. – В больнице день кажется неделей. Неделя – вечностью.

Когда они дошли до площади Виктории, Кейт вдруг остановилась и нахмурилась.

– Какое сегодня число?

– Пятнадцатое мая, – ответил священник. – Среда.