Дом одиноких сердец - читать онлайн книгу. Автор: Чингиз Абдуллаев cтр.№ 23

– Хорошо, – согласился Дронго, – тогда завтра утром мы снова приедем к вам. До свидания, господин Мокрушкин.

– До свидания, – кивнул на прощание молодой врач.

– Закройте двери и все осмотрите, – распорядился Степанцев.

Они вышли в коридор и направились к лестнице.

– Что-нибудь узнали? – поинтересовался главный врач.

– Много нового и интересного, – ответил Дронго. – Самое обидное, что уже завтра Светлана Тимофеевна будет знать, что мы ее обманули. И, боюсь, соответственно к нам относиться. Ни Мокрушкин, ни Клавдия Антоновна не поверили, что мы врачи из Башкирии. Поверила только ваш заместитель, которая хотела в это верить. Она считала, что ее нарочно не предупредили, чтобы можно было принять гостей и высказать им какие-нибудь претензии в адрес своего заместителя.

– Она попала в собственные сети, – с удовлетворением пробормотал Степанцев, – так ей и надо. Пусть помучается. Завтра над ней все будут смеяться, вспоминая, как она виляла перед вами хвостом. Пусть для нее это будет уроком.

– Я бы не стал раздражать ее столь сильно. Тем более что вы тоже не без греха. Вы ведь опытный человек, пожилой, работали во властных структурах области. И прекрасно понимали, что две такие женщины, как Боровкова и Забелло, просто не уживутся вместе. Почему вы разрешили поселить их в одной палате?

Они спустились на первый этаж, приостановились перед выходом.

– Это было не мое решение, – сообщил Степанцев, чуть покраснев, – так решила Светлана Тимофеевна, а я не стал возражать. В конце концов, пусть она сама отвечает за свои ошибки и неверные решения. Нельзя быть настолько некомпетентной в подобных вопросах. Она ведь офтальмолог, а вторгается в сферу психиатров, онкологов, хирургов, психологов. Я не стал возражать, когда она приняла такое идиотское решение.

– Но это решение сказалось на жизни ваших пациентов.

– Не очень сильно. Им, по-моему, доставляла удовольствие подобная пикировка. Кровь быстрее бежала в жилах, они вспоминали молодость, забывая даже на время о своих болячках. Если хотите, это был такой психотерапевтический момент. Когда пациент, раздраженный каким-то внешним фактором, даже забывает о своей болезни.

– Возможно. Но Боровкову убили.

– Пока никто не доказал, что это сделала ее соседка по палате. К тому же зачем ей было так рисковать? Все понимали, что она могла это сделать, значит, подозрение пало бы именно на нее. И потом, зачем так долго ждать? Можно было набросить подушку, когда ее соседка спала с ней в одной палате. Зачем нужно было ждать, когда мы переведем Генриетту Андреевну в реанимацию на второй этаж?

– А вы нарочно перевели ее наверх, чтобы погасить конфликт? – спросил Дронго.

– Отчасти да, – кивнул Степанцев. – Вот видите, какие у нас здесь сложные отношения. Целый мир страстей и интриг в одном небольшом хосписе. Небольшая модель земной цивилизации, если хотите. Кого здесь только нет. Но мне важно узнать, кто из них убийца. Хотя бы для себя. Если это кто-то из наших пациентов, то его все равно не сможет покарать рука правосудия, как говорят в таких случаях. Ни один из наших пациентов просто не доживет до решения суда. Но для себя я хочу знать. Чтобы сделать соответствующие выводы и исключить подобные происшествия в будущем.

Они прошли к машине. Степанцев взглянул на сидевшего за рулем Дмитрия. Тот весело говорил с кем-то, скорее всего с женщиной, по мобильному телефону.

– В машине не будем говорить о делах, – попросил главный врач, перед тем как сесть рядом с водителем. Халаты они оставили на вешалке, надели свои плащи. Дронго и Вейдеманис разместились на заднем сиденье. Машина выехала со двора, ворота за ней медленно закрылись. Степанцев повернулся к ним.

– Когда за вами заехать завтра?

– Утром, когда вы поедете на работу, – предложил Дронго, – чтобы не гонять два раза машину.

– Тогда в половине девятого, – сказал главный врач. – Сумеете подняться, или лучше прислать машину немного позже?

– Нет. Как раз в половине девятого будет хорошо. Мы хотим завтра провести весь день в вашем хосписе. Так будет лучше и для нас.

– Хорошо, – согласился Степанцев. Больше в салоне машины не было произнесено ни слова. Когда они подъехали к отелю и все трое вышли из автомобиля, Федор Николаевич покачал головой.

– Врачи из Башкирии живут в таком роскошном отеле, – иронично пробормотал он. – Похоже, наша легенда рушится на глазах.

– Она уже рухнула, просто вы об этом пока не знаете, – негромко сказал Дронго на прощание. Степанцев озадаченно посмотрел им вслед.

В половине девятого утра машина уже ждала их у подъезда отеля. Оба напарника вышли вместе. Федор Николаевич вылез из салона, поочередно обменявшись с каждым крепким рукопожатием. Они расселись, и машина тронулась в сторону Николаевска.

– Я думал над вашими словами, – признался Степанцев, – и мне кажется, что вы правы. Кто-то сообщил подробности о смерти Боровковой и о моем желании проверить ее тело в городском морге. Кто-то вчера сообщил моему заместителю о том, что Дима поехал за вами на вокзал. Боюсь, что некоторые сотрудники работают на моего заместителя.

Водитель согласно кивнул головой. Очевидно, эту мысль они уже обсуждали.

– Ваш заместитель имеет влиятельного мужа, – напомнил Дронго, – и все совсем не так просто, как вы думаете. Все отлично понимают, насколько неприемлемо и глупо она ведет себя, но не хотят с ней связываться. К тому же у нее обширные связи, а вам уже за пятьдесят. В любой момент ситуация может измениться, и не в вашу пользу. А люди обязаны думать о своих семьях. Поэтому я бы на вашем месте не стал так рьяно искать виноватых. Понятно, что все будут на вашей стороне. Но некоторые из-за слабости, некоторые из корыстных побуждений, а еще кто-то просто из-за нежелания конфликтовать будут уступать вашему заместителю раз за разом, работая на обе стороны. Это не предательство, каковым оно выглядит в ваших глазах. Это скорее здоровый прагматизм.

– Предательство всегда оправдывают высокими мотивами или пытаются объяснить обычным прагматизмом. У людей должна быть хоть какая-то мораль, – убежденно произнес Степанцев.

– Мы всегда будем иметь такую мораль, которая соответствует нашим силам, – так говорил Ницше.

– Это не наш автор. Буревестник фашизма.

– Я бы не стал так однозначно оценивать его. Он был великим философом, и многие его сентенции кажутся мне не лишенными здравого смысла. Подумайте над этим, Федор Николаевич.

– С каким удовольствием я бы избавился от своего заместителя, – в сердцах произнес Степанцев, – хоть бы ее уже куда-нибудь выдвинули! Нам всем стало бы гораздо легче.