– Правда? – невинно спросила Джессика. – И чего он хотел?
– Ничего особенного. Просто предложил подвезти в субботу до бухты.
Джессика бросила быстрый взгляд на сестру.
– Как мило, – неопределенно заметила она. – И ты согласилась, да?
– Да, согласилась, ну и что из этого? – раздраженно ответила Элизабет. – Ничего не вижу в этом особенного. Он просто подвезет меня до места, только и всего.
Джессика пожала плечами.
– Ну и замечательно, – спокойно ответила она, возвращаясь к учебнику.
– Я иду наверх. – Щеки Элизабет залил румянец, глаза сверкали. – Если кто-нибудь меня спросит, я занята, пишу Тодду!
– Хорошо, – холодно ответствовала Джессика.
Она прекрасно понимала, что расстроило сестру, но не подавала виду.
– Большое длинное письмо! – крикнула Элизабет, пулей вылетая из комнаты.
Джессика довольно улыбнулась, захлопнула учебник и легла, положив под голову руки. Определенно с сестрой что-то происходит. Элизабет уже чувствует себя виноватой, что до сих пор нравится Николасу. Это хороший знак. Теперь надо помочь Элизабет понять, что и он нравится ей. Оградить ее от одиночества и мрачных мыслей, показать, насколько Николас лучше Тодда, более изыскан и интересен. После этого никто не посмеет сказать, что Джессика плохая сестра.
7
Элизабет никогда бы не подумала, что гонки на яхтах могут так ее захватить. Все утро оживленные группки толпились на пляже у навеса, потягивая кока-колу и строя прогнозы относительно исхода соревнований. С блокнотом в руках Элизабет бегала между навесом и причалом, записывая свои наблюдения. Эту гонку ежегодно устраивал яхт-клуб Ласковой Долины, но никогда еще она не видела такого скопления народа, не слышала таких ожесточенных споров о том, кто же выиграет.
– Лиз! Я ищу тебя везде! – Джессика спешила навстречу сестре. – А где Николас? – добавила она, понижая голос.
Элизабет пожала плечами:
– Откуда я знаю. На причале, наверное, где и остальные участники.
– Как прошло утро? – продолжала Джессика, не обращая внимания на предупреждающий взгляд Элизабет. – Он...
– Джессика, – резко оборвала ее Элизабет, – перестань говорить глупости. И вообще мне нужно идти, я хочу взять интервью у мистера Дейвиса до старта, – добавила она, убегая вдогонку за седовласым председателем яхт-клуба.
Элизабет не понимала, почему из какой-то мелочи сестра раздула целую историю. Ее просто подвезли. Ему было почти по пути, и потом...
Но мысли Элизабет неожиданно прервал обиженный мужской голос:
– Лиз! Я везде ищу тебя! А как же быть с обещанием успокоить мои нервы?
Элизабет резко развернулась, с трудом удержав равновесие.
– Николас, – она не удержалась от улыбки, увидев его просящий взгляд. – Прости меня, но я говорила тебе, что мне нужно написать эту статью. К середине дня все должно быть сделано, а то мистер Коллинз...
– Да ладно тебе. – Николае взял ее за руку. – Пойдем, я покажу тебе яхту.
Они стояли рядом на причале перед изящной шестиметровой яхтой, которая принесла хозяину много заслуженных похвал.
– Она великолепна, – прошептала в восхищении Элизабет. – А как она называется?
Глаза Николаса блеснули.
– У нее два имени: официальное – «Альбатрос», а частное – «Моя любимая двойняшка», – сказал он, не отрывая глаз от Элизабет.
Элизабет зарделась – она растерялась и не знала, как реагировать. Нельзя было позволять ему говорить такое, но, с другой стороны, она была польщена. Ей было приятно, что она до сих пор нравится Николасу. И хотя ее сердце уже давно занято, нельзя не признать, что и Николас хорош собой.
– Только не говори, что будешь беспристрастна, – прогремел над Элизабет голос Брюса Пэтмена, выводя ее из задумчивости.
Он пробегал мимо с полотенцем, небрежно перекинутым через шею, его темные волосы еще не высохли после купания.
– Эй, Морроу, – Брюс хлопнул Николаса по спине, – не надейся обойти меня сегодня. Потому что, между нами говоря...
Николас рассмеялся:
– Цыплят по осени считают, если помнишь эту старую мудрую пословицу. Я чувствую, что сегодня будет лучшая гонка в моей жизни.
Элизабет широко улыбнулась Брюсу. От недостатка уверенности в себе он никогда не страдал. Высокий, симпатичный, он не сомневался в своей исключительности. Его отец был одним из самых богатых людей в Ласковой Долине, и номера на машине Брюса – 1 БРЮС 1 – с головой выдавали его жизненную философию. Сестры Уэйкфилд пересекались с ним пару раз, и обе поставили на нем большой, жирный крест – он был просто невероятным снобом.
Но, как оказалось, и Брюс способен испытывать нежные чувства – это стало совершенно очевидно, когда он влюбился в сестру Николаса, Регину. Одна из подруг Элизабет, Регина, была красивой, одаренной девушкой, которая добилась многого в жизни, несмотря на то, что не слышала. Влюбившись в Регину, Брюс очень изменился, стал добрее и лучше, и Элизабет стала относиться к нему гораздо теплее. Сейчас Регина проходила курс лечения в Швейцарии, и они с Брюсом регулярно переписывались. Препирательства Николаса и Брюса были прост забавой, шуткой. Как и Элизабет, Николас изменил свое отношение к Брюсу. Он очень любил свою младшую сестренку, и ее друзья очень скоро становились его друзьями.
– Эй, – неожиданно обратился к Элизабет Брюс, испытующе глядя на нее, – как тебе живется без Тодда, Лиз?
Элизабет призналась со вздохом:
– Тяжело, конечно. Но Вермонт все-таки не так далеко, как Швейцария. Тебе не нужно рассказывать, что я чувствую.
Брюс кивнул.
– Да уж. Совсем не весело, вот что я скажу, – но тут же философски продолжил: – Что может быть лучше, чем получать время от времени длинные любовные письма?
– Да, правда, – ответила Элизабет, смеясь.
Николас напряженно слушал их разговор. Неожиданно он подошел ближе к Брюсу и дружески потрепал его по плечу.
– Ну ладно, Брюс. Пожалуй, нам пора готовиться к гонке, а Элизабет писать статью.
«Интересно, ей показалось, или глаза Николаса действительно потемнели, когда Брюс вспомнил Тодда,» – думала Элизабет, возвращаясь к навесу. – «Нет, просто показалось. Она вела себя сегодня глупо, но больше это не повторится. Как только гонки закончатся, она направится прямиком домой и напишет Тодду самое длинное, самое вдохновенное письмо! А о Николасе Морроу она и думать забудет.»
Беспристрастного наблюдателя из Элизабет не получилось – она визжала и прыгала наравне с остальными. После первого поворота впереди шли две яхты: одной из них был «Альбатрос», который можно было отличить по бирюзово-белым парусам. На пирсе негде было яблоку упасть.