Мои путешествия - читать онлайн книгу. Автор: Федор Конюхов cтр.№ 25

00:20. Большая зыбь. Ветер норд-вест [66] 40 узлов. Скорость яхты 5 узлов. Иду курсом 60–70 градусов. Сейчас мы на траверзе мыса Горн, нас разделяют миль 30–40. Конечно, идти под берегом было бы спокойней, чем в открытом море — горы прикрывали бы от ветра. Но ничего, я доволен своей навигацией. Мы с «Карааной» вышли туда, куда хотели, — к островам Диего-Рамирес. Они на широте 56°30’ ю.ш., а мы на широте 56°36’. Мы оставили их по левому борту. Все получилось, как и хотели. Несмотря на то что два дня шел шторм, стоял плотный туман, обрушивались на нас снежные заряды и шквалы — в общем, все, что может встретиться в аду.

Если останусь жив и меня спросят, что такое ад, я отвечу: пролив Дрейка, мыс Горн. Так что человек может побывать в аду еще при жизни. Но вернуться оттуда не каждому будет дано.

Сегодня Новый год. Думаю об этом, и тоска берет. Вспоминаю дом, родных, друзей. Как они там сейчас готовятся к этому празднику?

Я точно угадал, что сейчас проходим мыс Горн. «Навстар» показал 67°15’ з.д., а мыс Горн находится на долготе 67°16’. Мы даже на одну минуту оставили его по корме. Впереди экватор! Неужели я не буду больше надевать полюсные рукавицы? Их у меня две пары — лежат в каюте мокрые насквозь и гниют вместе с полюсной курткой.

Вчера залетела волна в кокпит и прокатилась от кормы до носа. Через люк в каюту набралось много воды — замочило, конечно, все, что было в каюте. В страшной спешке я ведром стал вычерпывать воду. Помпа насоса засорилась, так как волна смыла весь мусор под паелы. Яхта кренилась на 30–40 градусов, и вода смывала с переборок все, что было плохо закреплено. Ведром я вышвыривал воду в кокпит, предварительно вынимая из него бумаги — они могли забить самоотливной дейдвуд в кокпите. Весь мусор бросал в раковину умывальника. Вычерпываю воду и Бога прошу, чтобы еще раз не накрыло волной.

И вот в такой спешке упал, и весь мой вес пришелся на большой палец левой руки. Он моментально выскочил из того места, в котором должен сидеть по анатомии. Я смотрел на него и удивлялся: так палец еще никогда не изгибался — в обратную сторону. Боль привела меня к мысли, что я его вывихнул. Надо резко ставить на место, но страшно, что будет еще больней. А что делать — врачей здесь нет, никто не окажет скорой помощи. Надо самому что-то делать, спешить, пока он не распух. Потом еще тяжелее будет вправить его.

Эти мысли пронеслись у меня за секунду. Я резко дернул палец, и с хрустом и моим нечеловеческим криком, заглушившим грохот шторма, палец встал на место. Но бинтовать руку некогда, надо откачать воду. Да и плавякорь зацепился за перо авторулевого «Фламинго», и сейчас его рвет и ломает. Надо быстрей распутывать. Если его сильно замотает веревкой, то ее придется обрезать. А это значит — потерять всю веревку, которая есть на яхте, и с ней плавякорь. Остаться без них опасно. Впереди будет еще много штормов.

Кое-как вычерпал воду. Вылез на палубу посмотреть на авторулевой.

Фал перехлестнулся через перо руля, и уже есть потертости. Чтобы распутать веревку, надо спуститься по авторулевому за корму, а там залезть в воду по пояс. Привязался я страховочным концом к яхте покрепче, перекрестился и полез. Волны идут с кормы, то поднимают, то опускают ее с такой силой, что у меня внутри все обрывается. Океан словно хочет стряхнуть меня с «Карааны» и засосать в свое ненасытное чрево.

Вымок до самого белья, но мне показалось, что в воде было теплее. С неба сыпет снежная крупа, хлещет холодный ветер. Руки примерзают к железному релингу, за который приходится держаться. Минуты две-три возился я с веревкой, пока, наконец, не сбросил эту злосчастную петлю. Выбрался в кокпит, посмотрел на руки, а они все в крови. Я их поцарапал металлическим тросом, который держит ветрогенератор. Там, где сплетен огон, торчат проволочные шипы. В суматохе, да и не до того было, я об них и порезал пальцы. Только подумал, что с пораненными пальцами мне тяжело будет работать, как тут же яхту накрыла очередная волна. И мысли мои перешли к Богу. «Дай мне выжить!» — молю Господа нашего. А там что будет, то будет. Можно жить и без пальцев.

Плавякорь хорошо помогает — не дает яхте перевернуться через нос. Волны крутые, высотой с мачту, идут стеной. Если «Караана» свалится с такой стены, то уже больше не всплывет.

03:20. Поставил на плиту разогревать банку бараньих языков с гречневой кашей. Все-таки сегодня праздник, надо есть все вкусное. Открыл бутылку вина, включил магнитофон. Высоцкий поет песню о друге, который не вернулся из боя.

Шторм, шторм! Не чувствуется, что океан здесь вообще может успокоиться. Но я надеюсь, что скоро это кончится, и радуюсь тому, что не получилось хуже.

Мир праху их

31 декабря 1990 года

04:15. Еще не вышел в Атлантику, но вода изменилась, стала более светлой, с голубизной. А там, в Тихом океане, была темно-зеленая.

Я спокоен. Хорошо, что вчера вечером увидел острова Диего-Рамирес. Я точно рассчитал и дрейф яхты, и скорость течения, и курс. Сколько у меня было событий возле этих островов, сколько раз мы с «Карааной» были на краю гибели. Волны грозились перевернуть яхту или проломить борт, когда она становилась к волнам лагом, а меня — смыть с палубы.

Мне острова Диего-Рамирес показались могильным камнем морякам, погибшим в этом проливе. Если бы мне довелось побывать на берегу этих островов, я бы на скале высек слова «Мир праху их».

Вода Тихого океана через пролив Дрейка мощным потоком переливается в Атлантический океан. Безостановочно, из-за вечного вращения Земли. Здесь шторма не прекращаются. Они свирепствовали до нашего прихода и так же будут бушевать после нас. Масса воды переносится из одного полушария в другое. Вместе с ней перемещается все, что живет в этих водах. Сейчас и мы с «Карааной» влились в эту жизненную струю. Что мы представляем для вселенной? Да ничего!

«Кабанчики»

31 декабря 1990 года

Я расстаюсь с мысом Горн и не знаю, что сказать: прощай или до свидания? Вот и сбылась мечта моей жизни пройти возле него на яхте в одиночку. Я счастлив, радость переполняет мою грудь, но тоска сжимает душу. Доведется ли в этой жизни еще раз испытать то чувство, которое испытал я, проходя возле мыса Горн? Жизнь коротка, может быть, больше уже и не смогу идти на яхте вокруг света. Много других планов и экспедиций. Но дай бог завершить эту!

Завтра новый, 1991 год! Вместе с ним мы с «Карааной» войдем в новый океан и в иной мир. Впереди Атлантика, что там нас ждет?

Тихий океан был бурным, холодным, в последние дни не хотел нас отпускать. Но мы вырвались из его рук и вот сейчас идем к теплу. Но тепло может быть не всегда хорошим и счастливым. Там, в Тихом, я знал, что судов у меня по курсу нет. Только киты и айсберги угрожали нам на пути. А что в Атлантике? Много ли там судов?

Здесь хорошо, есть с кем поговорить. Но беседы наши односторонние. Птицы мне отвечают взмахом крыла. Я веду беседу с китами. Вчера видел пингвинов. А особенно люблю обсуждать различные проблемы с альбатросами. Я их называю «кабанчиками». Они такие большие, что я другого слова для них не нахожу. С ними приятно поговорить о жизни, о том, что я хочу, что ем, как спал. И все это они понимают, потому что, сколько бы я им ни говорил, и какую бы чушь ни выкрикивал, они только кружат над яхтой и смотрят на меня своими умными или глупыми глазами — этого до сих пор я еще не понял.