Святой против Льва. Иоанн Кронштадтский и Лев Толстой. История одной вражды - читать онлайн книгу. Автор: Павел Басинский cтр.№ 74

В другой раз он пишет: «Вечером сегодня вышла крупная неприятность с женою из-за того, что я обличил ее в подделке ключа к моему письменному столу и к внутренним ящикам и во взятии некоторых вещей и денег. Как львица разъяренная она <налетела> на меня и готова была растерзать; от злости ревела, выла, как бешеная; грозила ударить по щеке при детях (Анны Константиновны. – П.Б.); корила бабами, т. е. благочестивыми женщинами, имеющими со мною духовное общение в молитвах, таинствах, духовных беседах и чтениях, поносила самым бесчестным образом, а себя возвышала. Господи! Отпусти ей, не вест бо что говорит и творит. Вразуми ее всю омраченную житейскими суетами и сластями, утолсте и расшире и забы Бога…»

Среди этих «благочестивых женщин» была и Параскева Ивановна Ковригина.

Трудно сказать, как сложилась бы судьба Иоанна Кронштадтского, не появись в ней – именно в самый зыбкий и неопределенный момент его жизни – эта женщина. Но точно так же мы можем только гадать, что было бы со Львом Толстым после его «переворота», если бы в его жизнь в 1883 году не вошел Владимир Григорьевич Чертков. И пусть церковного человека, вероятно, оскорбит такое сравнение, а поклонники Толстого, возможно, над ним посмеются, но в популяризации идей позднего Толстого В.Г.Чертков сыграл примерно такую же роль, какую П.И.Ковригина сыграла в популяризации чудес отца Иоанна.

Но есть и более важный, глубоко интимный момент в их появлении в жизни этих людей. Чертков приходит к Толстому, объявляя себя его вернейшим учеником, в то время, когда новые идеи Толстого не приняты обществом, когда над ними смеются собратья-писатели (Фет и Тургенев), когда их отрицает семья и когда его всерьез грозят объявить сумасшедшим. Недаром именно в конце семидесятых годов он пишет «Записки сумасшедшего», которые уже самим названием как бы перекликаются с более поздними «Записками христианина». Ковригина тоже становится верной спутницей и пропагандистом отца Иоанна в то время, когда он болезненно сомневается в своем особом Божьем даре, когда его нередко травят в собственной семье и когда многие жители Кронштадта всё еще продолжают считать его ненормальным.

Но какая же гигантская социальная пропасть пролегает между этими людьми! Чертков – родом из великосветской княжеской семьи. Он – блестящий конногвардейский офицер с заведомо обеспеченной военной карьерой. Он богат и любим в среде своих товарищей. Наконец, его обожают мать и отец, ибо он единственный ребенок в семье после смерти двух своих братьев.

Вот как описывает первое появление Черткова сын Толстого Лев Львович:

«Блестящий конногвардеец, в каске с двуглавым орлом, красавец собой, сын богатейшей и знатной семьи, Владимир Григорьевич приехал к Толстому сказать ему, что он разделяет его взгляды и навсегда хочет посвятить им свою жизнь».

О появлении в Кронштадте Параскевы Ковригиной мы знаем только из книги об Иоанне Кронштадтском 1910 года, написанной его страстным поклонником и издателем газеты «Кронштадтский маяк» Николаем Большаковым. Однако манера его книги такова, что доверять ей приходится с большой осторожностью. С такой же осторожностью надо относиться и к биографии самой Ковригиной, изложенной Большаковым в житийном ключе.

Параскева Ивановна Ковригина, пишет Большаков, родилась 14 октября 1816 года в Костромской губернии, Чухломского уезда, Глазуново-Бушневской волости, Соборовского прихода, села Тушевино, в деревне Фалагино, отстоявшей от города Галича в двенадцати верстах. Семья состояла из благочестивых родителей Ивана Ивановича и Иулиании Филимоновны, четырех сыновей – Ивана, Косьмы, Иулиана и Андрея, и двух дочерей – Ксении и Параскевы. Все были крепостными князя Долгорукова.

Самая младшая из семьи, Параскева не отличалась красотой, зато была кроткой, смиренной и сострадательной к другим людям. С восемнадцати лет она вела в доме хозяйство, при этом любила принимать странников, что не очень нравилось даже благочестивым родителям. Большаков пишет, что, несмотря на отсутствие телесной красоты, у юной Параскевы не было отбоя от женихов, которых она привлекала своим характером, так что отцу пришлось выкупить ее из крепостных во избежание насильного замужества. Сама же она с младых лет решила оставаться девственницей и посвятить жизнь Господу. Она была грамотной, но любила только религиозные книги, особенно жития святых.

Ее паломничества в монастыри и то, что она не пропускала ни одной воскресной и праздничной службы, хотя церковь находилась в семи верстах, также смущало ее родных. Некоторые деревенские люди издевались над ее набожностью и привязанностью подруг, сопровождавших ее в церковь и монастыри. Их называли раскольницами и хлыстовками.

Особенно полюбилась Параскеве Решминская обитель, где подвизался благочестивый старец иеромонах Илларион, которого Большаков называет учеником преподобного Серафима Саровского. И вот будто бы старец Илларион перед смертью завещал Параскеве отправиться в Кронштадт, где живет «светило церкви Христовой» отец Иоанн, и служить при нем.

Известно, что у Серафима Саровского не было учеников. Отец Вениамин (Федченков) пишет, что единственным Илларионом, который жил рядом с отцом Серафимом, был саровский духовник отец Илларион, родившийся в 1770 году и скончавшийся в 1841-м. «Если именно он был окормителем Параскевы, то указанное завещание его было на 25 году ее жизни: в эти годы она и ходила по богомольям; тогда отцу Иоанну было лишь 12 лет…» Если речь идет об этом Илларионе, то или мы должны поверить в какую-то особую прозорливость старца, или признать, что был какой-то другой Илларион. Но тогда разрушается весьма популярный в агиографиях отца Иоанна миф о непосредственном преемстве его святости от святости Серафима Саровского.

Между тем, когда в конце шестидесятых годов Параскева Ковригина приехала в Кронштадт, там уже обосновались два ее брата. Один был зажиточен и скуп, второй – беден, но добр. У второго брата она и жила чаще. Но главной целью ее приезда, пишет Большаков, были не братья, а отец Иоанн. Во время первой же исповеди у него она попросила уделить ей время для духовной беседы, после которой священник привел ее к бедной женщине – Евлампии Петровне Шляпниковой, прося принять Параскеву как родную мать. Тогда Ковригиной было за пятьдесят, она была старше отца Иоанна на тринадцать лет. Сразу вслед за этим происходит ее отъезд в костромскую деревню, где она проводит еще три с половиной года. В 1872 году Параскева возвращается в Кронштадт и остается в нем навсегда.

Она становится неотлучной спутницей отца Иоанна во время его прогулок по городу и посещений районов, где жила городская нищета. Это не могло не броситься в глаза жителям Кронштадта, особенно женщинам. Именно женщины первыми стали обращаться к ней с просьбами разъяснить странности поведения этого необычного священника. Здесь был довольно тонкий и деликатный момент. Многие женщины просто стеснялись обращаться к священнику-мужчине со своими женскими вопросами и проблемами. Параскева, с ее прямым и открытым характером, стала идеальной посредницей между набиравшим популярность батюшкой и женским населением Кронштадта.

Нужно заметить, что в жизни отца Иоанна, в отличие от Льва Толстого, женщины вообще играли колоссальную роль. Среди его страстных последователей женщин было в значительной мере больше, чем мужчин. Все-таки толстовское движение всегда определялось мужчинами. Его лидерами становились Бирюков, Трегубов, Горбунов-Посадов, Попов, Хилков, Новоселов, Гусев и другие. Главным толстовцем был Чертков. Зато секта иоаннитов, доставлявшая отцу Иоанну немало хлопот, состояла в основном из женщин и возглавлялась женщиной – Порфирией Киселевой. Начиная с Ковригиной, свою жизнь отцу Иоанну посвящали почти исключительно женщины: монахини Таисия и Ангелина, светские дамы Верховцева и Духонина, не говоря уже об множестве насельниц женских монастырей, которые основал отец Иоанн.