Эйнштейн. Его жизнь и его Вселенная - читать онлайн книгу. Автор: Уолтер Айзексон cтр.№ 164

Вопреки подозрениям Гувера Эйнштейн был добропорядочным американским гражданином. Свое противодействие прокатившейся по стране волне расследований, проверке надежности и лояльности граждан он рассматривал как защиту истинных национальных ценностей, много раз повторяя, что либерализм по отношению к свободе самовыражения и свободомыслию является основополагающим, и он это очень ценит, принципом, лелеемым американцами.

Первые два раза на выборах президента Эйнштейн голосовал за Франклина Рузвельта, которого с энтузиазмом публично поддержал. В 1948 году в ужасе от политики холодной войны Гарри Трумэна он голосовал за кандидата Прогрессивной партии Генри Уоллеса, ратовавшего за большее сближение с Россией и увеличение расходов на социальные нужды.

Всю жизнь Эйнштейн последовательно отстаивал то главное, на чем основывались его политические взгляды. Еще будучи студентом в Швейцарии, он поддерживал экономическую политику социалистов, смягчая ее инстинктивным стремлением к индивидуальной свободе, личной независимости, демократическим институтам и защите свобод. Он водил дружбу с многими демократами, вождями социалистов Великобритании и Америки, такими как Бертран Рассел и Норман Томас, а в 1948 году написал важную статью для начавшего издаваться журнала Monthly Review, которая называлась “Почему социализм?”.

Эйнштейн утверждал, что ничем не сдерживаемый капитализм приводит к значительному имущественному неравенству, циклически повторяющимся резким подъемам деловой активности и депрессиям и неприемлемо высокому уровню безработицы. Такая система поощряет эгоизм вместо сотрудничества, накопление богатств вместо помощи ближним. Люди получают образование ради карьеры, но не из любви к работе и творчеству. А политические партии оказываются коррумпированными благодаря обладателям крупных капиталов, вкладывающих в них деньги.

Социалистическая экономика позволит избежать появления этих проблем, утверждал Эйнштейн в своей статье, если ее удастся оградить от тирании и централизации власти. “Плановая экономика, регулирующая производство в соответствии с нуждами общества, позволит распределить требуемую работу между теми, кто способен работать, и гарантирует средства к существованию любому мужчине, женщине или ребенку, – писал он. – Образование человека при одновременном развитии его врожденных способностей поможет воспитать в нем чувство ответственности за ближнего своего, а не прославлять власть и успех, как происходит в современном обществе”.

Он добавлял, однако, что есть угроза превращения плановой экономики в жестокую, бюрократическую тиранию, как это произошло в коммунистических странах, например в России. “Плановая экономика может сопровождаться полным порабощением человека”, – предупреждал он. Поэтому социал-демократам, признающих свободу личности, необходимо ответить на два существенных вопроса: “Что в свете всеобъемлющей централизации политической и экономической власти позволит не допустить превращения бюрократии во всемогущую и слишком самонадеянную силу? Как можно будет защитить права отдельного человека?”44

Этот императив – защита прав человека – был фундаментальным принципом политических взглядов Эйнштейна. Индивидуализм и свобода необходимы для созидательного расцвета искусства и науки. Любые подобные ограничения отталкивали его самого – и как политика, и как ученого.

Именно поэтому он продолжал откровенно высказываться по поводу расовой дискриминации в Америке. В 1940-х годах в Принстоне все еще были отдельные кинотеатры для черных и белых, черным не разрешалось мерить обувь или одежду в магазинах, а студенческая газета провозглашала, что равный доступ черных в университет – “благородное устремление, но время для этого еще не пришло”45.

Как еврей, выросший в Германии, Эйнштейн остро реагировал на такую дискриминацию. “Чем больше я чувствую себя американцем, тем больше меня мучает эта ситуация, – написал он в статье, называвшейся “Негритянский вопрос”, для журнала Pageant. – Только высказавшись, я смогу избавиться от ощущения соучастия”46.

Хотя Эйнштейн сам редко принимал участие в церемониях, на которых происходило вручение ему разных почетных наград, а таковых было много, он сделал исключение, получив приглашение в Университет Линкольна – высшее учебное заведение для черных в Пенсильвании. В сильно поношенном сером пиджаке в елочку он стоял у доски и рассказывал студентам об уравнениях теории относительности. Затем, выступая перед выпускниками, осудил сегрегацию, назвав ее “американской традицией, которая слепо передается от одного поколения другому”47. Словно желая разрушить этот стереотип, он встретился с шестилетним сыном Горация Бонда, президента университета. Впоследствии этот мальчик по имени Юлиан стал сенатором от штата Джорджия, одним из лидеров движения за гражданские права и председателем NAACP – Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения.

Однако была некая категория людей, к которым Эйнштейн после войны относился достаточно нетерпимо. “Немцы, вся нация целиком, несут ответственность за массовые убийства и как народ должны быть наказаны”, – объявил он публично48. Когда Джеймс Франк, с которым он дружил еще в Германии, попросил его присоединиться к петиции, призывающей с большей снисходительностью отнестись к немецкой экономике, Эйнштейн с гневом отказался. “Абсолютно необходимо на долгие годы сделать невозможным восстановление немецкой индустриальной политики, – сказал он. – Если ваша петиция будет распространяться, я сделаю все, что в моих силах, чтобы она была отклонена”. Франк продолжал настаивать, и Эйнштейн высказался еще более категорично. “Немцы, действуя согласно хорошо разработанному плану, безжалостно уничтожили миллионы гражданских лиц, – написал он. – Если бы они имели на то возможность, они сделали бы это опять. В них не чувствуется и следа раскаяния или ощущения собственной вины”49.

Эйнштейн даже не разрешил возобновить продажу своих книг в Германии и не позволил опять включить свое имя в списки членов немецких научных обществ. “Немцы совершили самые омерзительные преступления, которые когда-либо будут упоминаться в истории так называемых цивилизованных государств, – написал он химику Отто Гану. – Поведение немецких интеллектуалов, если рассматривать их всех вместе, было ничем не лучше, чем поведение толпы”50.

Как и у многих беженцев-евреев, в основе его позиции были личные переживания. Среди тех, кто пострадал от нацистов, был и его двоюродный брат Роберто, сын дяди Якоба. Незадолго до конца войны, когда немецкие войска покидали Италию, они без всякой на то причины убили его жену и двух дочерей, а затем сожгли дом. Сам Роберто в это время прятался в лесу. Роберто описал Эйнштейну ужасные детали случившегося, а годом позже совершил самоубийство51.

Как следствие, Эйнштейн еще острее стал ощущать свою национальную и родовую принадлежность. “Я не немец, а еврей по национальности”, – заявил он после конца войны52.

Помимо этого, как-то неуловимо он стал и настоящим американцем. Поселившись в 1933 году в Принстоне, он ни разу за оставшиеся двадцать два года жизни не покидал Америку (не считая краткой поездки на Бермуды, необходимой, чтобы начать иммиграционный процесс).