Свобода слуг - читать онлайн книгу. Автор: Маурицио Вироли cтр.№ 23

После того, как прошло несколько лет, полагаю, следует признать, что нетерпимость Берлускони к институтам контроля, ограничивающим его исполнительную власть, обострилась, как показывают уже процитированные слова, направленные к Конституционному суду, которые он произнес в Бонне. Однако даже после того, как позиции определились таким образом, были возобновлены предложения о сотрудничестве и согласии со стороны нескольких авторитетных лидеров оппозиции. В любой цивилизованной стране слова председателя Совета министров вызвали бы реакцию столь сильную и негодующую, что он вынужден был бы подать в отставку; в Италии, однако, его противники выражают готовность вместе работать над конституционной реформой. С точки зрения политического реализма подобное поведение безумно; с точки зрения идеала – отвратительно.

Остается, впрочем, продемонстрировать настоятельную потребность заняться реформой Конституции. Недостаточно обвинить того, кто выступает против реформы в том, что он – консерватор, по той очевидной причине, что нигде не написано, что консерваторы всегда неправы, потому что хотят, чтобы большие изменения проводились с осторожностью, а реформаторы всегда правы, потому что считают, что их можно проводить быстро и уверенно. Допуская, что реформирование Конституции – это хорошая мысль, тот факт, что осуществлять ее придется с Берлускони, должен стать для политика-реалиста достаточным основанием для того, чтобы ничего не предпринимать. Но более важное соображение с точки зрения интересующей нас проблемы – то, что история с Двухпалатной комиссией усилила Берлускони. Это признает тот же д’Алема: «И с этого разрыва начинается его новая победа». На Левых демократах и на д’Алема лежит ответственность за то, что они помогли Берлускони именно тогда, когда он был особенно уязвим, и тем самым открыли путь к его триумфальному возвращению к власти в 2001 г. Никколо Макиавелли, как никто разбиравшийся в политическом реализме, предупреждал, что врагов нужно либо баловать, либо подавлять. Противники Берлускони не сделали ни того ни другого с тем очевидным следствием, что они укрепили его и ослабили себя. Но считали ли они его в действительности врагом?

Сторонники политики договаривания утверждают, что, если «демонизаторы», т. е. горячие сторонники непримиримости, укрепляют Берлускони, умеренность его ослабляет. И в этом случае факты говорят сами за себя: после 15 лет политики договаривания и понимания власть Берлускони продолжает расти, и сегодня (май 2010 г.) он может продолжать путь к своей конечной цели, выхолащиванию республиканской Конституции. Помимо фактов простое рассуждение, на этот раз в духе чистого политического реализма, показывает, что непримиримая политика эффективнее умеренной. Поиски компромисса, на самом деле, отпугивают – либо потому что толкают к крайним силам, либо заставляя отказаться от участия – активистов, которые по-настоящему готовы работать ради политической и моральной альтернативы власти Берлускони. Эта потеря, однако, не компенсируется завоеванием голосов избирателей в тех секторах общественного мнения, которые умеренно поддерживают власть нового двора. Многочисленные активисты, полные энтузиазма, наоборот, могли бы завоевать голоса как для центра, так и для левых. Один из многочисленных уроков, которые нам преподнесла победа Обамы, помимо фундаментального урока, что моральные качества лидера – такая же реальная сила, как деньги и телевидение, в том, что политическая непреклонность не только придает достоинство, но и привлекает активистов, а активисты приводят за собой голоса, голоса же позволяют выиграть выборы. Жаль, что никто этого еще не понял и не использовал на практике.

Возможно, выбор политики диалога и компромисса с Сильвио Берлускони скорее связан с зависимостью или моральным подчинением, чем с расчетливостью. В словах и поведении большей части его оппонентов не чувствуется морального отвращения в отношении господина, но скорее плохо скрываемая симпатия и восхищение и, может быть, даже зависть к его огромной власти. Об этом, например, говорят фразы Масимо д'Алемы: «Берлускони – лучший кандидат, какой есть у правых» (1 июля 1995 г.); «Я доверяю Берлускони: более того, я верю, что он искренен, когда говорит, что хочет реформ» (23 января 1996 г.); «Берлускони – не Вельзевул, он – приятный человек» (12 марта 1996 г.); «Берлускони внес в итальянскую политическую жизнь очень нужную свежую струю» (22 апреля 1996 г.); «Меня беспокоит возможное падение Берлускони, которое может повлечь за собой развал “Полюса” и вызвать остановку процесса создания настоящей демократии со сменой партий у власти» (31 мая 1996 г.); «с Берлускони мы должны переписать правила демократического государства» (3 июня 1996 г.); «по-человечески Берлускони очень симпатичен» (25 июля 1996 г.) [122] .

Еще поразительнее мнения других руководящих лиц по поводу политика, который был учителем и наставником Берлускони, Беттино Кракси. Теперь мало кто помнит, что Кракси был приговорен без права на апелляцию к пяти годам и шести месяцам за взятки от ENI-SAI (коррупция), к четырем годам и шести месяцам за взятки от миланского Метрополитена (незаконное финансирование), приговорен судом второй инстанции к трем годам за Enimont (незаконное финансирование), к пяти годам и шести месяцам за взятки от ENEL (подкуп) и к пяти годам и девяти месяцам за специальный счет в швейцарском банке (фальшивое банкротство Banco Ambrosiano); спасся благодаря сроку давности от четырех лет за взятки Берлускони через All Iberian; обвинен судом первой инстанции в получении взяток при строительстве автодороги Милан-Серравалле (подкуп) и взяток за сотрудничество со странами третьего мира, а также в уклонении от налогов на доходы от своих многочисленных откатов. Ко всему этому нужно добавить, что бывший секретарь Итальянской социалистической партии с неслыханным цинизмом вел самую бесстыдную политику и, как никто другой, сделал все, чтобы дать Берлускони возможность построить его медийную империю. Ко всему прочему, он бежал из Италии и умер в Хаммамете, скрываясь, но не в ссылке.

В отношении подобного персонажа со стороны тех, кто наделен хотя бы минимальной любовью к родине, следовало бы ожидать категорического осуждения. Но вместо этого авторитетные руководители левых партий его откровенно реабилитировали. На следующий день после конгресса, который указал на Кракси как на одного из высших божеств социал-демократов, секретарь Пьеро Фассини заявил Фурио Коломбо: «Я много раз высказывал свое мнение о Кракси. Кракси – важный политический деятель итальянских левых, сформировавшийся в соответствии с идеями, которые всегда присутствовали в истории Италии: социалистическая автономия – это традиция, идущая от Ненни после Ливорно. Это политический деятель, у которого были интуитивные догадки и который, в частности, раньше многих, даже раньше нас, понял, что итальянское общество меняется быстрее, чем это в состоянии уловить политика. Что политика должна стать во главе модернизации, которой требовало итальянское общество. То, как эта догадка была истолкована Кракси и Итальянской социалистической партией, стало предметом спора, конфликта между нами. Сказать, что Кракси был важным политическим деятелем итальянских левых, не значит разделять все, что он сделал. Историю не пишут дважды, все мы знаем, каков был драматический эпилог истории Кракси и Итальянской социалистической партии. Но этот эпилог не может заставить нас ни стереть его из истории левых, что было бы ошибкой, ни отождествлять исключительно со скандалом «Танджентополи». Кракси – более сложная личность, и его следует рассматривать с учетом того, кем он был. Нам еще представится случай поспорить. Полагаю, было бы полезнее оставить его осмысление историкам, а не политикам. Меня успокоил тот факт, что Конгресс аплодировал, когда я сказал: “Мы – носители великой истории, идущей от Турати к Ненни, а затем к Кракси”. Это означает, что наши люди хорошо понимают это утверждение. Полагаю, что я совершил честный с политической точки зрения поступок» [123] .