Свобода слуг - читать онлайн книгу. Автор: Маурицио Вироли cтр.№ 19

Многие антифашисты видели в Церкви виновника моральной слабости итальянцев. Эрнесто Росси особенно критиковал разительный контраст между моралью Евангелия, в особенности Нагорной проповеди, и поведением священников. Христос сказал: «“Когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, который втайне”. А толпы верующих идут молиться в знаменитые святилища, в особые места, в уверенности, что там лучше, чем где-либо еще, будут услышаны их молитвы. “Молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны”. А благочестивые люди многие десятки раз повторяют одну и ту же “Аве Марию”, считая бусины на четках, чтобы получить правильное число. “Не клянись вовсе… ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным. Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого”. А все христиане клянутся, и сами священники заставляют клясться на Евангелии, которое и содержит этот запрет. “Не собирайте себе сокровищ на земле. Не можете служить Богу и маммоне”. Когда либеральные революционеры приходили отбирать церковное имущество, оказывалось, что Церковь повсюду владеет лучшими землями и самыми надежными доходами; и до сих пор с полной непринужденностью продолжает она сочетать служение Господу и маммоне. “Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду”. “Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую”. “Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас”. А именем Евангелия целые народы крестили огнем и мечом, уничтожали еретиков, вели многочисленные жестокие войны, и до сих пор армейские капелланы служат, положив Евангелие на алтарь, среди пушек, и священники из разных стран во время войны молят Господа о победе оружия их страны» [99] .

Такое же самое обвинение выдвигал в 1929 г. Салвемини: «Очень многие итальянцы твердо верят в Мадонну Более того, они ей постоянно молятся и постоянно клянут ее с такой фантазией и богатством языка, которые просто поражают. Они так же знают, а значит молятся и клянут бесконечное число святых женского и мужского пола. Так же они верят в чистилище и молятся несчастным душам, которые ждут там очищения, прежде чем их пустят в рай, но их они никогда не клянут, потому что в мире ином эти души примерно то же самое, что пролетариат в этом, и потому они чувствуют глубокое избирательное сродство с ними, учитывая, что при удачном раскладе вероятность девять из десяти, что им тоже может понадобиться, чтобы за них заступались в молитвах, а не кляли. Иисус Христос мало их волнует. Верно и то, что они редко его клянут. Что же до Бога-Отца, всемогущего создателя неба и земли, его они находят в символе веры вместе с Понтием Пилатом; но кому они с Понтием Пилатом нужны? Это все было до Евангелия, и оно за это не отвечает. Опять же, сколько народу в Италии читали Евангелие, даже если и умеют читать?» [100]

Итальянцы морально слабы, потому что не признают авторитета совести. Не задают ей вопросов и не считают ее безупречным и непререкаемым авторитетом. Наоборот, они мастерски освоили искусство обманывать ее и затыкать ей рот подачками, признаниями и психологическими ограничениями [101] . «Это, – отмечает Салвемини, – самая жестокая сторона морального учения, которое им внушили папы и клир: что оно способствует развитию самых низких сторон человеческой природы, приучая ее не чувствовать собственной ответственности, но отдавать принятие решений в руки священников, которые не дают дружеских советов, но предоставляют либо оправдание, либо приговор, как судьи. Только пожив в протестантских странах, я целиком осознал, какой моральной катастрофой стало для нашей страны не абстрактное “католичество”, которое включает в себя 6666 разных форм, среди которых есть католичество святого Франциска и Гаспароне, Саванаролы и Молины, св. Катерины и папы Александра VI, но то “моральное воспитание”, которое итальянскому народу дают итальянские католические священники и которое ему всегда желали давать папы» [102] .

Многовековая моральная слабость, в дальнейшем усугубившаяся из-за фашизма, не могла быть излечена с рождением Республики. Освобожденные слуги не становятся сразу же свободными гражданами, но превращаются в вольноотпущенных – несчастных, которых очень точно описал в 1945 г. Пьеро Каламандреи: «На их запястьях еще не прошли синяки от цепей, которые они двадцать лет носили, и их позвоночник до сих пор страдает анкилозом из-за привычки кланяться; и они не в состоянии почувствовать новые обязанности, которые налагает свобода». Прошло уже шестьдесят лет, но мы все равно вынуждены печально констатировать, что большая часть итальянцев так и не выросла из вольноотпущенных в граждан, а, наоборот, регрессировала в добровольное рабство.

Но это только частично объясняет установление придворной системы. Чтобы лучше ее понять, целесообразно снова обратиться к теории политического класса, которую в конце XIX в. разрабатывал Гаэтано Моска. Основная идея этой теории – во всех обществах, независимо от формы правления, меньшинство господствует над большинством: «Среди постоянных тенденций и фактов, которые имеют место во всех политических организмах, есть одна, чья очевидность может быть легко всем продемонстрирована: во всех обществах, начиная с наименее развитых и тех, что добрались пока только до самого начала цивилизации, до самых культурных и сильных, существует два класса людей – те, кто правит, и те, кем правят. Первый класс, который всегда более малочислен, выполняет все политические функции, монополизирует власть и пользуется преимуществами, которые с ней связаны; тогда как второй класс, более многочисленный, направляется и управляется первым более или менее законным или произвольным и жестоким образом и дает ему, по крайней мере внешне, материальные средства для выживания и те, что необходимы для жизненной силы политического организма» [103] . Против аргумента о том, что непонятно, как немногим удается всегда одерживать победу над многими, Моска выдвигает категорический тезис: «Сила любого меньшинства непреодолима для любого индивида из большинства, который оказывается в одиночестве перед тотальностью организованного меньшинства; и при этом можно сказать, что оно организованное именно в силу того, что является меньшинством. Сто человек, которые действуют согласно и в единстве друг с другом, одержат победу над тысячей людей, взятых по отдельности и никогда не имевших никакого согласия друг с другом; и в то же время первым будет гораздо легче действовать совместно и иметь общее намерение, потому что их сто, а не тысяча» [104] .