Опоздавшие к лету - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Лазарчук cтр.№ 126

— То есть вы считаете, что мы не общество, а просто ведем себя как общество?

— Примерно так… да…

Андрис поскреб подбородок.

— Да, — сказал он. — Круто взяли. Круто. Но на чем-то же это должно основываться?

— Очень трудно обосновывать ощущения, — сказала Марина. — Хотя я могу попробовать.

— Я бы очень хотел послушать. Может, еще по кофе?

— Да. А после этой ночи… Хорошо, что завтра суббота.

— Хорошо, — сказал Андрис. Он помахал рукой официантке, показал на чашки: еще два. — А ваш директор — он и по субботам работает?

— И по субботам, и по воскресеньям. Он у нас человек старого закала.

Принесли кофе. Марина в несколько глотков выпила весь, вздохнула, нахмурилась.

— Может, вы устали? — спросил Андрис. — Потом договорим?

— Нет, — сказала Марина. — Устала, но хочется попробовать сформулировать… я ведь все в себе таскаю, никому не рассказываю. Так что на вас я отрабатываю ход мысли.

— Польщен, — сказал Андрис. — Да, хотел спросить: вот эта муляжность жизни — она характерна только для нас или для всего человечества?

Марина помолчала.

— Не знаю, — сказала она. — Я ведь почти нигде не была, только в Китае, и то недолго. Но информация стекается… Думаю, для всего человечества. Но в разных странах — в разной степени и в разных формах.

— И в более передовых?..

— Нет-нет, тут совершенно иной критерий. Техника ни при чем.

Техника и так называемые общественные отношения. Это не более чем индикатор. Сейчас я попытаюсь сформулировать главное… нет, лучше начну с самого начала.

— Ну, давайте, — сказал Андрис с улыбкой.

— Вы слышали, наверное, что все люди — родственники, максимум в девятом колене. Что все знакомы друг с другом максимум через посредников. И прочее в том же духе. Обмен информацией между людьми идет чрезвычайно интенсивный. И все человечество составляет информационную систему из пяти миллиардов ячеек… миллиард — младенцы и идиоты… и у нас нет никаких оснований считать, что эта система не обладает интеллектом. То есть своим собственным нечеловеческим интеллектом. Причем очень может быть, что она обладает им давно. Раньше, вероятно, он был очень медленным, сейчас — быстрее, но все равно — с человеческим интеллектом у него слишком разная, если можно так выразиться, длина волны. Они друг друга не воспринимают…

— «Коллективное бессознательное» — не то же самое?

— Нет, конечно. «Коллективное бессознательное» — то, что возникает в обществе при воздействии на него сверхинтеллекта. Так вот — главной задачей сверхинтеллекта… наверное, лучше сказать: заботой… главной его заботой является выживание в условиях меняющегося мира. А мир меняется, причем очень сильно, под влиянием обычной, повседневной человеческой деятельности. Надо полагать, что сверхинтеллект способен к прогнозированию и понимает, что если дело пойдет так и дальше, то через пять-десять-сто лет на планете прекратится вообще всяческая жизнь. Так? И он принимает решение: привести деятельность человечества в соответствие с интересами всей биосферы. Причем, заметьте, сверхинтеллект не связан какими-либо моральными ограничениями человеческого образца. Он вполне может пойти на сокращение численности населения, на высвобождение каких-то пространств, особо пострадавших от технического варварства… ну как, скажем, решивший похудеть человек не думает о печальной судьбе клеток жировой ткани…

— То есть, вы считаете, новая война неизбежна?

— Ни в коем случае не война. Современная война — смерть всей биосферы, ему этого не нужно, он опасается, может быть, еще больше, чем мы… наоборот — он ведь печется о благе человечества…

— Что же тогда?

— Самосокращение. Падение рождаемости, внезапный рост травматизма, преступности, новые болезни… что-нибудь еще. А главное — появление так называемых — я их так называю — летальных идей. Такие идеи, которые овладевают массами, становятся движущей силой истории и приводят в результате к резкому сокращению численности населения — или хотя бы к замедлению роста этой самой численности. В нашем веке такие идеи были — на выбор. Идея расового превосходства — ей цена миллионов тридцать пять. Идеи — по-разному назывались: социализма, коммунизма — короче, конструктивного переустройства общества. Им цена — миллионов сто пятьдесят, если не все двести. И вот сейчас — странное затишье. Идеи вроде бы нет, но все готово к ее появлению. Как перед стартом…

— Может быть, Эльвер?

— Нет, конечно. Это модификация старого… хотя и забавная, конечно. Конечно… в том смысле, что нового ничего не дает… чушь собачья. Вот я и говорю — такое чувство, что идея новая уже существует, но я ее не вижу. Идея-невидимка. Может такое быть? Может…

— Как вам, наверное, тяжело жить, — сказал Андрис.

— Мне? Нет. Вот со мной тяжело жить — да. Все, кто пытался, говорили потом до отвращения одинаковую фразу… да бог с ними. Кстати, о Боге — вас никогда не интересовал этот феномен?

— Феномен Бога?

— Да. Меня он занимает. Вы торопитесь куда-то? — спросила она, увидев, что Андрис украдкой взглянул на часы: была четверть восьмого.

— Не то чтобы сильно тороплюсь, — сказал Андрис, — но в восемь мне надо быть в «Паласе».

— Вы случайно не лечитесь у Хаммунсена? — спросила Марина.

— Лечусь, а что?

— Давайте тогда пройдемся. Мне с вами по дороге, и времени у нас примерно столько, сколько надо. И поговорим о божественном.

— Давайте, — согласился Андрис. Он поманил официантку, расплатился, разменял двадцатку и вслед за Мариной вышел из кафе. Стало чуть прохладнее. Над головами шелестели листья.

— Не замерзнете? — спросил он Марину. — Зябко.

— Издеваетесь, — засмеялась Марина. — У меня даже пальто нет, всю зиму хожу в плаще.

— Зачем?

— Просто так. Ну, хотите о божественном?

— Хочу.

— Вам никогда не казалось странным, что идея бога-творца возникла абсолютно у всех народов, причем практически в одной форме? Ведь, если вдуматься, идея бога должна быть — то есть что значит: должна? она есть, — совершенно гениальной идеей. И придумать бога ни с того ни с сего, скажем, от избытка фантазии или свободного времени — просто невозможно. Помните, как учили в школе: мол, человек видел молнию или извержение вулкана, страшно пугался и со страху приходил к мысли, что существуют некие высшие силы. К мысли об электричестве он почему-то не приходил, хотя это, по-моему, много проще… Если я возьму вас под руку, вы не обидитесь? Так вот: мне представляется, возникновение идеи бога — даже не идеи, даже не ощущения — предощущения бога, возникновение предощущения прямо связано с возникновением абстрактного мышления. Ведь что такое абстрактное мышление? Если в современных терминах — программная модель окружающего мира. И вот когда здесь, под косточкой, — она постучала себе по лбу, — оформляется и действует — и успешно действует — программная модель, отражение реального мира — то следующим отражением будет: если я здесь, в своей голове, могу изменять этот мир так, как я хочу, то, следовательно, кто-то другой — вне этого мира — может изменять его так, как он хочет… И дальше уже в готовое уравнение добавляется — подставляется — необходимый член… до сих пор подставляется, и все время возникают новые претенденты на… на эту роль.