Гиперборейская чума - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Лазарчук, Михаил Успенский cтр.№ 67

От слов «…два миллиона долларов и бразильские паспорта» я очнулся, и секунд тридцать чувствовал себя нормально. Очень болела шея, чуть меньше – ребра, но в голове вдруг оказался полный порядок.

Чуть расщелив веки, я смотрел через комнату на связанного человека, который несколько веков назад пытался убить меня, и не испытывал к нему никаких чувств. Он сидел на моем любимом зеленом диване, под картиной, купленной на Арбате за двести долларов и изображающей старинный корабль: обросший каким-то темно-зеленым, с прозолотью, мочалом – в свете полной луны. Пока я лежал и считал, сколько таких картин можно купить на два миллиона, дед Грицько заткнул Ященке рот полотенцем, а потом, когда Ираида вышла, обронил:

Де два, там и пять. Пизнише обговоримо.

На меня будто полили из горячего чайника. Но надо было стерпеть, не заорать и даже не шевельнуться. Что я и смог – кое-как…

А потом опять накатила волна мутного киселя, в котором я захлебнулся.

Все время, пока в квартире покойного Сильвестра шел осмотр места происшествия, пока обмеряли и рисовали комнаты, фотографировали трупы – самого Сильвестра и епископа-армагеддонянки Екатерины, – пока все посыпали черным порошком в поисках необычных следов и отпечатков, – барон Хираока провел в состоянии полного расслабления, и поэтому на него не обращали никакого внимания. Несколько раз занятые милиционеры будто бы натыкались на что-то, всматривались с недоумением – и бежали дальше, тут же забывая обо всем, что ухитрялись заметить…

Он ровно смотрел на убитых, на живых, в окна, залитые внезапным дождем, на ветви рябины, вздрагивающие под ударами крупных капель. Сами собой приходили стихи.

Летней бабочки след

Повис над цветком.

Не кончается миг…

Барон редко записывал свои стихи, а последние годы все чаще забывал те, что держал в памяти. Стоило ли жалеть? Деление бытия на земное и возвышенное все меньше волновало его. Предпринятая им и Грицьком экспедиция, возможно, так ничем и не кончится, лишь путь домой – а домом барон по-настоящему считал Чижму и свой лесной дворец на тайной поляне – окажется длиннее остатка жизни. Что делать…

Грицько пришел к нему, взволнованный, месяц назад. Оказывается, чижмарский колдун Святослав Логинович, не сказавшись никому, по первоводью уплыл к потаенной деревушке Предтеченке, которую какие-то беззаконные сожгли дотла два года назад. Вернулся же колдун в большом недоумении, потому что из найденных под кузнею записных книг узнал, что собирались предтеченцы именно в нынешнем году, осенью, отправиться наконец в Беловодье, страну справедливости и счастья. Но для того им предстояло прибыть зачем-то в Москву, одолеть в сражении легионы Сатаны, а уж затем следовать на север, к великим лесам, озерам и пещерам…

Грицьку – теперь уже атаману Грицьку – понадобилось немного дней, чтобы сманить в Беловодье полтора десятка охотников, заскучавших новыми малоосмысленными временами, и с ними немалый обоз. Пока основные силы готовились (исполняя в основном приятный, но утомительный обряд «проводины»), сам атаман и барон отправились в дозор и разведку. И вот – сразу, без особых поисков, попали на место, отмеченное когтем Сатаны.

Это немедленное попадание было знаком, тайю, свидетельствующим, что пока все делалось и делается правильно – и нужно только не останавливаться, не застревать мыслью и делом на деталях и частностях, а продолжать начатое однажды движение…

Барон последние дни довольно часто видел Сатану во сне. Сатана представал в образе лоснящейся краснокожей мускулистой женщины с необъятной задницей, огромными витыми рогами на голове, мужским удом причудливой винтообразной формы, да еще стоящей на четырехпалых когтистых птичьих ногах. Барон пытался анализировать свой сон по «Чжуан-цзы» и по Фрейду, но к определенному выводу так и не пришел. Более всего смущала четырехпалость – вместо обязательной для птиц трехпалости…

Он так глубоко погрузился в размышления, что чуть было не остался заперт в квартире. В последнюю минуту, проскользнув между людьми, одетыми в одежду странно-синего, не встречающегося в природе цвета, он бегом спустился вниз – и успел придержать дверь автомобиля, в котором приехал сюда.

– Ох, простите! – воскликнула Хасановна. – Мы и забыли про вас…

Барон широко улыбнулся ей и вежливо кивнул.

– Я думаю, они просто идут по следу кадуцея, – сказал Панкратов. – Видимо, этот священник брал его в руки. Боюсь, что нынешние владельцы кадуцея подвергают себя огромной опасности. Огромной.

– Про этих псов вы говорили… тогда? – спросил Крис, не оборачиваясь.

– Во всяком случае, подобных. Антон в предпоследние годы стал… как бы сказать… избыточен.

– Из-за этого вы его и прикрыли?

– Да. Неконтролируемый рост опасен. Особенно когда речь идет о таких материях, как управление массовым сознанием…

– Интересно, а он знает, что расправа с «Шуйцей» – вашей десницы дело?

– Знает, конечно. Он просто не знает, что все предыдущее – тоже наших рук… Ну, что? Вы меня отпускаете?

– Конечно. Вы же парламентер.

– Мое предложение остается в силе. Рекомендую воспользоваться. Настоятельно. Мало того, что вы никогда не пожалеете об этом…

– Послушайте, Панкратов! – Крис наконец обернулся. – Я знаю, что у вас очень много денег. Безумно много. Я знаю, что у вас в руках огромная и изощренная власть. Но я знаю еще и то, что с вами на одном гектаре я срать не сяду. Вы меня поняли?

Панкратов коротко кивнул. Потом полез в карман. Достал малиновое кожаное портмоне.

– Возьмите вот это, – сказал он. – Как пользоваться, разберетесь. Дора научит. Потом еще поговорим. Ну, и… В общем, я хотел бы получить Ященко… хотя бы к утру. Можно мертвого. Мне все равно. Остановите вон там…

– А по частям? – мрачно спросил Коломиец.

Панкратов не ответил.

Когда секьюрити подобрали своего принципала и тяжелый серый джип резко ушел на левый поворот, подрезав встречный поток машин, Крис вдруг издал негромкий, сдержанный, но от этого не менее торжествующий вопль.

– Есть! – И лицо его обрело выражение, которого окружающие давно не видели: это был Крис, Настигающий Добычу. – Женя, гони на Чистые пруды! Ха-ха! Наверное, придется подраться, но совсем чуть-чуть…

Крис ошибся: драться не пришлось вообще.

Вход со двора, неряшливое здание, вход с вертушкой и пустой застекленной будкой вахтера, где разложены для продажи кувалда, шарнир для дивана-кровати, дверной засов, домкрат, ступа и пестик. Пустой и гулкий холл, воняет непонятно чем, соляркой? Лестница, залитая чем-то липким. Хода на второй этаж нет, дверь вообще забита накрест. На третьем – ряд одинаковых железных дверей, где продажа видеокассет оптом, кухонная мебель, обои и кафель, ремонт телевизоров и видеомагнитофонов…