Иов, или Осмеяние справедливости - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Хайнлайн cтр.№ 24

— Олл райт! Но я не хочу отпускать тебя в такой темноте.

— Любимая, я не меньше тебя заинтересован в том, чтобы не потеряться. О'кей! Сделаем так: держись за меня одной рукой, а другую закинь назад и покрепче ухватись за подушку, или как ее там… Я же повернусь и, не отпуская тебя, попробую по твоей руке дотянуться до подушки. А потом посмотрим — то есть пощупаем то, что нам досталось, и решим, как с ним поступить.

Это оказалось не подушкой и даже не сиденьем от скамейки; это была (как удалось выяснить на ощупь) большая подстилка для солнечных ванн, примерно футов шесть в ширину и немного больше в длину. Достаточно большая для двух человек — и даже для трех, если они хорошо знакомы. Да, это было почти так же великолепно, как если бы мы натолкнулись на спасательную шлюпку. Лучше! Плавучая подушка в придачу к Маргрете! Я вспомнил довольно неприличную поэму, которая тайно ходила среди семинаристов: «Кувшин вина и хлеба ломоть, и ты…»

Взобраться на матрас, шевелящийся, как червяк на крючке, да еще в ночь, что чернее угольной кучи, не просто трудно — невозможно. Мы совершили это невозможное таким образом: я обеими руками вцепился в матрас, а Маргрета медленно переползала с меня на него. Потом она протянула мне руку и я, преодолевая дюйм за дюймом, взобрался на прогибающуюся поверхность подстилки.

Когда я попробовал опереться на локоть, то тут же свалился в воду. И потерялся. Пришлось ориентироваться на голос Маргреты, чтобы добраться до матраса, и снова медленно и осторожно вползать на него.

Опытным путем мы обнаружили, что лучше всего использовать пространство и удобства, предоставляемые матрасом, так: лежать на спине рядышком друг с другом, широко раскинув руки и ноги, подобно морским звездам с рисунка Леонардо да Винчи, и занимая как можно большую площадь нашей подстилки.

— Ты в порядке, родная? — спросил я.

— В полном.

— Чего-нибудь хочешь?

— Ничего. Кроме того, что у нас уже есть. Мне удобно, я отдыхаю, и ты со мной.

— Присоединяюсь. Но чего бы ты хотела, если бы можно было получить все, что угодно.

— Что ж… Тогда горячий фадж-санде. [35] Я обдумал эту идею.

— Нет. Шоколадный санде с сиропом из алтея и вишенкой наверху и чашку кофе.

— Чашку шоколада. Но мне подать горячий фадж-санде. Я полюбила его, когда была в Америке. Мы, датчане, готовим множество всяких вкусностей с мороженым, но заливать горячим сиропом ледяное блюдо нам в голову еще не приходило. Горячий фадж-санде. И лучше сразу двойную порцию.

— Олл райт! Плачу за двойную порцию, раз тебе так хочется. Пойду на риск, я ведь обожаю держать пари… тем более что ты все же спасла мне жизнь.

Она ласково погладила меня по руке:

— Алек, ты смеешься… и я счастлива. Как думаешь, мы выберемся отсюда живыми?

— Не знаю, родная. Главная ирония жизни заключается в том, что мало кто выбирается из нее живым. Но могу твердо обещать тебе одно: я сделаю все от меня зависящее, чтобы угостить тебя порцией горячего фадж-санде.

Проснулись мы с рассветом. Да, я заснул и, насколько знаю, Маргрет тоже, потому что, когда я проснулся, она еще спала. Было слышно ее спокойное посапывание, и я лежал тихо, пока не увидел, что глаза у нее широко раскрыты. Я не думал, что смогу заснуть, но не удивляюсь (теперь), что нам это удалось, — отличная постель, полная тишина, чудесная температура воздуха, усталость… и абсолютное отсутствие причин для беспокойства, о которых стоило говорить, ибо мы не могли ничего предпринять для решения наших проблем — во всяком случае до тех пор, пока не рассветет. По-моему, я заснул с мыслью: да, Маргрета права — горячий фадж-санде лучше шоколадного санде с сиропом из алтея. Помню, что мне приснился такой санде — квазикошмар, в котором я чуть ли не по уши зарывался в пломбир, отхватывал огромный кусок, подносил ложку ко рту и обнаруживал, что она пуста. Думаю, от этого я и проснулся.

Маргрета повернулась ко мне и улыбнулась; она выглядела лет на шестнадцать, и вид у нее был самый ангельский (…как двойни молодой серны. Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе…).

— Доброе утро, красавица.

Она хихикнула.

— Доброе утро, Очарованный Принц! Хорошо ли почивали?

— Если по правде, Маргрета, то я уже месяц не спал так хорошо. Странно. И все, что мне нужно сейчас, так это завтрак в постель.

— Сию минуту, сэр. Бегу!

— Вас понял. Не следовало мне упоминать еду. Пожалуй, удовольствуюсь поцелуем. Как думаешь, мы сумеем поцеловаться и при этом не свалиться в воду?

— Сумеем. Но будем осторожны. Поверни голову ко мне, но не вздумай поворачиваться всем телом.

Поцелуй оказался скорее символическим, нежели одним из тех сногсшибательных специальных блюд, которые так прекрасно готовила Маргрета. Мы оба приняли все меры, чтобы не нарушить драгоценное равновесие нашего плота. Нас беспокоило нечто большее, чем просто падение в океан; во всяком случае меня.

Я решил обсудить сей предмет и вытащить его наружу, дабы мы могли побеспокоиться о нем вместе.

— Маргрета, судя по карте, что висела на стене около столовой, мексиканский берег с Масатланом должен находиться где-то к востоку от нас. В котором часу затонуло наше судно? Если, конечно, оно затонуло. Я хочу сказать, в котором часу произошло столкновение?

— Понятия не имею.

— И я — тоже. Но во всяком случае — после полуночи. В этом-то я уверен. «Конунг Кнут» должен был прибыть в порт в восемь утра. Так что берег должен находиться от нас примерно в ста милях к востоку. А может, и ближе. Горы должны быть вон там. И возможно, мы увидим их, когда туманная дымка рассеется. Так было вчера, значит, есть вероятность, что они покажутся нам и сегодня. Любимая, как у тебя с плаванием на дальние дистанции? Если мы увидим горы, то не рискнуть ли нам?

— Алек, если ты настаиваешь, мы можем попытать счастья.

— Это не совсем то, о чем я спрашиваю.

— Верно. В теплой воде, полагаю, я смогу плыть столько, сколько понадобится. Однажды я переплыла Большой Бельт; [36] а вода там похолоднее. Но, Алек, в Бельте нет акул. А здесь они есть. Сама видела.

Я тяжело вздохнул:

— Рад что ты заговорила об акулах сама: мне не хотелось начинать разговор первым. Родная, нам придется остаться тут и не дышать, чтоб не привлекать к себе внимания. Утренний завтрак я готов пропустить, особенно если это завтрак для акул.

— От голода быстро не умирают.

— Мы не умрем от голода. А если бы ты могла выбирать, на чем бы ты остановилась? Смерть от солнечных ожогов? Голодная смерть? В акульей пасти? От жажды? Во всех романах о потерпевших кораблекрушение или о Робинзонах Крузо мне всегда попадались герои, которым хоть было чем заняться — у меня же нет даже зубочистки. Поправка: у меня есть ты, а это меняет все. Маргрета, как ты думаешь, что с нами будет?