О бедном вампире замолвите слово - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Боброва cтр.№ 35

Вампир, погруженный в любовные грезы, словно впал в забытье. Лязг дверного замка вернул его к реальности, и он с удивлением обнаружил себя стоящим на пороге собственной квартиры.

Жил Кирпачек фон Гнорь скромно. Главное достоинство его жилища — простор. И простор этот молодой врач ценил куда выше, чем тяжелую мебель или толстые ковры, так и норовящие схватить за ноги длинным ворсом. Вычурных украшений он тоже не любил, зато ценил хорошие картины. Несколько древних пейзажей висели на стенах, оклеенных розовыми в лиловую полоску обоями. Пол был застелен гармонирующим с цветом стен сливовым линолеумом. Каждое утро в квартиру холостяка приходила пожилая зомби, чтобы убраться или выстирать белье. Работа у нее спорилась и обычно не занимала больше часа.

Квартира Кирпачека состояла из одной комнаты, большой кухни, которую он сам с юмором называл столовой, прихожей и, естественно, санузла. Мебель была простой, но крепкой, несмотря на дешевизну. Сам Кирпачек по этому поводу не переживал, радуясь тому, что очень сэкономил на обстановке, и считал квартиру вполне приличным жильем.

Кирп прошел на кухню, заглянул в холодильник. Готовить не хотелось, и юноша ограничился бутербродами. Вспомнив, как в детстве ему запрещали есть на ходу, он улыбнулся. Прошел в зал, включил телевизор, уселся в кресло напротив. Ноги гудели: все-таки трое суток на смене — это слишком. Рассеянно переключая каналы, Кирпачек особенно не вслушивался, однако какая-то часть информации все-таки проникла в сознание, уничтожая утреннюю гармонию. Бодрые репортажи о мучениях больных осиновой болезнью сменялись радостными отчетами о цунами и землетрясениях. Сообщения о террористических актах и об экстремизме уступали место фильмам ужасов. Наконец удалось поймать прямую трансляцию какого-то музыкального конкурса. Тут же концерт прервался рекламой, экран заняла протокольная морда орка. «Чай «Беседа»: давайте побазарим!» — И артист, изображающий криминального авторитета, тряс татуированной лапой, сжимающей коробочку с чайными пакетиками. Кирпачек бросил пульт на пол, поднялся, решив, что стоит поспать хотя бы с часок. Он провел пальцами по мягкой черной обивке на крышке кровати, снял ее, пошел за пижамой и вдруг снова поймал себя на мысли, что ему не хочется заглядывать в шифоньер.

— Кажется, у меня развивается фобия, — нервно рассмеялся вампир, но даже шутка не сняла напряжения.

Немного подумав, Кирп достал из кармана святую звезду, положил ее на шифоньер так, чтобы можно было схватить в любой момент, и решительно рванул дверцы. Все в порядке, на вешалках совершенно мирно висела его одежда. Вампир облегченно вздохнул, но надевать пижаму передумал: сон пропал. Он сменил костюм, облачившись в просторные домашние штаны и полосатую футболку.

Рекламная пауза кончилась, теперь в телевизоре надрывалась, стараясь выдавить из хрипящего горла какое-то подобие мелодии, очередная звезда. Звезды последнее время вспыхивали и гасли целыми стаями. Народ, намекая на способы, которыми пользовались юные и не очень юные «дарования», чтобы пролезть на большую сцену, придумал им меткое прозвище «Поющие трусы». Сейчас на экране бесновался тип неопределенного пола, явно под чесночным кайфом, и пел что-то совсем уж бредовое о тяжелой судьбе маньяка Ихтиандра, который, если верить песне, был просто вынужден заниматься своим черным делом. Мужчина поющий или же это женщина — определить с первого взгляда было невозможно, и Кирпачек сел в кресло, решив досмотреть выступление до конца.

Исполнитель взмахивал перегруженными тушью ресницами так, будто хотел взлететь и медленно снимал с себя предметы гардероба. Когда же на сцену полетел лифчик, оказалось, что под ним был огромный муляж женских молочных желез, нелепо смотревшихся на волосатой груди мужика. Обманутая толпа взревела от разочарования, обломившийся стриптиз артисту не простили: зрители ринулась на сцену. Певца бы разорвали на куски, но тому все же удалось взлететь, хотя махать ресницами пришлось в усиленном режиме. «Гоп-гоп-гоп, гоп-гоп, мой милый гоблин!» — допел он последнюю строчку уже под потолком. Вампир содрогнулся и попытался вспомнить, как зовут этого злоупотребляющего косметикой голосистого гоблина, но не смог.

Вышедшая на сцену после него группа «Гламурный эритроцит» тоже состояла из типов без ярко выраженных половых признаков. Они тоже пели про маньяка Ихтиандра, зачем-то оплакивая его трудный путь по канализационным трубам, через которые насильник добирался до своих жертв. «Ты имей меня везде, в туалете я уже». — напевали они. «Рухнет мир напополам, я твоя ни здесь, ни там». Кроме этих, других слов в завываниях гламурных красоток зомби вампир разобрать не смог.

— Куда катится мир? — вздохнул Кирпачек и вдруг поймал себя на том, что напевает привязавшиеся слова: «Ни здесь, ни там; ни здесь, ни там; ни здесь, ни там…»

Он похолодел, но было поздно.

Дверцы шифоньера издевательски скрипнули, очень медленно открываясь, будто надрывным скрипом проверяли на прочность нервную систему вампира. Он рванулся с места, почти в полете схватив с аномального шкафа святую звезду, страшась того, что может ожидать его по ту сторону.

По ту сторону шкафа происходило почти то же самое, что и в квартире вампира. Мамонт Дальский собирался посетить Крупу. Он, посмеиваясь, вспоминал пристава, демоницу, вылезшую из шкафа, и ее «сильно китайские» лосины и сожалел о том, что эти две достойные друг друга дамы так и не передрались. В телевизоре довольно мило пела певичка. Мамонт попытался вспомнить, как ее зовут: «Певица Николай? Сергей? Вася?»

Попсу Дальский терпеть не мог, но всегда слушал ради возможности лишний раз поворчать. Вот и сейчас, так и не вспомнив мужское имя молоденькой девушки, он продолжил перебирать варианты: «Может, Борис? Нет, имя Борис уже занято другой певицей. О! Вспомнил! Певица Максим!» Обычно, проплевавшись, начинал комментировать текст песни, музыку, манеру исполнения. О, попса была для него таким неиссякаемым источником материала для шуток, пародий, анекдотов, что друзья порой подсмеивались над Мамонтом, обзывая параноиком.

Домой Мамонт Дальский заскочил переодеться после посещения церкви. Недавние явления вампира и черта женского пола все же слегка напрягали, и экономист решил проконсультироваться с человеком, более компетентным в этом вопросе. Священник, выслушав его, посоветовал сначала покаяться, а потом обратиться к психиатру. По словам батюшки, выходило, что вера, конечно, великая вещь, но отрыв от реальности до добра не доведет. Он, конечно, может провести обряд и очистить квартиру от чертей, но ему кажется, что нарколог сделает это лучше. В этом месте священник с жалостью посмотрел на Дальского и грустно улыбнулся. Больше вопросов у Мамонта не было. Он просто повернулся и ушел. Для себя же решил сегодня вернуться на Крупу и проверить все шкафы — нет ли где потайной двери, и не подшутили ли над ним веселые ребята из ансамбля «Обские черти» или не менее веселые из другого молодежного коллектива «Монстры Алтая».

На кухне засвистел чайник. Дальский заварил в кружке пакетик чая «Принцесса Нури», потом заглянул в холодильник, но есть особо не хотелось. Вытащил из целлофанового пакета кусок хлеба, достал масло. Некоторое время он сидел, бездумно уставившись в телевизор, и без аппетита жевал бутерброд. Взяв пульт, принялся переключать каналы. По НТВ показывали фильм про вампиров. То, что экономист увидел на экране, надолго привлекло внимание. После просмотра Дальский еще раз сходил на кухню — за чесноком. Взял серебряный крест, жалея, что не может быстренько изготовить из него пулю, потом, вспомнив, что у кровососущих аллергия на розы, он обвел глазами квартиру. Наткнувшись взглядом на веточку чертополоха, решил, что за неимением роз сойдет и это. Все же чертополох — защита от нечистой силы, от чертей, а вампиры от них наверняка не сильно отличаются.