Ночные тайны королев - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 30

– Дикарем? – задумчиво повторил король. – А кем же нарядятся остальные?

– Мне нет никакого дела до остальных, – прошептала Изабелла. – Главное для меня – это знать, под какой маской скрываетесь вы.

Тут королева томно взглянула на мужа, слегка сжала его пальцы – и с удовлетворением услышала:

– Все будет так, как вы хотите, дорогая моя! Да когда же, наконец, подадут десерт?! У меня нет больше сил дожидаться. Я хочу в нашу опочивальню!..

Королева потупилась и прошептала:

– Вы так нетерпеливы, сударь… Я рада, что вы все еще желаете меня.

Говоря эти слова, Изабелла безусловно кривила душой. И все же нельзя было назвать ее бессовестной лгуньей, ибо, после того как доктора сочли короля исцеленным, она действительно часто мечтала о близости с мужем – одновременно страшась ее. Женщина очень боялась Карла, боялась, что его припадки вернутся, что он обезумеет прямо у нее на глазах, но риск разделить ложе с сумасшедшим придавал особую остроту супружеским отношениям и заставлял красавицу всякий раз трепетать от непритворной страсти.

…А на следующий день королева успела шепнуть герцогу Орлеанскому, который присутствовал на утренней церемонии одевания Карла:

– Он согласился нарядиться дикарем…

Этих нескольких слов оказалось достаточно, чтобы смутный пока замысел герцога окончательно созрел.

Через две недели после только что описанных событий во дворец Сен-Поль съехалась вся французская знать. Празднование свадьбы господина де Вермандуа было лишь поводом – все (или почти все) радовались тому, что король выздоровел и что смутным временам пришел конец. Надежды эти оказались напрасны – впереди Францию ожидало множество бед и испытаний, но в начале 1393 года об этом, разумеется, никто не догадывался. Парижане хотели веселиться и шумно выражали одобрение своему королю, который впервые за долгие месяцы решился посетить бал (то, что прежде он не мог себе этого позволить из-за болезни, в расчет не принималось: народ полагал, что их государь попросту «скучал», то есть маялся приступами непонятной тоски, а теперь, мол, она отступила, и король вновь будет править страной сам, без помощи своих алчных родственников).

Бал открылся кадрилью. Маски были обычные, но переполнившие залу гости ждали сюрпризов – и не ошиблись. Ровно в одиннадцать часов под крики «Расступись! Дорогу! Дорогу!» в двери вошла процессия карт, изображавшая игру в пикет. Короли шествовали друг за другом: первым шел царь Давид, за ним Александр Македонский, затем – Цезарь и наконец Карл Великий. Каждый король вел под руку даму своей масти, причем платья дам украшали длинные шлейфы, которые поддерживали рабы. Первый раб был наряжен как для игры в мяч, второй – в бильярд, третий изображал некую шахматную фигуру, а четвертый заставил всех вспомнить об игре в кости. Затем шествовали десять тузов, одетых гвардейскими капитанами, и каждый возглавлял по девять карт. Замыкали же кортеж трефовый и червовый валеты, которые затворили за собой двери, дав таким образом понять, что все уже в сборе. После этого начался общий контрданс, и карты смешались в танце с прочей публикой.

Не успело еще стихнуть веселье, вызванное этой замечательной выдумкой, как в соседнем зале раздался чей-то громкий голос: незнакомец на ломаном французском языке спрашивал, как ему пройти на праздник.

– Сюда! Вот сюда! – ответили ему, и спустя мгновение взорам восхищенных гостей предстала вереница дикарей, связанных между собой одной длинной веревкой. Тот, кто спрашивал, где вход, оказался их главарем, весьма грубо тянувшим за собой остальных четверых. Это были вне всякого сомнения мужчины, и, завидев их, многие дамы стыдливо ойкнули и даже отпрянули назад, шепча друг дружке: «Вы только поглядите, милочка, да они же совершенно голые! А волосу-то дикого сколько! Фу, стыд какой!» Многие, впрочем, с неприкрытым любопытством и удовольствием смотрели на этих бессовестных сатиров. И лишь спустя несколько минут выяснилось, что всех обманула полутьма, царившая в помещении, – факелов, конечно, было много, но они слишком чадили, так что немудрено, что наряженные в обтягивающие одеяния мужчины показались присутствующим нагими. К тому же белые костюмы были покрыты длинными нитями, которые крепились к ткани с помощью смолы и очень походили на настоящие волосы.

Все восхищались проворством и ловкостью дикарей, лихо отплясывавших посреди залы какой-то немыслимый танец, и никто не заметил замешательства, охватившего герцога Орлеанского.

– Кто они? Кто эти люди? – спрашивали вокруг, но никому не удавалось угадать, чьи же лица скрываются под масками. И только Людовик Орлеанский знал наверняка, что один из этих веселых дикарей – сам король. Но вот кто именно? «Вожак!» – внезапно решил молодой человек и начал действовать.

– Господа, господа! – воскликнул он, срывая со стены отчаянно чадивший и разбрасывавший искры факел. – Еще не пришло время снимать личины, однако же никакие правила не запрещают нам повнимательнее приглядеться к этим странным гостям. Огня сюда, да побольше!

С этими словами он подскочил к дикарям и приблизил факел к лицу их главаря.

– Осторожнее, герцог! – закричал тот, но было уже поздно. Неминуемое случилось. Пропитанная смолой белая ткань мгновенно вспыхнула, и человек превратился в огненный столб. Герцог Жуани – а главаря изображал именно он – принялся метаться по зале, вопя от нестерпимой боли и таща за собой своих товарищей. Пламя, конечно же, перекинулось и на них, но веревка, заставлявшая их держаться вместе, быстро сгорела, так что каждый обрел возможность спасаться в одиночку.

Двое из пяти, вертясь волчком вокруг собственной оси и разбрасывая капли пылающей смолы, пытались сорвать с себя одежду, но она успела уже накрепко пристать к их коже, так что несчастные только причиняли себе лишние мучения. Вскоре оба упали замертво. Это были упомянутый уже герцог Жуани и сир Эмери де Пуатье. Еще одного – господина де Нантуйе – спасла находчивость. Он ринулся вон из залы, и все в ужасе разбегались перед ним, уверенные, что этот человек вот-вот погибнет. Но боль и ужас, как ни странно, обострили ум де Нантуйе. Он вспомнил об огромном чане, где обычно споласкивали бокалы и кубки, помчался к нему и бросился в воду.

Четвертым был побочный сын господина де Фуа. Он сильно обгорел, и слуги, бережно уложив его на носилки, собрались нести раненого к нему домой, когда этот благородный человек произнес слабым голосом:

– Где король? Спасите короля!

Впрочем, он был не первым, кто сказал эти слова. Орлеан давно уже метался по залу, выкрикивая:

– О государь! Наш бедный государь! Где он? Где же он?!

Одновременно он прилагал все силы к тому, чтобы не дать возможным спасителям приблизиться к «дикарям». Изабелла же, воскликнув: «О мой Карл! Я этого не переживу!» – умело упала в обморок.

Но заговорщикам вновь не повезло, ибо некая юная особа, не растерявшись, ловко накрыла своими пышными юбками короля, наряд которого даже не успел загореться, а только едва тлел.

Когда общая сумятица улеглась, невредимый Карл выпутался из складок женского платья и поспешил к супруге, дабы успокоить ее. Изабелла все еще была без чувств, и Карл очень разволновался. Он принялся похлопывать свою любимую по щекам, приговаривая: