Молох - читать онлайн книгу. Автор: Марсель Прево cтр.№ 15

– Ваше высочество, – немного обиженно ответил я, – не находите ли вы, что не совсем одно и то же расстояние отделяет учителя от принцессы и принца от потаскушки?

– Вы плохо поняли меня: я имел в виду разницу не рангов, а рас!

– Допустим, ваше высочество… Но еще одно замечание: ведь вы и Комболь чувствовали друг к другу исключительно физическое влечение, ну а принцесса действительно любит меня!

– Гм… – буркнул принц. – А вы?

– Я, ваше высочество?.. Но я тоже люблю ее!

В ответ на это у принца в камзоле цвета винных дрожжей вырвался такой взрыв хохота, что, забыв про всякие социальные перегородки, я размахнулся и хотел ударить его по лицу. Но в это время меня сзади охватили две голые ручки, которые закрыли мне глаза. Я стал вырываться, и это стряхнуло последние остатки сна, охватившего меня на скамье под олеандрами. Когда я вырвался из обхвативших меня ручек и обернулся, я увидел Грету, которая громко хохотала, тогда как принц Макс в нескольких шагах от нее с веселой улыбкой смотрел на меня.

– Вот это мило, – крикнула Грета, – это мило, мой докторальный брат! Не успел соскочить с постели, как засыпает на первой попавшейся скамейке! А мы с наследным уже успели подзаняться часок литературой!

Макс подошел, чтобы пожать мне руку. Неуважительность к венценосному другу перешла все границы: она звала его просто «наследным». Разумеется, так она называла его только с глазу на глаз или при мне. Макс не протестовал: я не видал в нем даже и проблесков грубых вспышек бешенства, этого наследия отцов. Видно было, что Макс был всецело пленен Гретой. Я понимал, что в мечтательности его четырнадцатилетней весны Грета должна была казаться ему первым очаровательным воплощением женщины.

– Знаете ли, господин доктор, – сказал он мне, – а ведь и мне самому не раз случалось засыпать на этой скамье! Мне кажется, что это – результат опьяняющего аромата олеандров. И каждый раз мне снился мой предок, принц Эрнст… Простите, что мы разбудили вас… Но мама уже в Фазаньем павильоне и ждет вас!

Мы отправились вместе по широкой, посыпанной песком дорожке. Макс нежно опирался на мою левую руку. Грета держала меня за правую.

– Принц Макс, – сказала Грета, – расскажите брату, что я начинаю недурно произносить «ша».

– Да… Это так мило, когда вы говорите… мило и нежно, словно детский лепет. Ну, а я, разве я не делаю успехов во французском языке?

– Вы говорите теперь не так плохо, как прежде. Это благодаря мне!

– А не господину доктору?

– Нет, только благодари мне одной. Брат слишком церемонится с вами! А знаешь, Волк, – обратилась ко мне Грета, меняя тему, – там, в Фазаньем павильоне, целая куча знамен и выстроена эстрада, обитая красным бархатом с золотом. Статуя, закрытая коленкоровым покрывалом, похожа на сахарную голову. Все это ужасно уродливо. Не правда ли, наследный?

Макс скорчил гримаску: критическое отношение Греты к изяществу вкуса и роскоши замка огорчало его. Он ограничился уклончивым ответом:

– Местность там очень красива. Прелестные деревья и домик такой славненький… Батюшки, всадник!

Мы насторожились. Действительно, стук копыт и позвякивание амуниции давали знать о приближении верхового. На первом перекрестке мы увидели графа Марбаха. Макс сейчас же выпустил мою руку и зашагал военным шагом. Его лицо приняло выражение недоверчивой скрытности, которое я встретил у него по прибытии в замок. Граф Марбах остановил в десяти шагах от нас лошадь и крикнул:

– Ваше высочество!

Макс походным шагом подошел к графу, не отпуская ладони рук от каскетки.

– Соблаговолите, ваше высочество, принять командование отрядом, который назначен сегодня для воинских почестей памятнику! – сказал граф. – Это – воля его высочества!

Макс не шелохнулся, только мускулы щек у него слегка запрыгали. Майор кивком головы отпустил его. Проезжая мимо меня с Гретой, Марбах с аффектированной сердечностью поклонился нам.

Вернувшись ко мне, Макс сначала помолчал немного, а потом сказал:

– Он знает, что я не хотел командовать на этом параде, и отец позволил мне оставаться обыкновенным зрителем на эстраде… Но Марбах хочет досадить мне и вам, потому что сегодня день Седана. Когда я буду владетельным принцем, в Ротберге не будет дня Седана. Ну, а его, Марбаха… Если только можно будет, я брошу его в тюрьму и уморю там медленной смертью!

Глаза Макса блеснули при этом таким диким огнем, что я невольно подумал:

«Мой послушный, кроткий ученик все же происходит по прямой линии от Гюнтера!»

Мы дошли до Фазаньего павильона. Со времени самой Комболь, должно быть, ни единый фазан не обитал в фазаннике, и сторож его прозаически воспитывал там домашнюю птицу для нужд стола принца. Но само место было действительно прелестным, и Грета была права: просто жалко было видеть этот очаровательный уголок обезображенным флагами кричащих цветов, красной эстрадой, коленкоровым чехлом памятника и временными ларьками, сооруженными на этот случай Граусом. Сам павильон был декорирован лавровыми деревьями, окаймлявшими окна зеленой стеной.

В одном из этих окон я увидел что-то белое. Мое сердце нежно затрепетало.

«Принц-философ ровно ничего не понимает в этом, – подумал я. – Я люблю… любим… как это хорошо!» Оставив обоих детей гоняться друг за другом по аллеям, я ускорил шаги по направлению к дому. Из круглого вестибюля узенькая винтовая лестница вела наверх, где, опираясь на балюстраду, меня ждала принцесса.

Как только я поднялся наверх, Эльза утащила меня в ближайший полутемный коридор и там наши уста лихорадочно приникли друг к другу. Но тут же нечто вроде протеста социального инстинкта побудило нас изменить интимность нашей встречи. Разойдясь в разные стороны, мы стали обмениваться ненужными, искусственными фразами, от которых, однако, все же дрожали наши голоса.

– Если хотите, пойдемте осмотрим театр, – пролепетала Эльза, отодвигаясь от меня. – Наверное, вы не видали его? Ведь этот домик так редко отпирают.

– Очень благодарен вам, – отозвался я. – Говорят, что здесь очень интересно.

Казалось бы, что естественным результатом этого обмена мнениями было направиться к театру, но мы снова укрылись в одном из темных уголков, и только отзвуки голосов Макса и Греты, игравших около домика, привели нас к сознанию действительности.

– Пойдемте, – сказала принцесса, – вот сюда!..

Она направилась по узенькому коридору, шедшему вдоль линии фасада. Я шел следом за нею, любуясь ее парижским светлым платьем и шляпой-бержеркой.

«Я отлично чувствую, – думал я, – что ради этого светлого платья и бержерки мне предстоит пуститься на окончательно сумасшедший шаг. Но, обожаемая принцесса, как красноречивы ваши губки, когда вы не пользуетесь ими для разговора!»

И я поторопился добраться до сцены, так как надеялся, что там не будет недостатка в темных уголках.