Свои продают дороже - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Некрасова cтр.№ 72

* * *

Чувствуя, что ее хождения только начинаются, Татьяна отправилась в «Мосприватизацию».

Змей начал оформлять приватизацию еще полгода назад, и сейчас молодой чиновник, напомнивший ей Шарообразного из нотариальной конторы, сказал, что все готово, но документы он может выдать на руки только хозяину квартиры.

— Он скончался, — сообщила Татьяна. — Я жена, имею завещание на все движимое и недвижимое.

Повидавший всякое мосприватизатор недоверчиво уставился на нее и затянул на одной ноте:

— Будет завещание — посмотрим. Но сами понимаете, какая у нас загруженность, столько документации.

Слава богу, взяточник, сообразила Татьяна. А был бы упертый — и не подъедешь. Узнать бы, сколько это стоит…

И этот локоток был так близко, что слюнки бежали укусить. А когда в назначенный день позвонил Шарообразный и сказал, что завещание готово, Татьяна решилась расстаться с диадемой.

Название фирмы на визитке, которую дал Шарообразный, неприятно напоминало всероссийскую наколку Мавроди: "АО «МММ». Пятидесятитысячную диадему там оценили в пять тысяч. Сказали, что могут принять ее и в заклад, но в этом случае дадут три с половиной тысячи под пятьдесят процентов в месяц. Это был откровенный грабеж. Перед тем как хлопнуть дверью, Татьяна поинтересовалась, какие дураки сдают заклады на таких условиях. Оказалось, не дураки, а «челноки». У них деньги оборачиваются за три-четыре дня, и процент набегает не такой уж большой.

Набравшись терпения, она обошла с диадемой все антикварные магазины на Старом Арбате. Максимум, что ей предложили, — десять тысяч долларов, но рублями и по такому курсу, что, если менять их для Шарообразного в доллары, получится девять.

Татьяна была готова расстаться с диадемой навсегда.

Но девять тысяч долларов ничего бы не решили! Примерный список ее ближайших расходов выглядел так:

Шарообразному за оформление завещания — 4000.

Шарообразному за адвоката в суде: 5000 плюс 50 долларов в час, плюс неизвестная сумма — процент от «отбитого».

Чиновнику в «Мосприватизации», как подсказал Шарообразный, — десять процентов от стоимости квартиры, то есть 7 — 8 тысяч.

Государственный налог на наследство — тоже десять процентов, но от стоимости всего имущества. Это представлялось ей самой большой подлостью, ведь Змей уже заплатил налоги с каждого заработанного рубля. Хорошо, на госналог уйдет «Мерседес». Остается достать около тридцати тысяч долларов — как раз ту сумму, которую можно было бы выручить за диадему. Если только найти порядочного покупателя, а не жулика-посредника.

Скрепя сердце Татьяна позвонила Сохадзе…

— Кофе, чай? — официальным тоном предложил бабник и кровосос.

Татьяна утратила бдительность — и пожалуйста: Сохадзе схватил ее за талию, усадил себе на колени и вывалил орудие производства — язык, длинный, как второй галстук. Вылитый муравьед. Большие губы Сохадзе обхватили ее рот от верхней губы до подбородка, язык юркнул между зубами. Замирая от отвращения, Татьяна уперлась ему кулачками в крахмальную грудь. Было страшно, что издатель-бабник дойдет языком до дыхательного горла и задушит. Сохадзе проталкивал язык, должно быть, именно с такими намерениями. Татьяна забилась у него в руках и прихватила язык зубами.

Сладострастно крякнув, Сохадзе вытащился из нее.

С языка капала слюна.

— Охренел?! Жениться собрался, ети его мать! — завопила Татьяна, как только у нее освободился рот. «Ети его мать» было змейское: в свое время сочинитель Кадышев прочитал ей мини-лекцию об устаревшем матерном глаголе «еть», который сейчас мало кто умеет правильно спрягать.

— Да я так, на пробу, — невинным тоном пояснил издатель-бабник. — У меня, может, последние денечки свободы!

Во рту все задеревенело, и Татьяна сплюнула в корзину для бумаг, которую ей предупредительно подсунул Сохадзе.

— Что, Наташка согласилась? — спросила она.

— Думает еще. И на меня тоже задумчивость напала.

Вечером заснуть без нее не могу, а по утрам глаза открывать не хочется: думаю, что она тут делает, на моих подушках?.. Зря ты, Танька. Я ж к тебе всей душой.

— Ну и давай общаться душой.

— Вот и дала бы мне.., друга вспомнить. Я, между прочим, живой человек, свои чувства имею. Какого друга потерял! А он мне всегда говорил: «Что со мной случится, Таньку не оставляй». Я те, Танька, не оставлю! — Это «Яте» было произнесено ведущим филологической передачи простецкой скороговорочкой, но вместе с тем очень четко. Вот и понимай его, как знаешь: то ли тебя не оставлю, то ли тебе не оставлю.

— Тринадцатый роман, — напомнила свою цену Татьяна. У издателя-бабника поубавилось прыти, зато показал клыки издатель-кровосос.

— Врешь ты все, Танька, — заявил он тоном, каким берут детишек «на слабо». — Ты хоть Володькино последнее интервью читала? Он четко сказал за неделю до смерти: будет следующий роман, но нескоро. А ты мне баки забиваешь, что у него готово и сто страниц, и синопсис.

Да «негры» пишут по десять страниц в день, за месяц можно закончить роман. Стал бы он говорить «нескоро»?

Татьяна решила тоже показать зубки:

— А где обещанный кофе?

— Кофе-то мне не жалко. Ты признайся, врешь насчет романа?

— Кофе! — отрезала Татьяна.

Сохадзе покорно потянулся к телефонной трубке — звонить секретарше. Добрых десять минут Татьяна просидела молча, не отвечая на его попытки заговорить, а когда секретарша в мини принесла кофе, понюхала чашку и со змейской стервозной интонацией заявила:

— Растворимый. Помои. Уберите.

— Ну что, теперь довольна? Как жить-то собираешься? — проводив секретаршу взглядом, спросил Сохадзе.

Секретарша ревниво крутила задницей.

— Богато собираюсь жить, — сказала Татьяна, — и ты мне поможешь. Потому что есть и тринадцатый роман, и еще страниц на пятьсот набросков: описания, байки, сюжетные линии. Наймешь талантливого мальчика без имени…

— Не учи ученого, — огрызнулся издатель-кровосос. — А вообще неплохо Змей тебя натаскал. Я-то все:

Танечка, белочка-куничка, а ты соображаешь…

— Я, Жора, сама натаскалась. Все его романы набирала на компьютере и даже правила, если у него женщины говорили по-мужски. А к денежным делам он меня не подпускал на пушечный выстрел. Поэтому предлагаю тебе сделку: у нас с тобой есть торговая марка — имя писателя Кадышева. Я им владею, ты его продаешь, пока продается… Только, пожалуйста, язык свой прибереги для секретуток, а мне он без надобности.

Сохадзе, потеряв обычную развязность, долго и серьезно смотрел на Татьяну.

— Да, ты его жена, — заключил он. — Позволь один совет: не торопись замуж. Как специалист тебе говорю, Танька: зашей пипиську так примерно на год. Повдовствуй и разберешься, кто есть кто.