Свои продают дороже - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Некрасова cтр.№ 29

— Дай! — повысил голос Змей. — У вас свои счеты, а сотня — от меня.

Не слушая ворчания Толика и благодарностей забулдыг, он отпер стальную дверь. Маячок был на месте — защемленный во внутренней двери Танькин волос, — и Змей немного воспрянул духом. Сигнализации он доверял меньше, чем маячкам: она проводная, и ворье даже средней руки знает, как ее отключить.

— Заходи, похвались подвигами, — через плечо бросил Змей и, войдя в прихожую, позвонил на пульт, чтобы квартиру сняли с охраны. В распахнутую дверь было слышно, как Толик нудно выясняет отношения с забулдыгами. Змею не терпелось проверить второй маячок, в сейфе, но Толик мог войти не вовремя, а такие секреты не для чужих глаз. Сначала надо его спровадить…

— Ты где там?! — прикрикнул Змей. Толикова простота начинала бесить его. Когда Толик вошел, очень довольный собой, Змей закрыл дверь и отвесил безмозглому оплеуху. — Трепло! Тебе что было ведено? Затеять драку и сдать его в милицию!

Толик не обиделся по той простой причине, что был одним из немногих, для кого не составляла секрета физическая подготовка сочинителя Кадышева.

— Так ить все в порядке, Иваныч! — изумился он. — Ума я ему вложил, а в ментовку стучать мне западло.

— Маленький, в длинном пальто? — описал Вежливого Змей.

— Что ты! Здоровенный пердила, на голову меня выше. Ка-ак звезданет нунчаками под ребра!

— Левой рукой?

— Почему? Правой.

— Покажи, — потребовал Змей.

Задрав куртку вместе с рубашкой, Толик с готовностью продемонстрировал кровоподтек — слева, значит, действительно били правой. Раненый верзила отпадал.

На всякий случай Змей назвал приметы журналиста.

Тоже — нет. Выходит, против него работал уже четвертый человек.

— Давай только без фантазий, — попросил Змей. Он действительно крутой?

— Спортсмен, — презрительно бросил Толик и счел нужным оправдать собутыльников:

— Мужики ведь чего перебздели? Ногами он машет выше головы. Но зоны не нюхал, а то бы яйца прикрывал.

Характеристика была по-своему исчерпывающая: судя по всему, спецподготовки любитель махать ногами тоже не нюхал. Змей повеселел. Пока Виктор Саулович не нанял профессионалов, можно замести следы.

— Толян, — улыбнулся он, — объясни мне как инженеру человеческих душ. Тебе этот «Исток» обходится рублей в шесть-семь…

— Считаешь, у меня водка безакцизная? — вскинулся Толик, подумал и признался:

— Правильно считаешь. И с ценой почти угадал.

— Ты бы мог полы мыть коньяком. Так какого же хера пьешь самопальную водку, да еще и с дружками чуть не подрался из-за лишнего глотка?!

— Во-первых, они мне не дружки, а так, рожи примелькались, — сообщил Толик. — Эту самую бутылку я при них снял с витрины. Они и так знают, что вся дешевая водка на рынке — самопал, а теперь будут знать, что я свой самопал пить не боюсь. Реклама, Иваныч. А во-вторых, зачем к хорошему привыкать? Я от сумы да от тюрьмы не зарекаюсь, а в мое время спирт на зону носили в проглоченном гондоне. Бывало, тянешь его, тянешь за нитку и порвешь. Так заставишь «верблюда» сунуть два пальца в рот и пьешь, что он выблюет.

— А что ж ты сейчас-то из стакана пил? — подначил Змей. — Гондон тебе дать, чтоб к хорошему не привыкал?

Он перехватил быстрый взгляд — Толик примерялся для удара — и рубанул ребром ладони по бицепсу торгаша.

— Доболтаешься, Иваныч. Если б ты при людях мне такое сказал…

— Так я же не при людях! — пошел на попятную Змей.

Толик мог понадобиться в самом скором времени. — Пойми, Толян, я добра тебе хочу. Ты ведь мог бы жить красиво, а фантазии не хватает…

— Скажешь, я живу не красиво?! Да я трех циркачек имел! Близняшек, ассистенток фокусника! — оскорбился Толик, и Змей махнул рукой. Безмозглый был неисправим.

Он достал из бумажника стодолларовую купюру, обернул ею ключи от «мерса» и всунул Толику в руку.

— Не в службу, а в дружбу: поставь машину в гараж и сделай нам стол. Закуски на твое усмотрение, а водку ты знаешь, какую я люблю. Только бери в универсаме, из холодильника.

— У меня, что ли, денег нет? — запротестовал Толик, пытаясь всучить сотню Змею.

— А у меня?.. Ты сегодня очень помог мне, Толян. Не отказывай в удовольствии тебя угостить, — с чувством сказал Змей, не сомневаясь, что завтра, же эти слова станут известны каждому лоточнику на рынке.

Безмозглый упорхнул как на крыльях, а Змей кинулся в кабинет. Маячок в дверце сейфа был другого рода: капелька клея на внутренней поверхности. Набрав код, Змей встал перед сейфом на колени, прислонился к дверце ухом, повернул ключ и потянул ручку. Хрустнул, разрываясь, засохший клей.

Гора с плеч!

* * *

В любой замкнутой группе должен быть «большой секрет» — некий общий грех, который служит гарантией того, что свои, замазанные, не предадут. Скажем, в высших эшелонах комсомола это были гомосексуализм и педофилия, а средние комсомольские вожаки замазывали друг друга групповухами и махинациями со стройотрядовскими деньгами. Партия и армия обходились консервативным пьянством; бытовала поговорка «Кто не пьет, тот стучит» и присловье, заменявшее кряканье после выпивки: «И как только ее пьют беспартийные?» А поскольку Змей вращался в кругах старой номенклатуры, как пишут газеты, нашедшей себя в рыночных реалиях, то и привычки сохранил старые: без бутылки не решался ни один вопрос. Он знал, что гробит себя, но система не отпускала. Если ты годами пил с полезным человеком и вдруг завязал, это будет воспринято однозначно: перестал уважать, отталкивает…

Змей уже много лет балансировал на грани второй стадии алкоголизма, то есть переходил от состояния «хочу пить и пью» к «и не хочу пить, а пью», и прекрасно это осознавал. Устраивал себе алкогольные каникулы: ездил понырять с аквалангом, а глубина выпивки не терпит, это правило за сорок с лишним лет вошло в кровь, и пить совершенно не хотелось. Но когда возвращался, все начиналось сызнова.

Юбилей он отмечал уже неделю, пропуская через себя не меньше чем по литру в сутки, и дай бог, если хотя бы сто граммов из каждого литра выпивал удовольствия ради, а не для того, чтобы поддержать нужное знакомство, переломить чью-то настороженность, подпоить человека и расколоть. За эту неделю он опух и отек. Печень выпирала из подреберья, тяжелая как булыжник, сердце тупо ныло и временами начинало трепыхаться, как бабочка на булавке. Было понятно, что близок предел.

С Толиком тоже пришлось пить. Выпроводив его, Змей добрался до унитаза и сунул два пальца в рот. Привычный к алкоголю желудок долго не хотел отдавать добро, потом процесс пошел, и в этот момент Змея застал сердечный приступ.

Содрогаясь от спазмов и поливая себя блевотиной, Змей на четвереньках дополз до висевшего в прихожей пальто. Наполненный шприц лежал в кармане, и нужно было встать, но в грудину как будто воткнули ножевой штык. Он чувствовал, как нанизанное на острие сердце, трепеща, с каждым ударом ранит себя все глубже. Штык раскалялся, плавился, жидкая сталь растеклась по груди, юркнула под левую лопатку, и Змей упал на подкосившуюся руку.