11
— Не мог сам открыть? — отпирая дверь, спросила Вика. Она
была в фартуке, руки — в фарше. Я отдёрнул палец от звонка, словно ребёнок,
позвонивший в чужую дверь и пойманный на проказе.
— Ключ забыл.
— Неси всё на кухню…
Вика вернулась к котлетам — первая партия уже жарилась. Я
торопливо вывалил овощи в ящик холодильника, поставил водку в морозильник,
масло поставил на стол. Спросил:
— Помочь?
Вика искоса посмотрела на меня. Потом — на часы.
— Не надо. Если хочешь, ныряй. Только поставь таймер на
полчаса, поможешь на стол накрыть.
Неловкость и стыд кольнули меня — стремительно и мимолётно.
— Точно не надо помочь? — подстраховался я.
— Если ты так настаиваешь… — Вика не закончила. — Да иди,
ныряй, что я, картошку сама не почищу…
— Угу. — Я выскочил из кухни. Полчаса. Таймер. Помочь
накрыть на стол.
Компьютер ожил, едва я коснулся мыши. Монитор ещё не успел
прогреться, когда я натянул комбинезон, подключил кабель к разъёму на поясе,
надел шлем.
Пальцы пробежали по клавиатуре.
deep Ввод.
И бешеная радуга, порождение нечаянного гения Димы Дибенко,
вспыхнула на экранах виртуального шлема.
Всё дело именно в ней, в дип-программе. В этих хаотичных
переливах цветов; разгорающихся и гаснущих звёздах; радужных каплях,
расплывающихся по экранам, будто брызги бензина на воде. Без неё глубина
мертва. Только дип-программа превращает схематичный виртуальный мирок в
осязаемую и убедительную реальность. Никто до сих пор не смог объяснить, как
взаимодействуют с сознанием и подсознанием цветные блики на экране, почему
дип-программа работает на любых компьютерах и почти любых видеокартах, почему
домысленные детали виртуального мира так похожи у людей любого возраста, пола и
культуры. Выпущены в свет тысячи монографий и популярных книг, бодро шлёпаются
статейки в газетах и журналах, в академических лабораториях и секретных
лабораториях велись и ведутся эксперименты…
Всё тщетно. Есть дип-программа, которая работает. Есть
программы, порождающие практически ту же картинку на мониторе, но не дающие
эффекта. И никто не в силах объяснить, почему работающая только со зрением
дип-программа великолепно действует на дальтоников, но бесполезна для людей с
врождённой глухотой.
Глубина…
Первый миг — самый трудный. Я встаю с кресла, уже не
связанный путами кабеля. Смотрю налево, направо…
Комнатка дешёвого отеля. Можно даже сказать обиднее —
комнатка совковой гостиницы. Койка, тумбочка, гардероб. Стол с компьютерным
терминалом, крутящееся кресло — единственная деталь, не укладывающаяся в
аскетичный интерьер. Дверь, на ней — почтовый ящик, рядом — заботливо
приготовленная мусорная корзина. Окно, за ним улочка, пустынная и унылая.
— Привет, — говорю я.
Глубина молчит. Ну и не важно. Мы не гордые.
Зачем я здесь? Именно сейчас — зачем? Когда Вика, только что
пришедшая с работы, возится на кухне с обедом для гостей — не только её, но и
моих гостей, между прочим. Когда свободного времени — полчаса… чёрт, а ведь
таймер так и не поставил…
Она ведь ждала, что я ей помогу. Отмахнулась от ритуально
предложенной помощи, но ведь ждала. Сознавать, что поступаешь как сволочь,
обидно. Но это уже почти привычная самообида. Сладенькая и мерзкая, как
страдание мазохиста.
— Полчаса. — Я словно приказываю себе. — Нет, четверть часа.
Открываю почтовый ящик, проверяю накопившуюся почту. Десяток
рекламных листков, пачка газет, три письма. Ничего важного.
Но зачем-то же я нырнул?
Поработать?
Смешно. Слишком мало времени.
Дообедать?
Зачем, когда меня ожидает настоящая еда.
Пообщаться?
С кем и самое главное — для чего?
Я вдруг осознаю, что стою посреди комнатки, кусая губы и
глядя на выброшенную в корзину почту.
Что потащило меня в глубину?
Упокой, Господи…
В глубине не умирают. Нет, всякое бывает, конечно. Слабое
сердце может не выдержать нагрузки. Если кто-то исхитрится отключить
контрольные цепи, то возможен болевой шок от придуманной раны. Но к «хакеру
небесталанному» это всё вряд ли относится.
А ко мне-то — каким боком?
Хакер полез на охраняемую территорию. Был замечен и убит — в
глубине. Умер и в реальном мире… вполне вероятно, что его отследили очень
быстро, и посланные бандиты взяли его тёпленьким прямо у машины, в шлеме и
комбинезоне. Да. Скорее всего так оно и было. Не он первый, не он последний,
пострадавший за виртуальные грехи от вполне реальных бритоголовых охранничков.
Но что-то ведь держит меня, дёргает, тревожит…
Открываю дверь, выхожу в коридор гостиницы. Оглядываю себя.
Серенькое, неприметное тело мотоциклиста годится лишь для скоростного
передвижения по улицам. Сейчас мне нужно что-то другое.
Конечно, если действительно нужно.
Я стою, привалившись к выкрашенной унылой зелёной краской
стене. Такой красят сортиры в дешёвых многоквартирных домах. Краска в потёках,
кое-где шелушится. Лампочки под потолком тусклые, пыльные. Гостиница переживает
не лучшие времена, большинство предпочитает входить в виртуальность из
собственных домов, а не из таких вот свинарников.
Что я делаю…
Зачем мне всё это?
— Вам плохо?
Оборачиваюсь — коридорный подошёл совсем неслышно. Только
раньше я его всё равно бы заметил…
— Нет, спасибо.
Облик коридорного стандартен — «внимательный клерк». На
работе не возбраняется использовать тела собственной работы, но многие
предпочитают стандартные. Особенно если работа скучная и постылая, вроде
грузчика, продавца, работника гостиницы…
— Вы первый раз в глубине? Вам помочь?
— Спасибо. Всё в порядке.
Понял. Кивает и уходит. Докучать не принято, по крайней мере
служащие это понимают…
Решиться трудно. Очень трудно. И всё-таки я иду по коридору,
поглядывая на номера, косо прикрученные к дверям.
2008 Легонько дёргаю ручку. И ничуть не удивляюсь, что номер
не заперт. Свободно, можно вселяться…
А чего я хотел? Чтобы гостиница сохранила за мной комнату,
которую я перестал оплачивать год назад?