Крылья и оковы материнской любви - читать онлайн книгу. Автор: Ева Весельницкая cтр.№ 9

Страница

Путы хаоса: любовь моя – страх, лишающий сил.

Второе отношение к ребенку как к объекту – это как бы бесконечный страх за него. И, как всегда, из лучших побуждений, но ведь за этой как бы заботой, за этой гиперопекой кроется все то же право властвовать, наказывать и поощрять, «из лучших побуждений»… Внимательная мама очень боится выпустить ребенка из поля зрения. Она не тратится на то, чтобы в том месте, где находится ребенок, переставить мебель, переложить вещи, подготовить ситуацию для того, чтобы малыш чувствовал себя максимально свободным, мог проявлять какие-то свои желания брать, залезать и что-то делать. Она делает что? Она говорит: «Нельзя». И начинается: это «нельзя», это «нельзя»… Ребенок оказывается, как волк за красными флажками.

И тут тоже срабатывает биология. Если это особь доминирующая, лидирующая, с лидерскими наклонностями, в итоге он просто перепрыгивает эти флажки, и дальше все. Дальше включается энергия разрушения, потому что любые флажки будут очень трудно поддаваться какому-нибудь интеллектуальному осмыслению. С трудом нащупывая собственные тормоза, с трудом понимая, почему нельзя, человек не может подчиняться… Это очень непростая история, если такой человек все-таки хочет ввести себя в какие-то рамки.

Если же это пассивная, следующая за кем-то личность, ведомая, с не доминирующим типом психики, тогда начинается пассивно-приспособительное: всем угодить. Что там происходит внутри каждый раз, это уже потом к взрослому психотерапевту. Существуют очень разные варианты, но ребенок становится вялым, ему ничего не интересно. Это даже не оковы, это гири на ногах, потому что когда было интересно, было нельзя, никакой интерес не подкреплялся. Ведь до какого доходит парадокса: что нельзя бегать, лазать, играть, как нравится. А если ребенок, склонный, скажем, к созерцательности, замерев, сидит тихо, наблюдая за каким-нибудь жучком или паучком или просто за полетом собственной фантазии, это тоже, оказывается, нельзя. «Что ты сидишь, ничего не делаешь, шел бы гулять». «Что ты вечно хочешь во двор, когда ты будешь читать?» То есть управление до полного…

Кстати говоря, дети, особенно склонные к созерцательности, когда задавливают право на это их состояние, получают еще одну психотравму, потому что ставятся границы уже не только внешней жизни, но и границы жизни души. Родители имеют власть запрещать не только вещи, связанные с внешним поведением, они же вторгаются и во внутреннюю жизнь. «Что ты выдумываешь, кому нужны твои фантазии!» Взрослые очень редко ценят детские фантазии. Только если это люди, которые об этом думали сами, люди творческие или любящие творчество в других. Такие родители восхищаются детскими фантазиями, их интересует, что там происходит, потому что они понимают, что таким способом они тоже могут познать мир, что у детей можно чему-то научиться, потому что они живут в другом времени, у них пока не зашоренное восприятие. Но часто выносится запрет на фантазии. Считается, что фантазии – это обязательно ложь, мечтания – это обязательно безделье, созерцательность – это тупость. Так и проглядывает страх перед внутренним миром другого человека, поскольку понятно, что когда «твой» ребенок молчит, он превращается во что-то совсем отдельное, неуправляемое… «Что он там себе думает?! Что он хорошего может надумать? Обязательно какие-нибудь гадости». Ограничение ломает в человеке не только возможность раскрыться и всякую активность, но и приводит к страшной вещи – к запрету, к обесцениванию внутренней жизни.

А дальше будет следующий шаг – этот ребенок будет расти. Пройдет чуть-чуть времени, и будет следующая волна возмущения родителей: «Он ничего не хочет», «Ее ничего не интересует», «Она тупо смотрит телевизор, она лежит на диване, читает книжки». «Он тупо сидит в интернете». Потому что это пассивная уже жизнь, и родители начинают возмущаться. Сначала им даже нравится: где поставил, там нашел. Доломали. Очень удобный ребенок. Но время-то идет, и амбиции родительские растут. Им хочется, чтобы их ребенок оправдал еще массу требований, чтобы он был и в спорте, и в чем-то там, что в их кругу принято, чтобы он блистал, учиться он должен хорошо, дальше он должен поступать обязательно в какой-то очень престижный вуз…

Так вот, получается, что дальше амбиции-то растут, ребенок был такой хороший, такой послушный, его задавили, он адаптировался, фактически его сломали. Есть такой вариант сушки цветов: розу закапывают в песок, она там засыхает и выглядит как живая. Очень удобно: ее не надо поливать, не надо менять воду, она не завянет. Вот это такой способ засушивания детей. Так удачно засушили: можно прекрасно всем показывать, можно быть уверенным, что он не подведет, этот ребенок, если надо, взгромоздится на табуретку и стишок прочитает, дрожащими пальчиками пьеску какую-нибудь на пианино изобразит, на соревнования поедет, на тренировку пойдет, из школы домой придет… Но эти дети ничего блестящего, такого, о чем мечтают родители, чтобы погордиться, уже не выдадут.

Простите, он уже сформирован, он уже консервированный цветочек. И этому консервированному цветочку уже ничего не надо: ему не надо воздуха, не надо воды, ему не нужно, чтобы пчелы на него садились. Точно так ничего уже не надо этому человеку. Может, там внутри еще что-то и вспыхивает, хорошо, если буйная фантазия, может, это в мечтания какие-то уйдет… Хорошо, если это выльется в творчество, но скорее всего не выльется, потому что заранее известно, что это никому не надо, никому не интересно, и вообще, это пустые фантазии. И тогда – все, у родителей следующий этап: «Это ужас, ничего не хочет, я не знаю, чего он хочет». Они недовольны. А чем они недовольны? Они недовольны тем, что на следующей ступени манипуляция уже не работает, потому что этому растению дали до этого места доразвиться, следующая ступень – это ведь следующая ступень развития, а уже все, это уже засушенный цветочек.

А что такое материнская ревность, это нежелание отпустить ребенка? Я тут ничего не могу изменить в своем представлении о том, прежде всего, что такое механизм ревности. И хотя ведется много споров и выдвигаются предположения, что не все так банально, я все равно считаю, что ревность – это порождение желания властвовать и комплекса неполноценности, низкой самооценки. То есть это попытка самоутвердиться за счет власти над другим человеком. А уж человеку, у которого эта проблема есть, превратить в этот объект ребенка удобнее всего. Потому что ребенок действительно зависим – социально, психологически, во многом зависим физически, то есть этакий благодатный объект для манипуляций, тем более что всегда можно прикрыться благородными намерениями.

Попытка ребенка проявить какую-то самостоятельность, любую инициативу, не санкционированную матерью, в данном случае расценивается как предательство. Шаг вправо, шаг влево. Ревнуют ко всему: к действиям несанкционированным, к эмоциональной привязанности к другому человеку, к кошке с собакой, к любимым рыбкам, к книжкам, к компьютеру – к чему угодно.

...

Никогда не забуду одну историю. Была я как-то в гостях у коллеги, который решил познакомить нас со своей будущей женой. В какой-то момент его очаровательная мама, которую иначе как «дама» назвать язык не поворачивался, под каким-то благовидным предлогом увела меня на кухню и заговорщицким тоном, слегка смущаясь, попросила объяснить ей, чего ее сыну в этой жизни не хватает, что он вдруг решил жениться? Что такого может для него сделать «эта»… лучше, чем она, мама, которая заботится о нем всю жизнь? Я сначала посмущалась по молодости и из уважения, потом что-то проблеяла, но когда ни то, ни другое не возымело действия, набралась храбрости и воспользовалась последним, с моей точки зрения, решающим аргументом, намекнув на необходимость счастливой интимной жизни. И это надо было видеть: женщина с искренним недоумением подняла аккуратно выщипанные брови, округлила глаза и, забыв о конспирации, во весь неплохо поставленный голос произнесла: «И это все? И ради этого он хочет променять меня на эту?!»

Страница