Эффект Люцифера. Почему хорошие люди превращаются в злодеев - читать онлайн книгу. Автор: Филип Зимбардо cтр.№ 151

От роли ученого-бихевиориста, ведущего психологическое расследование, которую я играл в этой главе, я перейду к роли обвинителя. Я обвиню некоторых военных руководителей в злоупотреблении властью и в узаконивании пыток в тюрьме в заливе Гуантанамо и последующем экспорте этих приемов в тюрьму Абу-Грейб. Именно военное командование поощряло военную полицию и военную разведку использовать пытки, называя их «облагороженными» терминами. При этом оно оказалось не способно обеспечить командование, контроль, ответственность и соответствующее обучение, необходимые военным полицейским, охранникам ночной смены в блоке 1А. Я буду утверждать, что, таким образом, высшее командование виновно — и в грехе действия, и в грехе бездействия.

Устроив гипотетический суд над Системой, мы посадим на скамью подсудимых президента Буша и его советников и рассмотрим, какова их роль в возвращении пыток как приемлемого и даже необходимого средства в повсеместной и неопределенной «войне с терроризмом». Они также обвиняются в том, что не соблюдали по отношению к пленным повстанцам и другим «иностранцам», находившимся под военным арестом, гарантий, обеспеченных Женевскими конвенциями. Министр обороны Рамсфельд обвиняется в создании центров допроса, где «задержанные» подвергались чрезвычайно жестоким «злоупотреблениям» с сомнительной целью добиться от них признаний и информации. Вероятно, он также несет ответственность за другие нарушения нравственных норм, присущих нашей стране, таких, например, как «аутсорсинг пыток» важных задержанных в другие страны в рамках правительственной программы «чрезвычайной выдачи» (extraordinary rendition).

Я намерен показать, что начало злоупотреблениям положила именно Система, от Буша до Чейни, Рамсфельда и вниз по всей цепочке. Если это так, то нам, как демократическому обществу, нужно очень много сделать, чтобы в будущем подобные злоупотребления не повторились. Для этого необходимо добиться, чтобы Система изменила структуру и политику центров допроса.

Конечно, я понимаю, что некоторым читателям могут показаться натяжкой параллели между нашим небольшим Стэнфордским экспериментом в искусственной тюрьме и жестокой реальностью тюрьмы в зоне боевых действий. Но здесь важны не фактические различия, а основные психологические движущие силы, сходные в обеих ситуациях [388] . Кроме того, несколько независимых исследователей также провели параллели между двумя тюрьмами — это сделано, например, в отчете Шлезингера (мы цитировали его в начале главы), а также в отчете бывшего криптолога военно-морских сил Алана Хенсли. В своем анализе поведения солдат, обвиненных в злоупотреблениях, он приходит к следующему выводу:

«В случае с Абу-Грейб модель, подробно описанная в исследовании Зимбардо, построенная на практически таких же факторах и созданная в результате анализа эмпирических данных, была хорошо известна, и она могла с предельной точностью предсказать эти события, без всякого сознательного умысла со стороны участников» [389] .

Этот этап нашего путешествия я хочу закончить словами руководителя багдадского бюро журнала Newsweek Рона Нордленда. Вот что пошло не так, по его мнению, во время войны, начавшейся с благих намерений:

«Что пошло не так? Многое, но поворотным пунктом стал скандал в Абу-Грейб. С апреля 2004 г. миссия по освобождению Ирака превратилось в отчаянную попытку исправить допущенные ошибки. Издевательства над заключенными в тюрьме Абу-Грейб вызвали враждебность широких слоев населения Ирака. Но ничего не получилось. Нет никаких доказательств, что все эти унижения и злоупотребления спасли жизнь хоть одному американцу или помогли поймать хоть одного настоящего террориста, несмотря на все утверждения военных о том, что в этой тюрьме были получены „важные разведывательные данные“» [390] .

Патриотичная речь военного прокурора майора Майкла Холли во время судебного процесса над сержантом Айвеном Фредериком помогает подготовить почву для нашего анализа использования пыток по отношению к членам «незаконных вооруженных формирований» и задержанным, находящимся в военных тюрьмах в Ираке, Афганистане и на Кубе:

«И я хочу вам напомнить, сэр, что враг отчаянно сражается, как и мы, и этот прецедент может создать объединяющий лозунг для наших врагов, сейчас и в будущем. Я также хочу попросить вас подумать о тех врагах, которые могут сдаться в будущем. Мы хотим именно этого. Мы хотим, чтобы они были напуганы боевой мощью армии Соединенных Штатов и сдались. Но если заключенный или, скорее, враг, думает, что будет подвергнут оскорблениям и унизительному обращению, разве не продолжит он бороться до последней капли крови? И в этой борьбе разве не станет он отнимать жизни солдат, жизни, которые могли бы продолжаться? Подобное поведение [обвиняемых военных полицейских] имеет долгосрочные последствия, в том числе оно оказывает влияние на судьбу солдат, наших солдат, моряков и морских пехотинцев, летчиков, которые могут попасть в плен в будущем, и на обращение с ними, и этого уже вполне достаточно».

Далее прокурор говорит о том, что поставлено на карту, на этом и на других судебных процессах над «семеркой Абу-Грейб», — а именно, о «чести армии»:

«Наконец, сэр, честь армии Соединенных Штатов и бесценна, и уязвима. Мы свято верим в армию Соединенных Штатов, в лучшую из всех армий, но при этом наша армия несет огромную ответственность и имеет власть, власть применять силу. И единственное, что отделяет нас от злоупотребления этой властью, от того, чтобы уподобиться нашим врагам, превратиться в толпу, в кучку головорезов — это чувство собственного достоинства. И оно основано на том, что наши действия правильны, что мы следуем приказам, которые нам даны, что наши действия благородны, а подобное поведение [злоупотребления и пытки в тюрьме Абу-Грейб] не соответствует этой цели. И нам, как любой другой армии, нужна твердая нравственная позиция, способная, кроме всего прочего, снова нас сплотить» [391] .