К западу от Октября - читать онлайн книгу. Автор: Рэй Брэдбери cтр.№ 32

– А как же, совершенно точно, да-да. Если уж совсем честно… – Для пущей выразительности он сделал паузу. – В редакции «Таймс» знают, как я тебя люблю, поэтому рецензию на твой сборник заказали мне. – Протянув свою длинную руку, Джон подлил мне спиртного. – Я и написал. Разумеется, под псевдонимом – иначе меня бы не уломали. Но я не имел права лукавить, Дуг, просто не имел права. Отметил и самые блестящие места, и менее удачные. Кое-что разнес в пух и прах, как всегда поступаю, если ты приносишь никудышный эпизод, требующий переделки. Словом, поступил по справедливости, не подкопаешься. Ты согласен?

Он нагнулся, взял меня за подбородок и заставил поднять голову, чтобы долгим, проникновенным взглядом заглянуть мне в глаза.

– Да ты никак обиделся?

– Нет, – сказал я дрогнувшим голосом.

– Ну и ладно. Ты уж извини. Это розыгрыш, дружок, примитивный розыгрыш. – Он по-приятельски ткнул меня в плечо.

Тычок вышел совсем легким, но показался мне ударом кувалдой, потому что я был на взводе.

– Лучше бы его не было, этого розыгрыша. Лучше бы в газете была настоящая рецензия.

– Не спорю, дружок. На тебе лица нет. Меня…

Вокруг дома облетел ветер. Оконные стекла звякнули и зашептались.

Без всякой видимой причины у меня вырвалось:

– Банши. Это она.

– Да пошутил я, Дуг. Со мной держи ухо востро.

– Как бы то ни было, – сказал я, глядя в окно, – она там.

Джон рассмеялся:

– Ты, похоже, ее видел, а?

– Это юная, прекрасная девушка, которая от холода кутается в шаль. У нее длинные черные волосы и огромные зеленые глаза, лицо – как снег, точеный финикийский профиль. Вам такие встречались, Джон?

– Пачками, – захохотал Джон, но уже не так громогласно, остерегаясь подвоха. – Черт побери…

– Она ждет, – сказал я. – У главной дороги.

Джон неуверенно поглядел в окно.

– Это был ее голос, – продолжал я. – Она описала вас или кого-то очень похожего. Только имя назвала чужое – Уилли, Уилл, Уильям. Впрочем, я и так понял, что это другой человек.

Джон задумался:

– Юная, говоришь, да еще красивая, и совсем близко?..

– Красивее не встречал.

– С ножом?..

– Безоружная.

– Ну что ж, – выдохнул Джон, – думаю, имеет смысл выйти, перекинуться с ней парой слов, как ты считаешь?

– Она ждет.

Он двинулся к выходу.

– Надо одеться, там холодно, – сказал я.

Когда он натягивал пальто, мы опять услышали снаружи эти звуки – совершенно отчетливые. Стон, рыдание, стон.

– Подумать только. – Джон уже взялся за ручку двери, чтобы я не заподозрил его в малодушии. – Она и вправду совсем близко.

Он заставил себя повернуть ручку и распахнул дверь. Ветер со вздохом влетел в дом, принеся с собою еще один слабый стон.

Стоя на границе холода, Джон вглядывался в темноту, где исчезала садовая дорожка.

– Стойте! – закричал я в последний момент.

Джон остановился.

– Я недоговорил. Она действительно рядом. И ходит по земле. Но… она мертва.

– Мне не страшно, – отозвался Джон.

– Верю, – сказал я, – зато мне страшно. Оттуда возврата нет. Пусть во мне сейчас клокочет ненависть, но я вас никуда не отпущу. Надо закрыть дверь.

Опять этот стон, потом плач.

– Надо закрыть дверь.

Я попытался оторвать его пальцы от медной шишки, но он вцепился в нее что есть мочи, наклонил голову и со вздохом повернулся ко мне:

– А у тебя неплохо получается, парень. Почти как у меня. В следующем фильме дам тебе роль. Будешь звездой.

С этими словами он сделал шаг в холодную ночь и бесшумно затворил дверь.

Когда под его подошвами скрипнул гравий, я задвинул щеколду и торопливо прошелся по дому, выключая свет. Стоило мне войти в библиотеку, как в трубе заныл ветер, который спустился по дымоходу и переворошил в камине темный пепел лондонской «Таймс».

Я зажмурился и надолго прирос к месту, но потом встрепенулся, взбежал по лестнице, перемахивая через две ступеньки, хлопнул дверью мансарды, разделся, нырнул с головой под одеяло и услышал, как городские куранты пробили в ночи один раз.

А отведенная мне спальня затерялась высоко, под самым небом: если бы хоть одна живая – или неживая – душа вздумала скрестись, стучать, барабанить в парадную дверь, шептать, молить, кричать…

Кто бы это услышал?

Распахнув дверь, она сразу заметила, что он плакал. Слезы еще не высохли, и он их не вытирал.

– Боже мой, Том, что случилось? Входи!

Она потащила его за рукав. Можно было подумать, он этого даже не почувствовал, но потом наконец решился шагнуть через порог. Он оглядывал квартиру – и не узнавал, будто видел новую мебель и перекрашенные стены.

– Извини, что беспокою, – сказал он.

– Да ну тебя, в самом деле. – Она провела его в гостиную. – Присядь. Ты ужасно выглядишь. Давай я принесу тебе чего-нибудь выпить.

– Да, пожалуй, присяду, я с ног валюсь, – рассеянно сказал он. – Выпить… Не помню, ел ли я сегодня. Не знаю.

Она принесла бренди, налила ему небольшую порцию, взглянула на него и налила еще.

– Успокойся. Все пройдет. – Она проследила, как он залпом осушил стакан. – Из-за чего ты так рас-переживался?

– Из-за Бет, – с трудом сказал он. Глаза его были закрыты, по щекам бежали слезы. – И еще из-за тебя.

– К черту меня, что с Бет?

– Она упала и ударилась головой. Двое суток пролежала без сознания.

– Какой ужас… – Опустившись на пол, она обхватила его за колени, словно оберегая от падения. – Что же ты не…

– Я пытался, но мы были в больнице вместе с Кларой, а когда удавалось тебе позвонить, ты не брала трубку. Все остальное время Клара была рядом, и если бы она услышала наш с тобой разговор – боже… достаточно того, что моя дочка могла… в любой момент… ну ладно, это нелегко было пережить, но теперь я здесь.

– Господи, неудивительно, что у тебя такой жуткий вид. Бет, так… Она?.. Она не?..

– Нет, она не умерла. Слава богу, ох, слава богу!

Теперь он не сдерживал рыданий и только сжимал в руке пустой стакан. Слезы капали на лацканы пиджака, но он этого не замечал.

Откинувшись назад, она тоже зарыдала, крепко стиснув его пальцы.

– Господи Иисусе, – тихо повторяла она, – Господи Иисусе.

– Знала бы ты, сколько раз я произносил это заклинание в минувшие выходные. Я никогда не был чересчур набожным, но тут… меня как ударило: нужно хоть что-то говорить, делать, молиться – что угодно. Ни разу в жизни столько не плакал. И ни разу так истово не молился.