Ричард Длинные Руки - оверлорд - читать онлайн книгу. Автор: Гай Юлий Орловский cтр.№ 97

Рыцари ликующе зашумели, начали выскакивать из-за стола с такой скоростью, что кто-то выпрыгивал даже из сапог.

Я потащился к себе, тело в самом деле ноет, ноги как свинцовые. Добравшись до покоев, поспешно разоблачился и рухнул на ложе. Тут же за дверью испуганный вскрик, проклятье, дверь распахнулась, и Бобик в два прыжка оказался на постели.

– Нет, – сказал я твердо. – Никакой грозы, бури, цунами, урагана – нет! Так что не прикидывайся, кабан, испуганной сироткой. Твое место на коврике.

Бобик, попрыгав на мне и выразив радость суетливыми телодвижениями, печально вздохнул и мелкими шажками подошел к краю ложа, оглянулся с великой надеждой в чистых детских глазах.

Я безжалостно пихнул в толстый зад.

– Иди-иди! Скажи спасибо, что не на тряпочке.

Еще печальнее вздохнув, Бобик спрыгнул и начал устраиваться на медвежьей шкуре у кровати. Я услышал, как наконец вздрогнул от удара пол, донесся вздох облегчения: Бобик тоже устал, хотя по прибытии все же сперва навестил кухню и убедился, что его там не забыли.

Я, в самом деле, как в пропасть рухнул, утром очнулся в той же позе. Бобик мирно спит на полу, только передвинулся в сторону камина. Там россыпь багровых углей, сухой жар, воздух прогрет, хотя за окном мелькают снежинки.

Сидя на постели, я сотворил кофе, пальцы жадно ухватили чашку. По горлу прокатилась горячая струя. Я медленно начал оживать, но в теле все еще гнездится некоторое закрепощение и тень вчерашней усталости.

Когда оделся и тупо раздумывал, что еще нужно успеть до отбытья в свой мир срединной Утопии, в покои заглянул сэр Макс. Кашлянул деликатно, отрывая мой мудрый затуманенный взор от картин иного мира, ведь вообще-то для большинства местных Армландия и есть весь мир, какие могут быть ищщо?

– Сэр Ричард…

– Ну?

– Простите, что отрываю, но требуется ваш суд. Я повернулся к нему, весьма удивленный.

– Что за дело такое? Объявление Седьмой Войны Магов?

Он пробормотал смущенно:

– Нет, простые браконьеры. Но с ними пришел священник, он настаивает, чтобы судили вы лично.

Я пожал плечами:

– Что за бред?

– Многие сеньоры предпочитают вершить суд лично, – торопливо сказал он.

– Может, сами еще и вешают? – спросил я. – Ладно, оторвемся от забот насчет всеобщего процветания и удвоения. Пойдем.

Небо чистое, синее, воздух свежий, морозный, но без ветра, посреди очищенного от снега двора со связанными за спиной руками четверо, молодые и с виду нехилые. Один так и вовсе даже среди моих стражей был бы далеко не последним: рослый, широкий в плечах и с выпуклой грудью. Зыркает по сторонам, как пойманный волк, ищет пути освободиться. Щеку пересекает заметный шрам, в манере держаться чувствуется бывалость, хотя с виду еще молод. Трое других проще, обычные крестьянские парни, сутулые, нечесаные, с унылыми мордами.

За их спинами деревенский священник, худой и с постным лицом хронического неудачника. Всех четверых поставили перед крыльцом, а когда я вышел, стражники заставили их опуститься на колени.

Священник тут же выдвинулся вперед, вид бестрепетный, но в лице все та же безнадежность и покорность судьбе.

– Это мои прихожане, – сказал он тонким голосом, – так что часть вины и на мне. Старался я внушить уважение к чужой собственности, но не сумел… Однако во имя Господа нашего умоляю, ваша светлость, судить их не по людскому суду, что всегда зол и несправедлив, а по заветам Господа нашего милосердного…

Я взглянул поверх склоненных в поклоне голов. Солнце недавно поднялось, маленькое, «светит, да не греет», бледное, едва заметное на бледном небе, слабо освещая верх крепостной стены, осыпанной сахарной пудрой. И вообще мир, приоткрывший один глаз на короткое время дня, чтобы снова заснуть на долгую зимнюю ночь.

– Ваша милость, – сказал Макс почтительно, – они били ваших оленей, собирали хворост в вашем лесу.

Я молча смотрел на коленопреклоненных, первый импульс – немедленно всех отпустить, извинившись за недоразумение, объявить, что отныне лес и вся природа – общее достояние, но зажал себя в кулак, уже знаю по истории, что получится, умный обязан учиться на чужих ошибках.

– Кто такие? – спросил я.

Тот, что самый крутой, поднял голову и начал говорить, но страж сильным толчком тупого копья в спину заставил умолкнуть. Из собравшейся толпы выступил кряжистый старик, сорвал с головы шапку, обнажив седые волосы.

– Это из моей деревни, – сказал он понуро. – Я староста, отвечаю тоже. Это Берг, Колода, Хансен и Улынга.

Я смерил его недобрым взглядом, повернулся к коленопреклоненным. У троих в позах полная безнадежность, лишь у четвертого чувствуется внутренняя сила. Он даже ухитрился зыркнуть на меня пару раз исподлобья.

– Ладно, – произнес я строго, – будем разбираться. Эй ты, тебя как зовут?

Крайний вздрогнул, вскинул голову, лицо еще нестарое, но уже в морщинах, пегая бороденка и запавшие худые щеки.

– Ваша милость, я – Хансен.

– Тебя обвиняют в том, – сказал я, – что бьешь оленей в моем лесу и собираешь в нем хворост. Но прежде, чем ответить, взгляни на святого отца. Он молит за тебя перед Господом, так что отвечай без утайки, как отвечал бы перед самим Господом. Помни, Господь все видит в наших душах, от него не скрыться за ложью! А я поооещал святому отцу, что в виде исключения буду судить тебя не людским судом, а по тем законам, которые дал нам Господь.

Я перекрестился, и все тоже перекрестились с разной мерой набожности. Хансен шмыгнул носом, взгляд метнулся на молчаливого священника, и сам опустил голову.

– Виноват, ваша милость.

– Это было? – уточнил я.

– Было, – ответил он упавшим голосом. – Правда, оленя вот только сегодня… а хворост собирал, собирал…

– Почему поступил так… э-э… противозаконно?

Он дернул плечами, как будто собирался развести руками:

– У меня ничего нет, ваша милость… А у вас всего много. Мне сказали, не обеднеете.

Он смотрел на меня, не переводя взгляд на их вожака, но я уже понимал, кто сказал такое.

– Ладно, – сказал я, – это оставим. А почему просто не купил?

Он ответил тоскливо:

– Господи, а на что? Если бы было на что…

– Ладно, – повторил я, – что-то я не о том спросил… А почему не попросил?

К моему удивлению он ответил:

– Я просил, ваша милость. И у старосты, и у вашего управляющего. Все отказали.

– Хорошо, – сказал я нетерпеливо, – а почему не попросил в долг?

Он сказал жалко:

– Ваша милость, неурожай в наших землях два года кряду!.. Я просил, но у всех пусто.