Над могилами воет метель, засыпает все белым, как пепел, снегом. Аля одновременно и там, и тут… среди каменных постаментов для кремации, в окружении блаженных шиваитов…
Гор окунает палец в пепел от чилома, мажет лоб сначала себе, потом Але. Садху кладут пепел на язык, как бы причащаясь Шивы…
Глава 4
Москва
— Почему бы тебе не развестись с ним?
— И что дальше? Выйти за тебя?
— Ну да.
— Насмешил! — скривилась Тамара, отдыхая после жарких любовных объятий.
— Значит, я гожусь только для секса?
— Не начинай! — разозлилась она. — Хочешь испортить мне настроение?
Антон Рябов, с которым Тамара изменяла мужу, работал менеджером в той же рекламной фирме, что и она. Молодой, спортивный, без вредных привычек. Они оба вели здоровый образ жизни, посещали один и тот же фитнес-клуб и сошлись на почве общих интересов.
— Ты все еще любишь его?
— Пф-фф-ф…
— Почему же тогда продолжаешь жить с ним?
— А где мне жить? Это, между прочим, его квартира. Мы в прошлом году ремонт сделали, новую мебель купили.
— Переезжай ко мне.
— В Мытищи? Ютиться в старой двушке вместе с твоей мамой? Нет уж, уволь!
— Будем снимать квартиру… — тоскливо вздохнул Антон.
— На какие шиши?
— Тебе не угодишь.
— А ты не старайся. Зачем я тебе нужна? У меня скверный характер, я плохая хозяйка, зато люблю хорошо одеваться и трачу на тряпки кучу бабла.
— Намекаешь, что я зарабатываю меньше твоего Шестакова?
— Тут и без намеков все ясно.
— Мне обещали повысить зарплату.
Тамара рассмеялась, повернулась на бок и погладила любовника по голове, как ребенка. У нее было стройное холеное тело, безукоризненная грудь и широковатые бедра, которые не портили ее фигуру. На вид ей ни за что не дашь тридцати лет. Выглядит на двадцать пять, не больше.
— Наивный ты, Антоша, и совсем не понимаешь женщин.
— Просвети меня…
— Лучше оставайся в заблуждении!
Он потянулся к ней губами, она, смеясь, отстранилась. Антон нахмурился и заявил:
— Наверное, ты права. Если я узнаю, что у тебя на уме… то убью тебя!
— Да ты что? Правда? И каким же образом? Задушишь во время оргазма?
Они опять обнялись и принялись целоваться. Сумрак спальни рассеивал зеленый ночник.
— Мы как будто в аквариуме, — прошептал Антон, давая волю страсти. — Весьма эротично…
Когда оба выдохлись и оторвались друг от друга, он сказал:
— Думаешь, твой Шестаков там один?
— В Гоа? Вряд ли. Но мне плевать, с кем он развлекается. Я ведь тоже не теряюсь.
— Почему он не берет тебя с собой?
— Мне не нравится Индия. Все эти полоумные индусы, йоги, нищета, сутолока и грязь. Такое впечатление, что они деградируют под видом духовного просветления.
— Ты его не ревнуешь?
— Шестакова? Какой смысл ревновать? Я позволяю ему порезвиться в свое удовольствие, и он благодарен мне за это. Потом он возвращается, будто ничего не было, и снова припадает к моим ногам.
— Ты спишь с ним?
— Иногда…
Антон приподнялся на локте и посмотрел ей в глаза.
— Когда-нибудь я все-таки тебя убью!
— Только во время оргазма, — усмехнулась она. — Обещаешь?
— Как ты можешь отдаваться ему после… после…
Его голос сел от волнения и обиды. Чем сильнее он злился на Тамару, тем острее желал ее. Его возбуждала эта ее холодная рассудочность, эта беспринципность.
— После тебя?
— Нет! После его индийских похождений! Тебе не противно ложиться с ним в постель, зная, что еще вчера он ласкал другую? Какую-нибудь грязную индуску?
— Шестаков весьма разборчив. Он врач и придает большое значение личной гигиене. С кем попало он сексом заниматься не станет, уж будь уверен.
— Ах, вот как! — вспылил Антон. — Вы друг друга стоите!
— Конечно, милый…
— Он в курсе, что ты ему изменяешь?
— Думаю, он догадывается.
— По-моему, вы оба чокнутые. Больные на всю голову!
Тамара улыбалась, довольная. Она обожала дразнить Антона и выслушивать его ревнивые упреки. Он по-настоящему влюблен в нее, тогда как она играет с ним в кошки-мышки. Мучает, терзает и наслаждается его страданиями.
— Твой Шестаков, небось, регулярно заваливает на кушетку симпатичных пациенток. Я слышал, что гомеопаты заставляют людей раздеваться догола.
— Когда-то он и меня раздел. Я пришла лечить нервы и получила эффективную терапию. До сих пор не жалуюсь.
— Не испытывай мое терпение! — взревел парень.
Тамара веселилась от души. Ее муж был слишком сложным человеком, а с Антоном все просто. Он полностью зависит от нее, не в пример Шестакову. От того никогда не знаешь, чего ждать. Она думала, что вполне изучила своего супруга, однако он заставил ее усомниться в этом.
— На прошлой неделе я записался к нему на прием, — вдруг выпалил любовник.
— Ты с ума сошел? — растерялась она. — С какой стати?
— Любопытно мне, как он людей лечит. Может, колдовством каким приманивает? Услуги-то у него дорогущие, а под кабинетом целая очередь. Им по записи назначено, а они загодя приходят, сидят и сплетничают. Одни бабы, чтоб ты знала. Расфуфыренные, надушенные, пальцы в перстнях, глазами так и стреляют. Наверняка они надевают на прием самое лучшее белье…
— Да знаю я, знаю.
— Видать, твой Шестаков по женской части мастак.
— Своего не упустит, — кивнула Тамара, лениво потягиваясь.
— И ты спокойна?
— Тебе-то что за дело, Антоша? Это мой муж, а не твой.
— Ну… я за тебя переживаю.
— Переживальщик нашелся! Кстати, кто-то из пациенток пишет угрозы на мою страничку в «Фейсбуке». Я не принимаю это всерьез. Обычная бабская злость.
— Угрозы? И ты терпишь?
— Некая барышня зарегистрировалась как Маша Веткина, я сдуру добавила ее в друзья, и пошло-поехало. Шестаков говорит, что никакой Маши Веткиной среди его больных нет.
— Естественно! В Интернете можно назваться любым именем.
— Вроде ерунда… а мне порой бывает не по себе, — призналась Тамара. — Шестаков в последнее время ведет себя странно. Ударился в какие-то восточные штучки, где-то пропадает сутками, таскается в Индию. Он и раньше любил ездить в Гоа, но теперь это похоже на манию. Порой мне кажется, что он… употребляет наркотики! Я ни разу не видела у него ни колес, ни травки, а отделаться от подозрений не могу. Иногда в квартире чувствуется какой-то запах…