Белый царь - Иван Грозный. Книга 1 - читать онлайн книгу. Автор: Александр Тамоников cтр.№ 39

Мы, гордые, – больны,

Растленной язвой чумной

Мы все заражены.

От боли мы безглазы,

А ненависть – как соль,

И ест, и травит язвы,

Ярит слепую боль.

Зинаида Гиппиус

25 августа 1536 года от Рождества Христова в детской Кремлевского дворца находились боярский сын Федор Степанович Колычев и малолетний государь.

– И пронзил копьем Иван-богатырь зверя лютого, и грянул гром над землей. Вздохнул наконец свободно весь люд русский, и воспел он славу Ивану-воину. За три дня на месте яростной битвы был поставлен высокий храм. До сих пор лучи солнца отражаются от его золотых куполов и освещают Русь. На том и сказке конец, а кто слушал…

Иван, до сих пор молчавший, подхватил:

– Молодец!

– Верно. Молодец.

– А каков богатырь-то, Федор! Не убоялся сразиться с чудовищем. И звали того богатыря, как и меня, Иваном. Говорят, когда я появился на свет Божий, тоже гром небесный гремел. Это правда?

– Да. В день твоего рождения разразилась гроза, да какая!..

– Какая? – Иван пододвинулся поближе к Федору: – Сильная была гроза?

– Ох и сильная, государь! Такой на Руси никто не помнил. Молнии метались в небе огненном стрелами, от грома содрогалась земля, от небывалого ветра колокола сами звонили. Так Господь известил народ православный о твоем появлении на свет.

– Испугались, наверное, люди?

– А то! Сначала испугались, а потом возрадовались. Ведь на Руси долгожданный наследник престола народился.

– Ты тоже испугался?

– Да. – Федор улыбнулся. – Ладно, давай-ка вернемся к учению.

– Нет, Федор, расскажи еще былину. Ты много всего знаешь. Кроме тебя, мне никто ни былин, ни сказок не сказывает.

– Вот ты сам сказал, что я много всего знаю, а почему? Все потому, Иван, что с детства, с твоих примерно годов увлекся учением. Читал очень много, отсюда и знания. Если ты будешь проявлять усердие в учении, тоже узнаешь великое множество всего интересного. Давай, великий князь, договоримся, первым делом ученье, а забавы потом. Тебе надо быть ученым, управлять государством умело, крепко. На радость народу. Чтобы потом и о тебе былины складывали, в песнях имя твое восхваляли от сердца, от души.

Иван прижался к Федору:

– Мне хорошо с тобой, покойно! Когда Дмитрий во дворце – тоже. А ночью бывает страшно.

– Чего же ты страшишься? Почему не спишь?

– Ночью кто-то все время ходит по дворцу. А вчера я стоны слыхал. Поднялся, дверь приоткрыл, а стоны из матушкиной опочивальни!.. Подумал, умирает она, кричать хотел, да Гриша-стражник меня успокоил. А после и стоны прекратились. Утром я спросил матушку, не заболела ли? Она в ответ рассмеялась. Заболела, мол, Иванушка, да только болезнь та не страшна, а сладостна. Я ничего не понял, а мама еще сильнее смеялась. Вот ты мне скажи, Федор, как болезнь может быть сладостной? Я когда хворал, очень плохо себя чувствовал. А матушке сладостно. Почему, Федор?

Колычев смущенно ответил:

– Не знаю, государь. Одно скажу, ночью спать надобно, сил набираться. А бояться тебе нечего. Стражник всегда рядом. Ты перед сном молишься?

– Да, каждый вечер. А до того утром, днем и всякий раз, когда надобность в том испытываю.

– Молодец. Это правильно. Усерднее молись. Господь услышит тебя и разгонит все твои страхи.

В детскую заглянул князь Ургин.

– Позволь войти, великий князь?

– Зачем спрашиваешь, Дмитрий? Ты же знаешь, я всегда рад видеть тебя и Федора.

– Положено так, Иван Васильевич. К государю без его на то разрешения войти никто не может. Кроме, конечно, няньки, матушки и тех, кто с ней пришел.

Иван сказал:

– Матушке я рад. Она и приласкает, и песенку споет. Особенно люблю, когда мама положит мою голову на свои колени и волосы мне гребешком расчесывает.

Дмитрий вздохнул

– Я тоже любил матушку, хотя давно это было и ушло навсегда. Остались лишь светлые воспоминания. Ладно, вижу, у вас тут все в порядке. Вам ученьем заниматься пора. Пойду я.

Но покинуть детскую Ургин не смог. В палату вошли Елена и князь Иван Овчина, статный красавец с неизменно надменным, холодным взглядом и лукавой насмешкой на тонких губах. Овчина едва ли не со дня погребения Василия III чуть ли не повсюду сопровождал вдовую великую княгиню.

Федор и Дмитрий поклонились княгине, Овчине кивнули. Он чему-то усмехнулся и отвернулся.

Иван бросился к матери. Елена прижала сына к себе, взглянула на Колычева и спросила:

– Не слишком ли ты, Федор, утруждаешь ребенка учением?

– Мы не только занимаемся, княгиня…

Глинская не дала ему договорить.

– Иван еще ребенок, ему ученье в тягость, больше поиграть хочется, так что сегодня ты можешь идти. Позже я займусь с ним сама. Языки иноземные учить будем.

Федор сложил в стопку книги, поклонился и вышел из палаты.

Княгиня обернулась к Дмитрию.

– А с тобой, князь Ургин, я отдельно говорить желаю. Следуй за мной!

– Кто же с великим князем останется? Я обязан находиться при нем.

Елена Глинская поморщилась, отчего красивое лицо ее как-то сразу подурнело, в уголках губ появились бороздки-морщинки:

– Князь Иван побудет с моим сыном. – Она подвела ребенка к Овчине. – Поиграй с князем, Иванушка, он тебе свирельку принес и другие игрушки.

– Хорошо, матушка, – ответил Иван и добавил: – Только мне ученье с Федором не в тягость. Он много всего интересного рассказывает.

– Да и со мной, государь, тебе скучно не будет. – Овчина-Телепнев повел великого князя к лавке у оконца, где висела клетка с кенарем.

Княгиня же резко повернулась и повторила приказ:

– Следуй за мной, князь Ургин!

Дмитрий повиновался.

Елена привела его в палаты, где обычно собирался опекунский совет и приближенные думные бояре, села в кресло покойного мужа. Вдоль стен стояли лавки, убранные коврами, но Глинская не предложила Ургину присесть. Он так и остался стоять пред правительницей, что, впрочем, ни в коей мере не задевало его самолюбия. Ургину было прекрасно известно истинное отношение к нему вдовы Василия, да и бояр из опекунского совета. Оно было, мягко говоря, не очень приязненным.

Дмитрий не обращал на это никакого внимания. Он не принадлежал ни к одному из противоборствующих боярских кланов, оставался верным присяге, данной покойному Василию III, и был всецело занят обеспечением безопасности Ивана.

Независимое положение и поведение Дмитрия вызывали недовольство бояр, особенно князей Шуйских. Но тронуть Ургина они не осмеливались.