Ночь с вождем, или Роль длиною в жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Марек Хальтер cтр.№ 41

Энкавэдэшник пожал плечами.

— А что случилось, товарищ лейтенант? — спросила Марина.

— Да ведь здесь до маньчжурской границы рукой подать. В ясную погоду можно разглядеть японскую бронетехнику.

— Японскую?

Лейтенант яростно гаркнул:

— А какую еще?! Японцы уже десять лет как в Маньчжурии! Для тебя это новость? И то, что они могут в любую минуту к нам вторгнуться, тоже новость? Или вам в Москве вообще на все наплевать? Думаешь, мы тут в тридцатиградусный мороз груши околачиваем? Мы по приказу товарища Сталина охраняем государственную границу, ловим шпионов. Задание ответственное, тем более во время войны. Необходима бдительность. Шпион может кем угодно прикинуться…

Лейтенант с ухмылкой глянул на евреев. Он будто изливал все скопленное раздражение на то, что его загнали в сибирскую глухомань. У него аж пена выступила на губах. Вмешался энкавэдэшник:

— Здесь пограничная зона, товарищ Гусеева, гражданским лицам въезд запрещен. К ней относится и Биробиджан. Уже десять месяцев, как туда не впускают переселенцев.

— Как это не впускают?.. Нет… Не может быть… Никто нас не предупредил…

Марина была так потрясена, что у нее стал заплетаться язык.

Энкавэдэшник вскинул плечи.

— Значит, забыли. Во время войны, товарищ, всегда неразбериха.

— Но ведь у нас документы…

Энкавэдэшник потряс перед Мариной стопкой паспортов.

— У тебя документы, а у меня предписание. Вы поедете в Хабаровск!

— Но почему же? Эти люди вырвались…

— Я прекрасно знаю, откуда они вырвались. Ситуация изменилась. И точка!

Он застегнул свой полушубок. Маринины спутники шептались. Солдат, оттолкнувшись от стенки, направился к двери, в одной руке — керосиновая лампа, ружье — в другой. Следом двинулся и энкавэдэшник. Пока лейтенант напяливал шапку, Марина схватила его за рукав.

— Куда же мы теперь?

Не ответив, лейтенант освободил рукав резким движением локтя. Перед тем как закрыть вагонную дверь, он бросил:

— Куда велят, туда и поедете. Это в компетенции Биробиджана. Там знают, куда вас направить.

Еще стояла темень, когда состав наконец двинулся в путь. Тронулся без свистка, без оповещения. Марине было в общем-то и нечего сообщить спутникам. Патриарх ее допрашивал:

— В Биробиджан? Теперь в Биробиджан?

Она попыталась рассказать про японцев, угрозу вторжения, шпионов. Старик ее прервал, печально усмехнувшись.

— Война — не война, для евреев одинаково. В Биробиджане одинаково. Везде одинаково. Нигде для евреев нет места.

Марина хотела возразить, но не нашла слов. И вместо этого неожиданно расплакалась. Рыдала горько. Она так долго сдерживалась, что теперь будто выплакивала разом все свои обиды, свое отчаяние, стыд.

Патриарх опустил голову. И вдруг ее спутники загомонили, о чем-то яростно заспорили. Марина не понимала ни слова. Бурлившие вокруг нее певучие, раскатистые звуки идиша отбрасывали Марину в одиночество. Забившись в свой закуток, она никак не могла уснуть. Что ей делать, если она не попадет в Биробиджан? Куда направиться? Зачем их везут в Хабаровск?

В Москве ей, конечно, приходилось не раз слышать об этом городе. Но Хабаровск упоминался только, когда речь шла о знакомых, сгинувших в одном из многочисленных лагерей Хаблага.

Именно это их наверняка и ждет — лагерь!

Таков ей подарочек от Иосифа Виссарионовича Сталина! К ней не наведались «кожаные плащи», она избежала коридоров Лубянки, отправилась в Биробиджан не в «столыпине», а в обычном вагоне. Никто ей не помешал обратиться за помощью к Михоэлсу. Зачем стараться, если она сама полезла в петлю?

Уж Сталин-то наверняка знал, куда направилась Марина. И разумеется, понимал, что она туда не доедет. Ему ли не знать, что в эту пограничную зону запрещен въезд?

Сталин все знает. Обо всем. С чего она взяла, что он про нее забудет? Почему надеялась…

Кстати, на что именно? На его благодарность за мимолетный порыв страсти? На светлое воспоминание о пьяной ночи, когда он небрежно приласкал юную актриску?

Какая наивность! Она уже действительно стала еврейкой! Такой же легковерной, как эти страдальцы, бежавшие от фашистской бойни в надежде, что хотя бы на самом краю света их встретят с распростертыми объятиями.

Сталин есть Сталин! На какие только ложь и зверство он не способен?

Вагон так трясло, что заснуть не удавалось. К тому же ее донимали вопросы, мучил страх. Пару раз она вставала, чтобы подбросить в печь поленьев. Несмотря на холод, ее спутницам было не до этого. Сбившись в кучку, они о чем-то шептались, шептались…

Наконец все же усталость взяла свое — Марина задремала. Спала плохо — ее мучили кошмары, сквозь сон слышалось непрестанное бормотание соседок, грохот колес.

Проснулась она от оглушительного металлического скрежета. Проникший в оконце солнечный луч немного рассеял вагонную темень. Дети уже вновь облепили окна. Продышав пятачок на заиндевевшем стекле и постоянно расчищая его рукавами, чтобы этот просвет опять не покрылся инеем, детишки разглядывали бескрайнюю снежную равнину. У пассажиров все вещи были уже собраны — чемоданы, узлы упакованы, шубы наготове, — будто они собирались выйти на ближайшей станции.

Только проснувшись, Марина едва не поверила в чудо. Вдруг им сообщили какую-то новость, пока она спала? Может быть, они все-таки едут в Биробиджан? Да нет, это невозможно! Тщетная надежда, безумная, бредовая! Скорей, эти люди уже поняли, что их ожидает.

Она в этом убедилась, всмотревшись в их лица: покрасневшие глаза глядели скорбно и твердо, губы сжаты.

Ну, конечно, все поняли!

Но это их не удивило. Они привыкли готовиться к худшему. Не первый раз попали в такую переделку! Были уже научены горьким опытом, чудом вырвавшись из лап нацистов.

Одна из спутниц, заметив, что Марина проснулась, принесла ей железную кружку с горячим чаем. Пока Марина пила, она молча разглядывала ее приоткрытый чемоданчик, разбросанную одежду, распахнутую сумку с туалетными принадлежностями. Жестом она показала Марине, что и ей надо собрать вещи, приготовиться к высадке.

Марина пожала плечами. Спутница настаивала, нежно погладив ее по щеке. Марина вспомнила материнский жест супруги Михоэлса. И спутница тоже своей лаской ее хотела успокоить, ободрить. Вскинув брови, с неожиданной лукавинкой во взгляде, женщина начала будто перебрасывать невидимый мяч из руки в руку, бормоча:

— Мешане мазл! Мешане мазл!

Марина впервые слышала эти слова.

Действительно, счастье переменчиво! Только бы знать, когда наступит перемена.

Она случится, конечно, рано или поздно. Как счастье, так и беды преходящи. Надо быть всегда готовым к такой перемене, запастись терпением. Не это ли имел в виду патриарх, часто повторяя: «Гедулд, гедулд»?