От сумы до тюрьмы - читать онлайн книгу. Автор: Александр Белов cтр.№ 37

«Нет и не может быть в мире более человеконенавистнической, жестокой и цинично действующей идеологии, чем русизм, — думал Микола-Усман. — Все ее носители — животные без всяких моральных принципов. Поэтому можно и нужно вести с ним непримиримую борьбу везде, где только можно — в Афгане, в Чечне, в самой Москве».

В исламе Усман видел единственную силу, которая в состоянии смести с лица земли Россию, уничтожить ее как государство, как хищного зверя!

Усман не преувеличивал, говоря о достойном приеме, ожидавшем Азиза в Алаховке. Скорее поскромничал. Роскошный четырехэтажный особняк беженца из Чечни возвышался над домами новых русских, как Дворец съездов над кремлевскими стенами.

У ворот дома приехавших встретил толстый хамоватый малый с маленькими глазками и короткой шеей. Он открыл дверцу «шевроле» и панибратски подмигнул ступившему на землю Азизу.

— Это наш помощник, — сказал по-арабски Усман. — Зовут Кабан. Наглый как танк, но со связями среди ментов и уголовников. Полезный нам человек.

— Кабан? — Азиз был неприятно поражен. — Это же «свинья»? Брать в союзники свинью в таком важном деле! Ты что, с ума сошел?

Для равновесия надо отметить, что и прибывший эмиссар сразу не понравился Кабану: бородатый, рожа хитрая, узкая, и смотрит волком. Видно, всех подозревает, кого ни увидит. Если бы Кабан не надеялся наложить лапу на бабки Белого, а может, и на денежки своих теперешних хозяев, он давно бы отсюда слинял. Но он очень надеялся отовариться. Да и арабы не спешили должок отдавать.

Его наглый взгляд был воспринят Азизом как сигнал тревоги, и он спросил Усмана по-арабски:

— Ты уверен, что этой свинье можно доверять?

— Ни в коем случае! — заверил Усман. — Он хитер как лис, и осторожен, как кабан. Но он нам необходим, чтобы реализовать наш план. Этот тип ненавидит Белова и будет рад его подставить. Тогда мы сможем…

— Хорошо. Я понял. Но постарайся, чтобы эта свинья ничего лишнего не нарыла.

— Не беспокойся. Кабан будет жить ровно столько, сколько потребуется для нашего дела. Потом мы его зароем.

Они вошли в дом. Внутри он был оформлен в восточном стиле. Мебели практически не было, пол устилали ковры ручной работы. Стены дома так же скрывали ковры, на которых были развешаны сабли и кинжалы.

Азизу не терпелось приняться за дело. Он наскоро умылся и перекусил. Для него вопросом номер один был контроль за размещением готовых зарядов. С местами закладки гексогена его ознакомил Юсуф:

— Вот, уважаемый, — сказал он, расстелив на ковре у ног Азиза большую карту Москвы и области. — Номера закладок в порядке установки времени. Первый взрыв будет здесь, это называется Каширская. Второй вот здесь, на улице Гуриевича. Третий под Москвой, в Жлобне. Это элитный интернат детей российских политиков.

— Тут у меня есть возражение, уважаемый, — перебил его Усман. — Я думаю, что не стоит нам трогать интернат. По крайней мере пока.

— Да? — удивился Азиз, машинально перебирая зеленые, крупные четки. — Почему мы должны жалеть детей этих безбожников?

— О, цэ так… Но если мы сейчас взорвем простых москвичей, всякую мелочь без больших денег и связей, то гнев властей и населения выльется на чеченцев. Но если мы заденем тех, у кого есть влияние? Тогда им мало будет Чечни. Русские будут вдвойне, втройне мстительны, если обидеть детей и напугать жен власть предержащих. Понимаешь? Зачем нам лишние проблемы?

— Там, в интернате, уже все подготовлено, — предупредил Юсуф. — И нейтрализовать заряд будет непросто.

— Аллах велик, — задумчиво напомнил Азиз. — Не подобает душе умереть иначе, как с дозволения Аллаха и в установленный в писании срок. Только он знает, кому пришло время. Но вот очередность взрывов надо изменить. Первым будет здесь, где Южный порт? — он ткнул пальцем в карту в районе улицы Гуриевича. — Вторым тут, на Каширке. А потом интернат, третьим номером, на закуску, как говорят русские.

— Значит, интернат последним? — переспросил Юсуф, исправляя цифры на карте.

— Да. Хорошо. Пока я всем доволен, — Азиз погладил бороду и прошептал суру о том, что истинный мусульманин убивает любого неверного, который не преклонит колени перед Аллахом.

Одиночество — страшная пытка. Самая страшная из всех возможных. Тем более, если не знаешь, где ты, у кого, зачем тебя держат, и что тебя ждет. Белов, лежавший ничком на бетонном полу, не так мучалс^от боли в измочаленном сапогами ваххабитов теА, сколько от невозможности понять происходящее.

Ну ладно, он сам того не желая, помог этим исчадьям ада провезти взрывчатку на какое-то расстояние, но ведь потом-то они обошлись без него! Зачем тогда оставили его в живых, везли столько времени куда-то, вместо того, чтобы загасить вместе с ментами на дороге? Сначала у него создалось такое впечатление, что били его не ради каких-то сведений или признаний, а исключительно из любви к самому процессу превращения живого человека в истерзанный труп.

Так взбесившиеся волки режут всех овец подряд, сатанея от вкуса свежей крови, пока все стадо не перегрызут. Почему же тоща его не забили до смерти? Ну, на этот вопрос он нашел ответ: из-за кейса. Пока они не знают, где он, его не убьют, но убивать будут. Постепенно!

И самое главное, что с той взрывчаткой, которая была в ЗИЛе? Мысли об этом Саша прогонял, потому что ничего в этой ситуации изменить не мог.

А если бы мог?.. Вообще-то он из тех, кто бросается под танки… Пусть даже его героизма никто не оценит. Вон, солдатики в Чернобыле чуть ли не голышом Родину спасали. И как она их отблагодарила? Половине отказывается ставить диагноз лучевая болезнь, а вторую заставляет все время унижаться, выпрашивая подачки.

В пользу того, чтобы броситься спасать неведомых ему, Белову, людей, было еще одно важное и принципиальное для него соображение: не хочется остаток жизни просуществовать с мыслью, что ты — подонок и трус.

Конечно, он тут, в этом бетонном мешке, ничего сделать не может, за него решили, что он в этом деле не участвует и ответственности не несет. Но в голове, как заевшая пластинка, крутился один и тот же мотив: «Цэ взрывчатка, да-а-рагой. Шоб вы, москали, на своих шкурах узнали, шо такое война. Понимаешь, да? И на вашу улицу едет праздник!»

А ведь общий вес груза, который он вез, не меньше тонны! С такой горой взрывчатки в Москве, уязвимой, как любой мегаполис, можно много чего натворить. Одно метро хотя бы взять: три-четыре кило, и от вагона ни хрена не останется, а если еще и свод туннеля рухнет? Ужас…

Но он-то что может сделать в теперешнем своем положении? Реально — ничего. Ну и все. Надо думать о том, как самому выпутываться, Горцы, наверное, кроме кейса, на его деньги глаз положили. Будут вымогать, чтоб отдал перед смертью…

Белов услышал откуда-то сверху доносившийся шум и топот. Они усиливались по мере приближения источника звука. Наконец дверь со скрипом распахнулась и двое кавказцев швырнули в камеру высокого оборванного человека.