Русские во Второй мировой войне - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Уткин cтр.№ 207

В отличие от многих германских военачальников, командующий воздушным флотом генерал Рихтгофен делал все возможное, чтобы затормозить концентрацию советских войск. Его самолеты бомбили Серафимович и Клетскую, он всячески стремился нарушить движение поездов по единственной железнодорожной ветке, служащей снабжению русских армий. Его летчики видели, что русские на понтонах пересекают только начинающий замерзать Дон.

В его дневнике мы читаем о снедавшем его беспокойстве.

«12 ноября. Русские решительно осуществляют свои приготовления к наступательным действиям против румын… Их резервы уже сконцентрированы. Интересно, когда же начнется наступление?.. Орудия уже занимают боевые позиции. Я могу надеяться только на то, что русские пробьют не слишком много отверстий в нашей обороне!»

Интуиция не подводила и злого гения германской пропаганды — Геббельса. 15 ноября официоз — газета «Дас райх» — поместила его статью, весьма отличающуюся от царящей бравады. Складывается впечатление, что Геббельс исподволь начал готовить немцев к не всегда триумфальным новостям. Впервые министр пропаганды говорит, что «на кону стоит национальное существование. И дороги назад нет». Даже начальник штаба сухопутных сил Цайцлер позволил себе пессимистическую ноту:

«Если мы не сможем найти решение сейчас, когда русские испытывают реальные трудности из-за блокирования Волги льдом, тогда мы не сможем найти его никогда».

А приготовления советской стороны уже шли полным ходом. Со стороны Москвы и Урала гремели тяжело груженные составы с техникой и людьми. Пришла 5-я танковая армия, на юг сдвинулись десять стрелковых дивизий, один танковый и два кавалерийских корпуса, двадцать артиллерийских полков, шесть полков «катюш». По одноколейному пути прибыли десять тысяч лошадей кавалерии, сотни танков — 900 новых «Т-34», тяжелая артиллерия. Прибыли 115 дивизионов «катюш», 110 авиаполков — 1100 самолетов, половина артиллерийского резерва страны. Собиралась огромная сила. Разгрузочными пунктами были Серафимович и Клетская — в 200 и 160 километрах к северо-западу от Сталинграда. Солдаты принимали присягу у полковых знамен, новобранцы получали оружие. В свободное время они много пели. Деморализованные войска не поют.

Проблема подготовки осложнялась тем обстоятельством, что и Юго-Западный и Донской фронты имели, как уже говорилось, всего лишь по одной железнодорожной линии и вся подготовка к сражению висела на волоске: любой удачливый немецкий летчик мог сбросить бомбы на подлинную линию жизни огромного фронта. Юго-Восточное и Рязань-Уральское направления железной дороги взяли на себя основной груз перевозок. В начинающую подмерзать землю вонзились топоры и лопаты, началось строительство дополнительных веток. В районе вокруг Сталинграда теперь крутили баранку водители 27 тысяч грузовиков, проклинающих податливый чернозем. Именно в это время Сталин просит Черчилля о грузовиках.

В конечном счете войска были сведены в четыре танковых корпуса, три механизированных корпуса и четырнадцать независимых танковых бригад. И все это на фронте в семьдесят километров, что представляет собой самую большую плотность войск во всех имевших до сих пор место кампаниях на советско-германском фронте.

Жуков подводил войска к городу, а город застыл в смутном ожидании. Иногда тишина обескураживала больше, чем грохот разрывов над городом, который казался вымершим. Но город продолжал наблюдать, хотя никто уже не мог отличить ночь ото дня. Даже в эти короткие периоды тишины каждый завод, каждый разрушенный дом пристально рассматривали все окружающее. Всевидящие глаза снайперов следили за малейшим мановением, за любым маневром противника. Группы снабжения, нагруженные минами и снарядами, спешили вдоль окопов, зигзагообразно расположенных между руин. С высоты верхних этажей следили за местностью артиллерийские наблюдатели. В подвалах командиры склонились над картами, помощники печатали на машинках, передавали сообщения, давали солдатам указания. Минеры, занятые своей опасной работой, копали подземные ходы, стараясь найти ходы противника.

За пределами города Рокоссовский и Еременко строили три линии обороны. Третьим их партнером — командующим Юго-Западным фронтом (63,21,5-я танковая, 17-я авиационная армия) стал генерал-лейтенант Ватутин. В его фронт вошли лучшие, проверенные части из Донского и Воронежского фронтов. Командующим танковой армией — генерал Романенко, который еще в далеком 1940 году выступал перед командованием Красной Армии об операциях прорыва, который весь 1941 год грудью встречал немецкие танки.

Генерал Батов принял командование 4-й танковой армией. Естественно, первым же вопросом начальнику штаба армии был вопрос о численности его армии. Тот ответил, что его армия по праву может называться «четырехтанковой», так как в ней ровно четыре танка. Но недолго. Ночью по полустанкам гремели эшелоны с уральской броней, Родина на этот раз бросила в бой все свои силы. И молодые танкисты с любопытством смотрели на неистребимое зарево на горизонте. То горел и стоял насмерть Сталинград. Батов занял место на крайнем правом фланге Рокоссовского, его задача была едва ли не самой важной во всем раскладе сил. Рядом стояла 24-я армия Галанина и 66-я армия Жадова.

Но продержится ли город? Чуйков перешел в четвертый (за семь недель) командный пункт. На этот раз построенный капитально в форме буквы «Т» в глубине большого утеса, позади 284-й дивизии, с выходами к Волге, прикрытый десятиметровой толщей земли. Но армия его таяла. Шли жестокие рукопашные бои. Единицы оставшихся в живых людей Жолудева влились в 118-й полк полковника Ивана Людникова, как и остатки 308-й дивизии Гуртьева. В Сталинград в эти тяжелые дни пришли всего семь тысяч защитников. А Чуйков знал, что Паулюс готовит новое наступление, направленное на промышленную зону. К нему прибыла известная австрийская дивизия «Хох унд дойчмайстер», перед которой была поставлена задача прорваться на «Баррикады». Чуйков переформировал свои силы, но заволжская артиллерийская поддержка начала слабеть. Она начала перемещаться в неизвестном направлении. Что-то происходило поблизости. В воздухе повисло ожидание.

Полковник Людников открытым текстом, без всякого кода говорил по радио о своих неимоверных трудностях Чуйкову (не называя того по имени). Тот обещал помощь, но как-то нетвердо. И Людников мог понять командарма — по Волге плыли нарождающиеся льдины, суда в этой ледовой обстановке не могли осуществлять обычные рейсы. Левый берег терял свою спасительную значимость. Нашествие германских «пионеров», выжигавших подвалы, ослабило героический гарнизон. Но появились и свои герои. Среди них «Ролик» — группа из четырех отчаянных бойцов, о чьих подвигах передавали из уст в уста. Однако все это мало утешало. 14 ноября Чуйков докладывает командованию фронта: «Не прибыло ни одно судно. Поставки припасов сокращаются три дня подряд. Подкрепления не прибывают, и наши войска ощущают острую нехватку в боеприпасах и продовольствии… Дрейфующий лед полностью перерезал связи с левым берегом».

Переправа из-за германской авиации занимала вместо мирных 50 минут — 5 часов. Льдины грозили полностью парализовать проход через Волгу. Но инженеры-путейцы уже наладили выше и ниже битвы пятьдесят понтонных мостов. Нужно было спешить, северный ветер обещал ледостав. До 15 ноября эксплуатация переправ осуществлялась только ночью, а затем — ввиду поджимающего времени — поток пошел во все время суток. И все же ночью автомашины и танки шли без огней, а днем они тщательно камуфлировали себя от воздушных неожиданностей. Решено было, что за танками Батова, решающими основную задачу быстрого прорыва и окружения в пятикилометровой полосе наступления, последуют войска на грузовиках — новая черта этой механизированной войны. Толбухин пробивал фронт на 25-километровой полосе наступления. 16-я авиационная армия Руденко прикроет танки Батова сверху. Пожалуй, впервые в этой войне мы серьезно учились решающему взаимодействию брони и дюралюминия. Танки и кавалерия получили название «эшелон развития успеха». Их скорость и точность решали все.