Правила абордажа - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Самаров cтр.№ 94

Убрать винчестер профессора в карман, сверху перчатки, сверху платок. И – быстрее, быстрее, быстрее – на диван. На лестнице уже послышались шаги.

Она почти потеряла сознание, когда легла, и не слышала, как человек склонился над ней.

– Сейчас будет врач. Подождите минутку, доктор, потерпите... Сейчас...

Новое испытание. И это она должна вынести. Любой мужчина уже полностью потерял бы сознание от боли. Такую боль может вынести только женщина. Существо, которое боли боится больше. Но женщина более терпелива, чем мужчина. Именно потому природа и доверила женщине такую роль – рожать. Дороти родила тринадцать лет назад сына. Она трудно рожала. Она сильно кричала и думала, что умрет во время родов. Тогда боль была в самом деле невыносимой. Сейчас – пустяк. И она умеет переносить боль.

Так говорила она себе, понимая, что сейчас главное – не потерять сознание. Главное – контролировать ситуацию. Сейчас она должна показать мужество.

Она открыла глаза и посмотрела на человека.

– Принесите мою сумочку. Она где-то внизу.

Он пошел и быстро вернулся. Замок сумки был повернут не в ту сторону, в какую обычно поворачивает она. Это чисто мужской поворот. Точно так же, как существует мужская и женская застежка на одежде – вправо у мужчин, влево у женщин. Значит, этот человек из спецслужб. Он проверил содержимое сумочки.

Дороти села.

– Помогите мне снять жакет.

Он придержал жакет за плечи, и она высвободила руки. Сам жакет аккуратно свернула. По лестнице поднимались врачи.

– Меня сейчас будут перевязывать. Выйдете, пожалуйста. – Ей даже не надо было изображать голосом слабость.

Ей сделали перевязку и уложили на носилки. Она терпела. Сумочку и жакет положила под голову. Понесли. Загрузили в машину. А потом Дороти потеряла сознание и в себя пришла уже от воя сирены. Без труда догадалась, что везут ее в клинику. Носилки, на которых лежала Дороти, мягко покачивались. Сама она была пристегнута к носилкам ремнями.

Новое испытание! – поняла Дороти. Ее будут оперировать. Если под общим наркозом, то вполне может быть, что она начнет говорить по-русски. Сейчас многие американцы знают отдельные русские слова. Могут понять, что она никакая не Дороти Митчел. Проверить это не слишком сложно. Значит, надо опять собирать в кулак волю. А как это трудно дается, когда мучает боль в груди. И еще... И еще... Она вдруг подумала, что чеченцы после всего этого могут посчитать ее ненужным балластом. Что тогда станет с Андреем?

Но – нет. Они же понимают, что какие-то данные ей доступны, и попытаются эти данные добыть.

Операция... Вот на чем надо сейчас сосредоточиться. И обязательно следует сделать так, чтобы проводили операцию под местным наркозом. Обязательно. Она сможет это сделать. Только как? Кому противопоказан общий наркоз? Кажется, людям с заболеваниями сердца. Аритмия! Надо довести себя до аритмии. Андрей... Усиленное сердцебиение начинается, как только она вспоминает имя сына.

Волю в комок! Тугой, жесткий комок. Он не продавливается и не рвется.

Давление упало. Медленно сердце бьется, очень медленно. Это естественно, она же потеряла столько крови... Медленно.

Андрей... Она же в грудь ранена. И именно в эту дыру, которую пробила пуля, сердце может выскочить. Так колотится. Разве может сердце так быстро колотиться... Андрей... Даже в пальцах дрожь от быстрого-быстрого сердцебиения...

Да, она сможет сделать это.

Дежурный врач в приемном покое мельком посмотрел на заполненную бригадой «911» карточку больного.

– В шестую операционную.

– Там трое в очереди. После аварии на Кроун-стрит. Может, в четвертую?

– Четвертая с пулевыми не работает. Пусть подождет. Рана не серьезная.

«Утешил, – подумала Дороти. – Аритмия, к сожалению, в счет не идет».

Ей не просто далось создать себе неровное сердцебиение. И сейчас придется ждать. Сможет ли она так долго испытывать свои нервы, свою волю...

– Пятая освободилась.

– Отлично. Везите в пятую.

– Там операция четыре часа длилась.

– Ничего. С ней возни не много.

Улыбчивый негр-санитар покатил носилки. Лифт, скоростной подъем. Широкие двери. Комната для подготовки. Она опять собрала все силы. Медсестра с санитаром помогают ей раздеться. Укладывают вещи в пластиковый пакет. Это она еще видит. Видит, что жакет кладут в самый низ. И все. Туман, туман, туман.

Нельзя! Нельзя терять сознание! Аритмия!

Яркий свет. Склоненные лица. Приборы. Множество проводов и трубок.

– Сильнейшая аритмия. Только местный наркоз, – приговор анестезиолога милостив. Он звучит как отличная оценка ее умению владеть своим организмом. – Потерпи, милочка... Это не так больно, как кажется.

Она терпела. Она смотрела широко раскрытыми глазами в лица врачей и медицинских сестер, смотрела на капельки пота, стекающие по их лицам, и даже понимала, что виной – мощный свет кварцевых ламп. Медики сильно потеют от этого света.

– Вот и все! – звенькнула, ударяясь обо что-то стеклянное, извлеченная пуля. – Это пустяк. Сейчас немножко подчистим бронхи... Крови слишком много там разлилось... И поставим на ребро скобку. И можете снова чувствовать себя полноценным человеком. Через три недели... Когда ребро совсем срастется.

Она улыбнулась через силу. Пена изо рта продолжала выходить вместе с дыханием. Розовая, кровью окрашенная пена. Она не видела этого сама, но чувствовала, что пена розовая.

Дороти отвезли в маленькую и уютную палату. Поставили успокаивающий укол. Она дождалась, когда выйдут санитары, и достала из шкафа пластиковый пакет с вещами. Пришлось все вынимать, чтобы достать из кармана жакета перчатки и винчестер. А потом вещи складывать в том же порядке, как они лежали. И при этом снова бороться со своим измученным организмом. Укол, очевидно, был очень сильнодействующий.

Перчатки и винчестер она спрятала за радиатор отопления. В это время года радиатор холодный, повредиться винчестер не может. И только после этого она легла, как положили ее санитары, и уснула. Уснула моментально, безмятежно, спокойно. У нее просто не было больше сил бодрствовать и бороться.

* * *

Весеннее солнце стояло уже высоко, когда Дороти проснулась. Окно перед ней было изумительно чистым и небо в нем – изумительно голубым. Только вот дышать было трудно. Легко, поверхностно – еще ничего, а стоит вздохнуть чуть глубже, как боль возникает не только в месте ранения, а во всей верхней части груди.

Издалека доносится шум прибоя. Дороти читала где-то, что шумом прибоя лечат нервы. И в самом деле, она чувствовала, что этот шум успокаивает ее, настраивает на плавное и равномерное дыхание, на плавные и размеренные мысли.

Очень хотелось пить. Так всегда бывает после операции. Нажала кнопку звонка. Медсестра, латиноамериканка со строгим лицом испанской дуэньи, сразу вошла с подносом. Стакан в меру прохладного сока. Пить только через трубку, чтобы не сделать случайно большой глоток и не закашляться. Если чувствуется голод, то лучше потерпеть еще несколько часов. Так расписал режим питания врач.