Не вместе. Россия и страны Центральной Азии - читать онлайн книгу. Автор: Асылбек Бисенбаев cтр.№ 10

В погоне за валом подрывались и традиционные виды хозяйственной деятельности. За послевоенные годы поголовье овец в Киргизии выросло в 4 раза, а система использования пастбищ осталась прежней, более того, их площадь даже сократилась. Возросшая почти в 2 раза плотность поголовья скота предопределила деградацию пастбищных угодий, свыше 69 % из них стали малопригодными. И в 1985 году овцеводство впервые в республике стало убыточным. [33]

Естественно, что и социальное положение в Центральной Азии было близко к трагическому. Бюджетные исследования 1989 года показывали, что за чертой бедности оказалось 44 % населения Узбекистана, свыше 50 % в Таджикистане, свыше 30 % в Туркмении, Кыргызстане и Казахстане. В то же время в европейских республиках СССР этот показатель не превышал 10 %. Бедными были названы семьи с доходом ниже 75 рублей на 1 человека. [34]

Монокультурное сельское хозяйство привело к экологической и гуманитарной катастрофе. Средний бригадир в среднем колхозе в Средней Азии в среднем высыпал на гектар пашни от 400 до 600 кг химических удобрений в год. В 1988 году первый секретарь Каракалпакского обкома компартии Узбекистана К. Салыков сообщил, что за 20 лет на землю Каракалпакии было вылито и высыпано 118 тыс. тон ядохимикатов. [35]

Парадоксальные оценки сочетания отсталости и успехов в строительстве социализма, минуя капитализм, были основой для появления новых стереотипов. В годы Перестройки уже как аксиома звучало утверждение о том, что восточные республики не способны войти в современный рынок. Парадокс был в том, что на советских рынках в эти годы практически господствовали выходцы из кавказских и центральноазиатских республик. Конечно, колхозный рынок и рыночная система – это далеко не одно и то же. Но предприимчивость «кавказцев и среднеазиатцев» вызывала немалое раздражение покупателей. Стереотип антирыночной Центральной Азии был поставлен под сомнение с принятием закона «О кооперации», который позволял создавать кооперативные банки. Первый такой банк был зарегистрирован 24 августа 1988 года. Это был банк «Союз» из казахстанского города Чимкента. 26 августа зарегистрирован банк «Патент» в Ленинграде, третьим стал Московский кооперативный банк. [36] Создание первого негосударственного банка в Казахстане, а не в Москве, рассматривалось скорее как курьез, нежели как показатель предпринимательских возможностей местного населения.

Но если взглянуть на бизнес-элиту сегодняшней России, то здесь вполне различима «азиатская» прослойка.

В те годы писали, что «республики, представляющие традиционное общество, более заинтересованы в сохранении редистрибутивных функций союзного (или федеративного) "Центра". Это подразумевает тенденцию к сохранению прежних общественно-политических структур. Таким образом, в глазах части русских националистов коммунистическая реакция приобретает азиатский облик. До этого отечественный расизм базировался на двух моментах – на низкопробной антипатии к "богатым и пронырливым азиатам" и на высоколобых рассуждениях о несовместимых типах культуры, религии, ментальности и даже темперамента. Сейчас сюда подключается политический тезис: "Азия – это коммунизм". Как только русский национализм полностью расстанется с коммунистической идеологией, этот тезис будет немедленно актуализирован». [37]

Восточные депутаты понимали также, что зарубежье – это не только мирная Финляндия или Норвегия, Австрия или Греция. С востока Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан граничили с КНР. Взаимоотношения императорской России, Советского Союза с Китаем и КНР были полны идеологических и политических противоречий, взаимных территориальных притязаний. Еще были свежи в памяти военные конфликты на границе, в том числе и на территории Семипалатинской области в Казахстане. Советская пропаганда создала образ «коварного восточного дракона», который нацелен на захват соседних земель. На южных рубежах СССР все еще полыхает война, и многочисленные аналитики соревнуются в предсказаниях сроков от разрастания гражданской войны в Афганистане до центральноазиатской битвы народов и государств. Каспий из моря дружбы превращался в зону противоречий и территориальных споров. Северный Кавказ, прежде всего Чечня, стал зоной военных действий сепаратистов. Армения и Азербайджан фактически воевали за Карабах.

Все это накладывало свой отпечаток на осторожную позицию центральноазиатских депутатов на съездах народных депутатов. Они понимали, что взорвать регион достаточно просто. И причин для этого достаточно. События в Казахстане в декабре 1986 года, межнациональные столкновения в Фергане, земельно-водные конфликты между кыргызами и таджиками, ошские события показали, что война может вспыхнуть в любой момент и по любому поводу. Обычная базарная перепалка могла стать началом массовых беспорядков. И такой горький опыт уже был.

Нельзя говорить о том, что восточные депутаты смотрели дальше и предвидели распад СССР, но они были осторожнее в суждениях и предпочитали знать результат, прежде чем вступить в сражение.

Как и вся страна, они хотели ознакомиться хотя бы с концепцией Перестройки. Но в действительности никакого плана политических и экономических преобразований или хотя бы какой-нибудь концепции ни у руководства СССР, ни у демократического лагеря, ни у ортодоксальных сторонников коммунистической идеологии просто не было. Даже самые прогрессивные и демократические силы не представляли себе развития вне рамок СССР и идеи обновленного социализма с человеческим лицом. Весь спектр дискуссий по вопросам политической реформы шел вокруг вопроса: «Какой социализм нужен народу?» [38]

Возможность выхода за пределы плановой социалистической экономики также не рассматривалась. Академик С. Шаталин писал: «Полностью принять "рынок" – это значит перейти к капиталистической экономике, этого не будет, так как наши и политические, и социальные задачи совсем другие». Более того, академик решил, что «считать, что у рыночной экономики большое будущее, – неверно». [39]

Распад СССР привел к парадоксальной ситуации. Премьер-министр Егор Гайдар призвал расстаться с «центральноазиатским подбрюшьем», тормозящим развитие России, и быстро въехать в Европу. Окончательный обрыв экономической пуповины, связывавшей уже бывшие республики с Россией, произошел в конце 1993 года, когда Центральный банк России ввел в обращение новые рублевые банкноты, одновременно заявив, что старые банкноты более не являются законным средством расчетов. Тем самым Россия практически прекратила существование единой рублевой зоны и установила монетарную границу с теми странами, которые еще не ввели собственную валюту.