Иной Сталин - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Жуков cтр.№ 78

Не довольствуясь таким слишком общим и потому малоубедительным толкованием, Жданов рассказал о коренных изменениях в промышленности, в сельском хозяйстве, в частности на примере Ленинградской области. Только после этого Жданов перешел к основной теме своей речи, к тому, ради чего и вышел на трибуну. Вполне логично обосновав как прогрессивность, так и необходимость введения повой избирательной системы, он подробно остановился на ее базовых принципах, не обойдя и альтернативности, хотя прямо не назвал ее. Видимо, он решил «не дразнить гусей», не провоцировать наиболее консервативную часть делегатов на открытый конфликт.

«Товарищ Сталин, — сослался на авторитет докладчика Жданов, — совершенно правильно указал на то, что всеобщее избирательное право означает усиление всей нашей работы по агитации и организации масс, ибо если мы не хотим, чтобы в советы прошли враги народа, если мы не хотим, чтобы в советы прошли люди негодные, мы, диктатура пролетариата, трудящиеся массы нашей страны, имеем в руках все необходимые рычаги агитации и организации, чтобы предотвратить возможность появления в советах врагов конституции не административными мерами, а на основе агитации и организации масс. Это — свидетельство укрепления диктатуры пролетариата в нашей стране, которая имеет теперь возможность осуществить государственное руководство обществом мерами более гибкими, а следовательно, более сильными» [23] .

Так Жданов пытался повлиять на настроение делегатов съезда, заставить их поддержать если не собственно альтернативность, то хотя бы всеобщность выборов, предоставление избирательных прав и тем, кто еще сегодня юридически был их лишен как классово враждебный элемент. При этом Жданову приходилось жонглировать термином «диктатура пролетариата», манипулировать им, придавая нужное содержание. Сначала отождествив диктатуру пролетариата с «трудящимися массами нашей страны». Затем, виртуозно выхолостив суть, заявил, что «диктатура», понимаемая всеми как «государственная власть пролетариата, используемая им в целях подавления эксплуатирующих классов и сокрушения их сопротивления» [24] , отказывается от «административных мер», иными словами — насилия.

Как ни странно, но не этот раздел речи Жданова тут же оказался в центре внимания печати, а другой, заключительный, где он затронул проблему национальной безопасности страны. Отметив рост военной угрозы со стороны фашистских государств, он перешел к оценке политики Финляндии, Эстонии, Латвии и прямо заявил:

«…Под влиянием больших авантюристов разжигаются чувства вражды к СССР и делаются приготовления для того, чтобы предоставить территорию своих стран для агрессивных действий со стороны фашистских держав… Если фашизм осмелится искать военного счастья на северо-западных границах Советского Союза, то мы, поставив на службу обороны всю технику, которой располагает промышленность Ленинграда, нанесем ему под руководством железного полководца армии Страны Советов тов. Ворошилова такой удар, чтобы враг уже никогда не захотел Ленинграда» [25] .

Столь жесткий тон Жданова, лишенный даже налета дипломатической корректности, был вызван очередным пограничным конфликтом — обстрелом 29 и 30 октября со стороны Финляндии советской территории. Конфликтом, следствием которого стал протест, заявленный 3 ноября временным поверенным СССР в Хельсинки А. А. Аустрином [26] . Однако то, какие именно выводы сделал Жданов из происшедшего, заставило газеты не только Финляндии, но и Эстонии расценивать их как неприкрытую угрозу в адрес двух прибалтийских стран…

В тот же день, что и Жданов, 29 ноября, с трибуны съезда выступил Молотов. Он обратился к аудитории с речью, призванной, вне всякого сомнения, нейтрализовать впечатление, которое могли вызвать выступления Любченко, Крыленко, Грядинского, Голодеда и Рахманова. Об этом говорило и содержание речи главы правительства СССР, и то, что она была произнесена накануне прекращения прений, под занавес.

В начале выступления Вячеслав Михайлович вслед за Сталиным разъяснил делегатам, что в нашей стране уже полностью господствует социалистическая система хозяйства и ликвидирована эксплуатация человека человеком. Но добавил и свое: «Допущение мелкочастного хозяйства единоличных крестьян и кустарей, без права эксплуатации чужого труда, как и признание личной собственности граждан на их трудовые доходы и имущество, не только не противоречат господствующему положению социалистических форм хозяйства и социалистической собственности в нашей стране, но являются совершенно обязательным дополнением в данных условиях».

Да, именно так Молотов определил сущность закрепляемой конституцией социально-экономической формации — промежуточной, переходной между НЭПом и тем, что в теоретических марксистских трудах именовалось социализмом. Так он разъяснил положение, выдвинутое Сталиным о построении в СССР «экономических основ социализма». Только их, а не самого социализма. Для тех же делегатов, кто не смог бы сразу уразуметь сказанное, он добавил: «Конституция закрепляет социалистическую основу в экономике и общественном устройстве нашего государства» [27] .

Но опять же, как и Сталин, как сам два года назад, Молотов использовал характеристику сдвигов в экономике, в общественных отношениях для обоснования того, ради чего и была замыслена новая конституция. Напомнив о главных положениях предлагаемой избирательной системы, объяснил: она «снимает вопрос о лишенцах, так как все граждане без исключения получают право выбрать и быть выбранными в советы»; «отменяет имевшиеся у нас для рабочих преимущества перед крестьянами при выборах в советы»; «заменяет существовавшие до сих пор многоступенчатые выборы средних и высших органов советской власти прямыми выборами»; «вместо открытых выборов для обеспечения большей свободы голосования вводятся тайные выборы в советы». Не ограничившись этим, как Жданов, прямо признал, что партия при выборах отказывается от монополии:

«Кандидатов в советы наряду с организациями большевистской партии будут выставлять также многочисленные у нас беспартийные организации» [28] .

И почти сразу же Молотов раскрыл истинную причину появления последнего, наиболее значительного положения избирательной системы, разъяснил его столь же откровенно, как это сделал Сталин в интервью, данном Рою Говарду.

«Новая система послужит дальнейшему оживлению как выборов в советы, так и всей работы советов. Эта система не может не встряхнуть слабых, плетущихся в хвосте событий организаций и не может не ударить по обюрократившимся, по оторвавшимся от масс. С другой стороны, эта система облегчает выдвижение новых сил из передовых рабочих, из крестьян и интеллигентов, которые должны прийти на смену отсталым или обюрократившимся элементам».