Как Черчилль развязал Вторую Мировую. Главный виновник войны - читать онлайн книгу. Автор: Александр Усовский cтр.№ 19

Она должна стать жертвой.

Она ею станет.

«Союзники» не пожертвуют ради Польши НИ ОДНИМ СВОИМ СОЛДАТОМ.

Это — исторический факт.

А теперь обратимся к пакту Молотова — Риббентропа.

Почему СССР посчитал возможным подписать пакт о ненападении с нацистской Германией?

Потому что миссия англо-французских союзников, просидев несколько летних недель 1939 года в Москве, так и не смогла ничего внятно предложить Советскому Союзу — кроме добрых пожеланий. Советской стране предлагалось выступить на стороне «демократических» стран («санационная» Польша с ее концентрационным лагерем в Картуз-Березе — демократия? Хм…) и пролить кровь своих сынов во имя торжества «общечеловеческих ценностей». Хорошо. А кроме того?

А кроме того — НИЧЕГО.

СССР в этой ситуации выступал классическим «таскателем каштанов из огня» — для англо-французов. Нам это было надо?

Союзники пугали Сталина тем, что следующим после Польши будет СССР. Ну-ну. С какого такого перепугу Гитлеру затевать войну на бескрайних русских просторах, когда за Рейном стоит французская танковая армада в пять тысяч единиц? Он же не клинический идиот!

Отказ Сталина участвовать в запланированной западными «союзниками» войне на стороне Польши — это на самом деле был крутой поворот всей советской внешней политики. Это — фактический отказ руководства Советского Союза (Сталина и его окружения) от пропагандируемого до этого два десятилетия подряд пролетарского интернационализма (одного из краеугольных камней в большевистской идеологии). По большому счету — отказ от концепции «мировой революции любой ценой». Впервые за время существования Советского Союза у него появились пока еще невнятно озвученные, но уже достаточно определенные «национальные интересы» — это был главный итог провала миссии генерала Думенка.

Факт отказа Сталина от союза с Англией и Францией означал лишь одно — окончательную победу во внешней (и частично во внутренней) политике СССР иной, кардинально отличной от прежней интернационал-большевистской, доктрины. А именно — отныне примат превосходства русских национальных интересов над интересами «мирового коммунизма» (а заодно и над интересами мировой вненациональной олигархии) становился определяющим фактором во всех действиях советского руководства.

Вместо «западника» Литвинова пришел откровенный националист Молотов, и вместе с его приходом кардинально изменилась вся политика СССР в Европе и в мире. Разумеется, не по воле Молотова — таково было решение Сталина.

А разве не так?

Максим Литвинов (известно, кто по национальности) вел свою внешнюю политику — целью которой было вхождение (пусть и на правах enfant terrible) Советского Союза в «мировое сообщество», как он это понимал. Его линия была линией интернационал-большевистского руководства СССР, космополитов без флага и родины, для которых Советский Союз был лишь плацдармом для мировой революции и источником ресурсов для мирового коммунизма. На судьбу русского народа им было плевать с высокой колокольни.

Целями же политики Молотова (сиречь — Сталина) постепенно становились: установление господства СССР над теми территориями, что когда-то контролировала царская Россия (Монголия, Афганистан, Иран, балканские государства, Польша, Прибалтика и Финляндия), восстановление Российской империи в ее прежних границах.

Советская внешняя политика из интернационалистской, революционной, по сути своей деструктивной постепенно становилась ИМПЕРСКОЙ, иными словами — созидательной.

А для нарождающейся Империи не было нужды исполнять роли второго плана на режиссируемом вненациональной финансовой олигархией концерте — Советский Союз (и его вождь, Иосиф Сталин) начал подготовку к исполнению сольной партии в хоре мировых держав…

А немцы с апреля 1939 года резко снизили накал антисоветской истерии в своей прессе. И даже более того, первомайские праздники прошли подчеркнуто дружелюбно к Советской России (даже в районных многотиражках подчеркивалось, что Первое мая — это «общий праздник Германии и СССР»). Гитлер настойчиво демонстрировал Сталину свое расположение, чуть ли не братскую любовь.

Понятно, почему.

ГИТЛЕРУ БЫЛО ЧТО ПРЕДЛОЖИТЬ СТАЛИНУ взамен его неучастия в предстоящей германо-польской войне, кроме уверений в любви и преданности. И он очень хотел, чтобы Сталин понял это.

В мае, июне, июле 1939 года прошло несколько встреч советника германского посольства Хильчера с А. И. Микояном и германского посла фон Шуленбурга — с В. М. Молотовым. Немцы старательно предлагали дружбу и кошелек — русские определяли условия, при которых эта дружба и этот кошелек могут быть приняты. И лишь тогда, когда Берлин скрепя сердце согласился на советские условия, В. М. Молотов в своей речи 28 июля вскользь оборонил: «Советский Союз стоял и стоит за улучшение отношений или, по крайней мере, за нормальные отношения со всеми странами мира, в том числе и с Германией».

Это была отмашка — и немедленно началась подготовка к заключению кредитного соглашения.

Надо сказать, что Германия даже в период господства национал-социалистов отнюдь не ставила на своей восточной границе «железного занавеса» торговле. Наоборот, в 1935 году по настоянию немецких промышленников Германией Советскому Союзу был предоставлен кредит в двести миллионов марок под 5 % годовых, который СССР обязался начать погашать в 1940 году поставками сырья и оборудования.

Поэтому кредитный договор, подписанный 19 августа 1939 года и предусматривавший поставку Германией военной техники, промышленного оборудования, технологий, оборудования и инструментов на сумму в двести миллионов марок (сто двадцать миллионов — в первый год, восемьдесят миллионов — во второй), не был чем-то из ряда вон выходящим.

Из ряда вон выходящим был ассортимент германских товаров, на который СССР сделал заявку, и каковой ассортимент был ему упакован в нарядный целлофан с бантами.

Металлорежущие, карусельные, сверлильные, строгальные и другие виды станков, прокатные станы, оборудование для тяжелой, химической, горнорудной и легкой промышленности, остродефицитное промышленное сырье (дюралюминий, вольфрам). Разных калибров морскую, полевую и зенитную артиллерию, минометы (все — с полным боезапасом и технической документацией), новейшие виды боевых самолетов, оптические и измерительные приборы.

Все это шло в списке А, то есть это были товары, закупаемые в рамках этого самого двухсотмиллионного кредита.

А был еще список Б, уточняющий наши заказы в обмен на то зерно и сельскохозяйственное и промышленное сырье, которое мы были готовы поставлять Германии. В нем тоже — оборудование, станки, приборы, в том числе такие, которых в СССР в 1939 году нет, не было и никогда не будет (без германских поставок). Объем закупок — на 180 миллионов марок, ровно на столько, сколько зерна и сырья СССР готов поставить Германии по списку В.