Белогвардейщина - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шамбаров cтр.№ 179

К западу от Байкала, в Советской России и Сибири, все время не прекращаются восстания среди крестьян против советской власти, против коммуны из-за хлеба. Спросите наших солдат, и они расскажут вам, что заставило их идти плохо одетыми в суровое зимнее время почти без продовольствия много тысяч верст через всю Сибирь за Байкал, чтобы только не оставаться под властью коммунистов. Я, как командующий войсками в Забайкалье, заявляю вам: противобольшевистская Народная армия, пришедшая в Забайкалье с запада, имеет своей задачей не допустить большевиков в Забайкалье, защитить здесь законность и порядок; жизнь и имущество граждан должны быть неприкосновенны и священны…"

Выражалось требование к повстанцам сложить оружие с гарантией жизни и свободы, а также того, что они не будут мобилизованы. Объяснялось, что прекращение военных действий в интересах самого населения. Объявлялся съезд представителей крестьян, казаков и бурят для выборов Законодательного собрания. Говорилось, что "власть и наша армия имеют своей главной задачей защиту интересов крестьянства и казачества, как главной массы населения, и установление твердого порядка, чтобы обеспечить населению свободную жизнь и мирный труд". Вряд ли это обращение могло угомонить разбушевавшуюся стихию. Но каппелевцы были отборными войсками, прошедшими огонь и воду, и первые попытки красных ликвидировать "читинскую пробку" они отбили.

Хотя теоретически создание «демократической» ДВР сулило коммунистам сплошные выгоды, но как только дошло до дела, посыпались проблемы. Изначально, в переговорах с некоммунистическими партиями, предполагалось столицей ДВР сделать Иркутск. Однако в Иркутске установилась советская власть, и большевикам стало жалко отдавать его «демократии». Они принялись мелочно торговаться из-за границ — мол, установить их лучше по Байкалу. До Байкала РСФСР, а за Байкалом — ДВР. Только за Байкалом располагался Семенов и уходить никуда не собирался. Стали высказывать недоверие и эсеры с меньшевиками, в январе горячо поддержавшие идею парламентской республики. Поведение «партнеров» начало смущать их. Ведь демократическое правительство, казалось, уже было создано — иркутский Политцентр, но большевики почему-то проигнорировали коалицию с ним и разогнали. И в дальнейших шагах по созданию ДВР взяли за правило односторонне диктовать свою волю. Социалистические партии стали осторожнее. Начали вырабатывать политические условия, на которых их партии готовы войти в коалиционное руководство республики. Реакция на это Ленина была весьма своеобразной. 9.03.20 он телеграфировал председателю РВС 5-й армии (практически властителю Сибири) Смирнову:

"Никаких условий с эсерами и меньшевиками: либо подчинятся нам без всяких условий, либо будут арестованы".

В общем, не пойдешь в правительство — посадим.

Но что появилось заранее у республики, еще не имеющей ни правительства, ни территории, — это армия. Ее ядром стала Восточно-Сибирская советская армия, сформированная иркутским ВРК для отражения каппелевцев. Она состояла из партизан, повстанческих и рабочих дружин, а также бывших колчаковских частей, перешедших в ходе восстания на сторону Политцентра. Подпираемая с тыла 5-й красной армией, хорошо снабжаемая за счет трофеев вооружением, усиленная командным составом, Восточно-Сибирская армия в начале марта потеснила семеновцев, заняв Прибайкалье (в тогдашнем значении — часть Бурятии) с г. Верхнеудинском (Улан-Удэ). Этот заштатный в то время городишко и решили сделать столицей ДВР. Тут была образована Временная земская власть Прибайкалья, состоящая в основном из эсеров и меньшевиков, но с вооруженными силами в руках коммунистов. 11 марта Восточно-Сибирскую армию переименовали в Народно-революционную (НРА). Этот день потом объявили в ДВР праздником, Днем НРА. Первым ее главкомом стал Г. X. Эйхе. А желание других партий быть представленными в военном совете «своей» армии большевики сразу же решительно отвергли.

Больше всех коммунистическим планам создания "дальневосточного буфера" подгадили приамурские партизаны. Публика это была "еще та". Если сибирские и забайкальские партизаны все-таки состояли из крестьянской вольницы, сохранявшей какие-то свои, крестьянские интересы, то в Приамурье кого только не набралось! И красногвардейцы 18-го, и портовая чернь, и дезертиры 19-го, и сахалинская каторга, весь цвет уголовщины, оказавшийся в Сибири к моменту революции. Конечно, значительную часть партизан составляли и крестьяне. Но в здешних краях они тоже отличались от российских или сибирских. Согласно переселенческой политике царского правительства, земли на Дальнем Востоке предоставлялись крестьянам из густонаселенных губерний России и Украины. Одни приехали давно — вложив массу труда, корчевали тайгу, обзавелись хорошими хозяйствами. Основная же масса переселенцев прибыла сюда после столыпинских реформ, в предвоенные годы, и создать своей прочной хозяйственной базы не успела. Места-то были богатые, но давалось это богатство нелегко. Поэтому так просто эти крестьяне после революции ринулись в бандитизм, им казалось справедливым отобрать землю и имущество у старых поселенцев, «кулаков» и казаков.

К 20-му году весь этот сброд окончательно одичал и озверел в тайге, превратившись в толпы насильников и убийц, достигавшие многих тысяч «бойцов». Правда, в отличие от стихийных сибирских и забайкальских формирований, в Приамурье изначально, еще с 18-го, осуществлялось партийное руководство, и здешние соединения подчинялись областным и районным штабам, но их партийность и управляемость были весьма условными. Царил тот же «большевизм», к которому уголовники охотно примыкали в начале революции. В период крушения колчаковской власти одна орда партизан под руководством Лазо двинулась на Владивосток, вторая — в низовья Амура. Возглавлял ее Я. И. Тряпицын и член Хабаровского Военно-революционного штаба Н. П. Лебедева-Кияшко (ранее была у Лазо начальником штаба и заместителем по работе с уголовниками). Их поход сопровождался поголовным истреблением сельской интеллигенции "за ее пассивность в революции", а заодно всех, кто имел «городской» вид. Целые части и подразделения колчаковцев, сдающиеся партизанам или пытающиеся перейти на их сторону, полностью расстреливались.

В феврале части Тряпицына заняли Николаевск-на-Амуре, где провозгласили образование Дальневосточной Советской республики в составе низовьев Амура, Сахалина, Охотска и Камчатки. Партизанские войска переименовали в Красную армию Николаевского округа, командование которой объявило о борьбе на два фронта — против ДВР и японцев. Сам Тряпицын назначил себя диктатором. Всю «буржуазию» заключили в тюрьму, причислив к ней и мелких рыбаков, и рядовых обывателей. Начались расстрелы и погромы. В Николаевске (как и в других городах Дальнего Востока) была большая иностранная колония, на 15 тыс. жителей — 2,5 тыс. иностранцев, в основном японцев. Русские бежали к ним под защиту, и те не выдавали их партизанам. Тряпицын стал терроризировать и иностранцев. Возмущенный творимыми безобразиями, против него 12.03 выступил небольшой японский отряд. Японцы рассчитывали, что их поддержит и городское население, но ошиблись. Запуганные жители забились по домам. А партизаны в ходе боя не только поголовно уничтожили японцев, но и вырезали целые семьи, грабили жилые кварталы и «попутно» перебили всех арестованных, содержавшихся в тюрьме. Тут уж Япония не выдержала и рассвирепела по-настоящему. Высадила дополнительные десанты для защиты своих граждан в Приморье и открыла против партизан боевые действия. В ночь с 4 на 5 апреля разоружили и разогнали части Лазо во Владивостоке, арестовав командование. Атаковали и вышвырнули их из Спасска.