Белогвардейщина - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шамбаров cтр.№ 109

Явлением, противоположным партизанщине, но столь же уродливым и губительным, стала сибирская «атаманщина», которую колчаковский генерал А. Будберг образно окрестил "белым большевизмом". Даже на Юге объединение различных очагов Белого Движения происходило трудно и болезненно. А на огромных пространствах Востока полного слияния таких очагов так и не произошло. Находили компромиссы и объединялись силы хоть и разнородные, но патриотические. Однако обширные области остались под властью самостийных местных вожаков. Ничего общего с белой идеей спасения России атаманщина не имела, ограничиваясь узкими областническими и личными интересами, будучи порождением того же революционного безвластия и распада — но с другой, антибольшевистской стороны.

Самым ярким ее представителем стал Г. М. Семенов, 28-летний самозваный атаман Забайкальского Казачьего войска. Его претензии на атаманство основывались лишь на том, что в 17-м Временное правительство направило его в Забайкалье для формирования ударных казачьих и бурят-монгольских частей. Разбив летом 18-го красногвардейские отряды Лазо, он сел править в Чите. «Законность» в Забайкалье определялась только его желаниями и произволом его войск, набранных из казаков, бурят, баргутов и китайских хунхузов. Власти над собой не признавал никакой, став единоличным хозяином территории, включающей нынешнюю Бурятию, Читинскую область и часть Амурской. Впрочем, правление было не совсем единоличным. Большое влияние на Семенова имела его любовница, прогремевшая на всю Сибирь Машка Шарабан неизвестного происхождения. И японцы. Они финансировали Семенова, снабжали его немногочисленную армию, поддерживали военной силой. Для них такой ставленник на Дальнем Востоке, находившийся в полной зависимости, был выгоднее патриота Колчака, пекущегося об интересах сильной, единой России — их давней соперницы в этом регионе.

В результате на Транссибирской магистрали образовалась "читинская пробка". Семеновцы «досматривали» поезда, порой с грабежами. Грузы, следующие из Владивостока в Омск, Семенов пропускал или присваивал по своему усмотрению. Чуть не дошло до открытого столкновения — разбойничьи действия атамана, непризнание им верховной власти Колчак расценил как измену и готов был подавить ее войсками. Но японцы защитили своего протеже, выставив части у Верхнеудинска (Улан-Удэ). Затевать войну с Японией Колчаку было, понятно, не с руки. Вмешались союзники. США, Англия, Франция надавили на Японию, Япония — на Семенова. При международном посредничестве кое-как договорились миром. Семенов признал общероссийскую власть и подчинился ей, а ему простили прошлые грехи и назначили командовать Среднесибирским корпусом, состоящим из его войск, которыми он и раньше командовал.

Его представитель, полковник Сыробоярский, обосновался при Омском правительстве. Учитывая активную борьбу атамана против большевиков и забайкальский авторитет, надеялись на эволюцию семеновщины в здоровое русло, искренне хотели помочь встать на пути законности. Так, Омское правительство предлагало покрыть все его «семенизации», т. е. грабежи, и немедленно оплатить причиненные им убытки, для чего атамана просили откровенно подсчитать, сколько нужно на это ассигновать денег, каковые будут отпущены ему немедленно. На такую мелочь он даже не ответил. А безобразничать продолжал, разве что сократил масштабы и прекратил делать это демонстративно. Китайский консул постоянно жаловался на ограбления купцов при досмотрах семеновской контрразведкой на ст. Даурия. Американский консул предъявил огромный иск от фирмы «Вульфсон» за захваченные в Чите 2 вагона пушнины и т. д. Под влиянием японцев и Машки Шарабан рождались всевозможные бредовые идеи. Например, Семенов пытался сговориться с китайским генералом Чжан Цзолинем о создании двух независимых государств — Маньчжурии под властью Чжана и Монголо-Бурятии под властью Семенова.

Другой очаг атаманщины был в Хабаровске, где сидел "младший брат" Семенова, уссурийский казачий атаман Калмыков, разбойник еще похлеще, и тоже поддерживаемый японцами. Военный прокурор Приамурского округа колчаковской армии провел следствие и 11.09.19 прислал в Омск заключение "о деяниях мещанина Ивана Калмыкова", причем только список преступлений атамана занимал 20 страниц. В частности, конкурента в борьбе за атаманский пост, одного из авторитетнейших уссурийских казаков полковника Февралева агенты Калмыкова выследили во Владивостоке, похитили среди бела дня, увезли за город и застрелили.

Каких-либо сил и средств, чтобы бороться с этими безобразиями, у Омского правительства не было, особенно когда затрещал фронт. Теперь даже без учета японской защиты пригрозить атаманам стало нечем. Да и не только в Японии, в Омске у Калмыкова с Семеновым тоже нашлись надежные защитники. Заседавшая здесь Казачья конференция — что-то вроде общего Круга всех восточных Казачьих войск — блокировала все обвинения в их адрес. Не потому, что поощряла беззакония, а из гипертрофированной "казачьей солидарности". Всякая попытка призвать атаманов к порядку рассматривалась как покушение на "казачьи права". Лидеры конференции решительно запрещали давать ход поступающим жалобам, чтобы не дискредитировать Семенова с Калмыковым ввиду их "государственных заслуг". И заявляли, что в связи с "казачьей автономией", с выборностью атаманов правительство не имеет права привлекать их к ответственности. Правительству оставалось, например, жаловаться на убийство Февралева — Семенову, взывая к его совести и требуя принять меры как походному атаману дальневосточных казаков.

Картина получалась своеобразная. В Приморье царил относительный порядок: там стояли корабли союзников и правил колчаковский уполномоченный ген. Хорват. Дальше, от Хабаровска до Байкала, творилось черт знает что. А от Иркутска до Урала снова шла территория, подконтрольная Верховному правителю. Семенов и Калмыков предпочитали воспринимать Омск только в качестве дойной коровы. Их войсками на фронте и не пахло. Во-первых, к атаманам и люди прилипали соответствующие, любители погулять да пограбить. Их части больше годились для карательных экспедиций, чем для серьезных боев. Во-вторых, у них шла собственная война с партизанами, разжиганию которой немало способствовали их собственные действия. Она развернулась с весны 19-го, как только потеплело. Бои и потери в них были незначительными, больше страдало мирное население. Приходили в станицу партизаны — расправлялись с семьями семеновцев. Приходили семеновцы — начинали расправу с семьями партизан. Попав в трудное положение, партизаны уходили в Китай — выделенные для этой цели «дипломаты» подносили китайскому начальнику и его жене подарки из награбленного золота, и начальник разрешал спрятаться на его территории. Иногда в Китае скрывались и богатые казаки от партизанских бесчинств. Зверство царило с обеих сторон. Атаманы воевали большевистскими методами. Застенки семеновской контрразведки на ст. Маккавеево (ее и колчаковцы окрестили "мясорубкой") и калмыковской, в Хабаровске, стяжали мрачную и отвратительную славу. Партизаны были не лучше если белые пленных все-таки брали, то красные поголовно уничтожали самыми варварскими способами.

Чита и Хабаровск были не единственными проявлениями атаманщины. В революционной неразберихе появились какие-то Иркутское и Енисейское казачьи войска, которых в прежней России не существовало. В Омске дурил атаман Сибирского войска Иванов-Ринов, бывший полицейский и большой любитель спиртного. То качал права своей «автономии», то рождал по пьяному делу радикальные проекты «оздоровления», вроде борьбы со спекуляцией и дезертирством через облавы и публичные расстрелы. После таких высказываний колчаковцы шутили, что в его лице Совдепия потеряла отличного председателя ЧК. Хотя здешние атаманы были на виду и оставались в какой-то мере управляемыми, в глубинке их казаки не стеснялись побезобразничать — как раз из них составлялись отряды "особого назначения" против повстанцев. В такие отряды казаки шли охотно — от дома близко, от фронта далеко. Гоняться по тайге за партизанами и сражаться с ними особо не стремились — зачем? Разве не проще вместо этого выпороть часть населения "партизанских деревень"?.. Еще больше накаляя страсти… Так что и здесь атаманщина сумела отметиться с пагубной стороны.