Долг. Мемуары министра войны - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Гейтс cтр.№ 108

С президентом и другими членами команды национальной безопасности Блэр тоже не находил общего языка. Он имел обыкновение навязывать свои взгляды, давил авторитетом, предлагал на рабочих совещаниях окончательные решения, в том числе по политическим вопросам, хотя здесь его мнение было в лучшем случае совещательным; естественно, это вызывало недовольство президента. По словам Джонса и других, Обаме также не нравилось, как Денни ведет себя на утренних брифингах, нередко дополняя сообщения разведки собственными суждениями. Я наблюдал за собравшимися в Ситуационном центре, когда он выступал, и было весьма очевидно, что единственными друзьями Блэра в комнате были мы с Малленом (может быть, еще Хиллари).

Мне пришлось достаточно тесно общаться с двумя другими назначенцами Обамы в администрации Белого дома. С Рамом Эмануэлем, новым главой администрации, мы прежде знакомы не были; этот человек отличался неуемной энергией и стал хорошо известен своей способностью терроризировать окружающих, даже членов правительства. Вооруженный неисчерпаемым запасом «f-бомб» [90] , он вел себя точно кружащийся дервиш с синдромом дефицита внимания. Джонс сказал мне однажды, что, если Раму пришла в голову какая-то мысль в десять утра, он ожидает исполнения к четырем часа дня независимо от сложности задачи. Мне Рам нравился. Он заставлял меня смеяться. Политическое животное в естественной среде [91] , он нередко отпускал замечания, демонстрировавшие глубокое понимание механизмов вашингтонской политики и деятельности конгресса. А что касается напыщенности, лично мне было не привыкать работать с такими людьми в Белом доме. У нас с Эмануэлем имелись серьезные разногласия по поводу «Не спрашивай, не говори» (закона о геях в армии), бюджета и Афганистана, но личные отношения оставались неплохими. Стоило мне уронить на него пару-тройку собственных «f-бомб» в ходе жаркого спора, он восхищенно воскликнул, что не ожидал такого от меня, и с тех пор, казалось, начал относиться ко мне с уважением. Так или иначе, он (и все прочие в Белом доме Обамы) неизменно выказывал мне вежливость и даже почтение.

Другим сотрудником Белого дома, которого я хотел бы упомянуть отдельно, был Джон Бреннан – Обама назначил его помощником президента и заместителем советника по национальной безопасности в вопросах внутренней политики и борьбы с терроризмом. Бреннан, кадровый сотрудник ЦРУ, один из немногих в администрации служил на руководящих должностях в аналитических и оперативных структурах управления. Не припоминаю, чтобы нам с ним доводилось сталкиваться в ЦРУ, хотя в его первые годы в качестве аналитика он, должно быть, работал под моим началом. Обама хотел назначить его директором ЦРУ, но работа Бреннана в ЦРУ в президентство Буша вызвала сопротивление Капитолия, поэтому президент в итоге остановился на должности, которая не требовала утверждения в сенате. На тех совещаниях в Белом доме, на которых я присутствовал, Бреннан высказывался, только когда ему впрямую задавал вопрос Джонс или сам президент. Впоследствии Бреннан приобрел значительное влияние на администрацию Обамы и, насколько могу судить, успешно справлялся со своей работой – в частности, он сыграл главную роль в нанесении серьезного урона «Аль-Каиде» [92] (уже как директор ЦРУ во второй срок Обамы).

Новостью для меня стал институт «специальных посланников», которым поручалось работать в регионах: посол Ричард Холбрук теперь отвечал за Афганистан и Пакистан, бывший сенатор Джордж Митчелл – за мир на Ближнем Востоке, а генерал-майор ВВС в отставке Скотт Грейшн – за Судан. При администрации Клинтона специальных посланников, или «представителей», назначали решать сложные и отнимающие много времени и сил задачи внешней политики, например урегулирование на Балканах, – кстати, там Холбрук успешно участвовал в организации «посреднической» сделки (Дейтонских соглашений), позволившей добиться мира, пусть и непрочного. Мне представляется, что привлечение высокопоставленных лиц «со стороны» к решению щекотливых вопросов внешней политики – ошибка, поскольку это ведет к бюрократическим конфликтам в Вашингтоне и к путанице за рубежом относительно того, кто именно выступает от имени президента США.

Успех на Балканах в 1990-х годах сопутствовал Холбруку во многом благодаря уникальному сочетанию природы этого конфликта, личным качествам лидеров и характера и навыков Ричарда, замечательно подходящего для Балкан. Его принцип «прямо в лоб», увы, вряд ли сработает в таких странах, как Пакистан и Афганистан, чьи лидеры, культура и политические условия предполагают совершенно иной стиль ведения дел. Едва Холбрук получил назначение, разгорелся конфликт со Штабом национальной безопасности (Совет национальной безопасности реорганизовали и переименовали, чтобы расширить круг его обязанностей и включить в них внутреннюю безопасность); при этом Холбрук пользовался твердой и неизменной поддержкой Хиллари. Публичная суровость президента к Ричарду ясно дала понять, что Холбрук не принадлежит к «компании» Обамы, вследствие чего сама должность специального посланника постепенно превращалась в пустой звук. Вскоре Холбруку удалось разозлить и пакистанское, и афганское руководство, из-за чего он оказался на обочине переговорного процесса, хотя располагал ценной информацией и создал сильную команду.

Митчелл заслужил новое назначение своими успехами в качестве посредника в Северной Ирландии (поверьте, это существенное достижение). Впрочем, его шансы добиться того же результата на Ближнем Востоке были невелики. Как мы увидели после Кэмп-Дэвидских соглашений 1978 года, которые сподвигли Израиль и Египет на подписание мирного договора в начале 1979 года, только тогда, когда и израильтяне, и арабы опираются на крепкий политический тыл и готовы идти на компромисс, возникает шанс на движение к миру. В начале 2009 года таких условий попросту не существовало. Слабое палестинское правительство Западного берега состояло из достаточно прагматичных политиков, но экстремисты хамас в секторе Газа были полны решимости уничтожить Израиль. В самом Израиле администрации Обамы приходилось иметь дело с премьер-министром Биньямином Нетаньяху – главой правокоалиционного правительства, который категорически не желал предпринимать каких-либо конструктивных шагов для создания двух полноценных государств. Команда Обамы разрывалась между двумя точками зрения: одну представляли «старые бойцы» Ближнего Востока – к примеру, Деннис Росс, считавший, что мы должны двигаться шаг за шагом и с большой осторожностью; другую олицетворяли Джим Джонс и я, полагавшие, что Соединенным Штатам нужен смелый подход, разработка проекта всеобъемлющего соглашения, которое наглядно покажет обеим сторонам, от чего им, возможно, придется отказаться и что они могут получить. В целом преимущество было за «старыми бойцами», и Митчелл постоянно сновал между Вашингтоном и Ближним Востоком, но результаты всех этих перелетов были нулевыми. А Скотт Грейшн столкнулся в Судане с неразрешимой ситуацией, усугубленной расколом в нашем правительстве из-за разногласий по предлагаемых мерам вмешательства, – но ему все же удалось организовать и провести мирный референдум, который способствовал появлению на карте Южного Судана.