Пепел большой войны. Дневник члена гитлерюгенда. 1943-1945 - читать онлайн книгу. Автор: Клаус Гранцов cтр.№ 28

В четверг: «Идеальный муж», в главной роли — Геббельс. [126]

В пятницу: «Голубой озорник», в главной роли — Лей.

В субботу: «Тиран», в главной роли — Гитлер.

И в воскресенье: «Разбойники», участвуют все вышеназванные».

Мы все умирали со смеху, но Мюльхан пришел в еще большее негодование. Тут Мук сказал ему:

— Да ты что, не знаешь, что ли, что эти анекдоты распространяет само министерство пропаганды?

— Я этому не верю.

— Да точно! Геринг сам отбирает новые анекдоты о себе самом, которые он позволяет распространять. Лишь благодаря им он так популярен до сих пор.

Тугодум Мюльхан замолчал и принялся переваривать эти слова, а потом побрел в сторону блиндажа, где жили расчеты малокалиберных зениток.

После этого я еще раз переговорил с Муком относительно покушения и о перепалке между Цицевицем и Мюльханом. Мук сказал мне, что не знает, кто из них двоих прав. У них дома тоже было много споров и разногласий по этому поводу. И хотя Гитлеру многое можно поставить в вину, все-таки старший брат Мука имел высокий ранг в гитлерюгенде, даже был, по-моему, баннфюрером. Это тот его старший брат, который пропал без вести в России.

Без даты

Беспокойный день. Поскольку стояла хорошая погода, наш обер-фёнрих организовал с нами занятия по распознаванию силуэтов самолетов. Но с ясного неба внезапно пришла тревога, и батарея «Гебен» тотчас же поставила дымовую завесу. Мы в это время отдыхали, живописно расположившись на орудии, но тут от службы наблюдения пришло оповещение: цель обнаружена. Командный пункт отдал команду: «Индикаторный прицел в укрытие!» Но цели находились слишком далеко от нас и, что удивительно, также слишком низко. Такая ситуация была для нас внове, поскольку раньше, идя на Берлин или Штеттин, английские «Спитфайры», сопровождая волны бомбардировщиков, пролетали над нами на большой высоте. На этот раз их цель, похоже, находилась где-то поблизости. Самолеты врага двигались на запад, там находились Свинемюнде и Пенемюнде. Да, почему-то сразу решили мы, это скорее всего Пенемюнде, поскольку тамошний испытательный полигон явно уже давно обнаружен самолетами-разведчиками врага. Его местоположение невозможно было сохранить в тайне, потому что белые полосы после испытательных пусков подолгу висели в воздухе над Балтийским морем. Далеко в открытом море также стояли на якоре суда с наблюдателями. Совсем недавно они наблюдали за результатами наших учебных стрельб. Все береговые батареи на участке побережья от Узедома до Волина участвовали в этих стрельбах, пытаясь взять первенство. Никому так и не удалось попасть в цель, пока мы с восьмой батареи почти последним снарядом не раздолбали полотняный конус, буксируемый самолетом. Это был триумф! Капитан обнял командира батареи и выставил шнапс. Все получили благодарность, в том числе и мы, вспомогательный персонал, который тоже внес значительную долю в этот успех. После этого мы чувствовали себя героями…

Я только что был у санитара. Его срочно вызвали в Пенемюнде, там ужас. Все верно, томми [127] обнаружили испытательный центр. Но они не только бомбили его с обычных бомбардировщиков, но и задействовали также пикировщики для точного бомбометания и обстрела из бортового оружия. Большинство девушек из вспомогательного персонала в это время загорали на берегу моря. Тревога прозвучала столь внезапно, что они еще не успели одеться, когда томми открыли по ним огонь из бортовых пушек и пулеметов. Те, кого в первые секунды миновали пули, бросились в воду и стали нырять, но английские пули настигали их и в воде. Берег моря и вода окрасились кровью, а в воздухе над ними крики раненых девушек мешались с ревом самолетных моторов.

Наши орудия еще вели огонь по ним вдогонку, да и расчеты легких 20-миллиметровок тоже с гордостью могут сказать, что сделали все возможное, чтобы отогнать английские самолеты!

16 августа 1944 г.

«Я так хотела бы, но только не знаю чего», — льется песня из радио. Это вполне соответствует моему настроению. Чего бы я хотел? Я хотел бы писать, хотел бы слагать стихи, хотел бы блистать на сцене и наслаждаться славой. О, возлюбленная мной фата-моргана!

«Действительность выглядит совсем по-иному, пожалуйста, прислушайтесь!» — поет Цара Леандер. Что ж, прислушиваемся! Две вещи постоянно занимают мои мысли: слова Герберта о положении на Восточном фронте. Я все еще слышу его голос: «Бежим, бежим по 70–80 километров каждый день». И покушение на фюрера. Порой в этом чудится нечто зловещее, а порой и воспринимается как должное. Неужели просто все дело в том, что не все в порядке в руководстве Германии? Чем все это обернется?

Другие мои проблемы? Наконец-то я снова целовался с девушкой. Она живет здесь, в Приттере, и я как-то встретился с ней вечером. Мы целовались так, что я едва не обезумел. Но тут она убежала, наверное испугавшись меня. Но почему? Я побежал за ней, но так и не смог догнать, она оказалась быстрее. Но почему? Что неправильно я сделал? Но поцелуи были восхитительны, хотя у Хельги из Мютценова губы куда мягче.

Возможно, я скоро снова смогу поехать в отпуск домой, поскольку все те из вспомогательного персонала флота, чьи родители занимаются сельским хозяйством, могут получить трудовой отпуск. Наши сменщики уже прибыли и проходят обучение. Мы должны быть с 12 сентября уволены, затем три месяца отрабатывать трудовую повинность, а затем быть призваны в вермахт.

На школьные занятия мы ходим редко, все очень устали. В кино посмотрел «Иммензее», [128] упоительно прекрасный фильм.

Мы все произведены в старшие помощники вспомогательного персонала флота и теперь носим на рукаве по две золотых нашивки. Они смотрятся отлично, но для всей этой красоты осталось только четыре недели.

Ушли многие из преподавателей военного обучения, они были направлены на фронт. На их место приходят девушки из вспомогательного персонала. С ними возникает много проблем.

Ну вот, скоро закончится период моего пребывания в составе военно-морского флота. Что же дал мне этот год? Он прошел либо в мечтаниях, либо впустую. В мечтаниях о будущем, которые так и остались только мечтами. Школьные занятия ничего мне не дали. Ничего сколько-нибудь интересного из книг мне не попадалось, художественная литература больше не издается.

Скоро мне исполнится семнадцать! Как же я мечтал когда-то об этом возрасте! Ну и что? Теперь я чувствую себя таким старым! Но прочь эти мысли. И почему я так невесел?

Сегодня около полуночи нас поднял резкий звон колоколов громкого боя: «Боевая готовность!» Мы вскочили с постелей, оделись и провели так около получаса, гадая, будет ли после этого объявлена боевая тревога. Внезапно снова загремели колокола. Я неторопливо надел шинель и кепи, выбрался из блиндажа, стянул брезент с орудия, пропустил Радке на место наводчика по горизонтали, а сам подумал: тревога, как многие другие, ничего особенного.