Заблуждение велосипеда - читать онлайн книгу. Автор: Ксения Драгунская cтр.№ 8

Звезды сошлись, или кто-то там, где-то там, небесное начальство сказало: «Мы оставляем тебя здесь, у этой реки, рядом с эти березовым лесом, выходящим в поле, чтобы именно эта округа стала твоей родиной, вырастила тебя. Но чем все это закончится, мы не скажем. Увидишь».

Вселенная, джунгли, полулес-полусад, грибы растут, и яблони тоже, и малина, и крыжовник, и цветы.

Кроме дома в два этажа, на участке есть погреб с земляными ступеньками, огромный сарай с курятником и чайный домик — восьмиугольная беседочка со стенами и окошками!!!

Разглядела я все эти сокровища гораздо поздней, года через два или три. По-моему, при жизни папы мы туда почти не ездили. Однажды весной собирали листья, песик Тотошка, щенок спаниеля, зарывался в большую кучу и колготился там, куча шевелилась, и папа, сидя в кресле на солнышке, веселился как дитя.

Грибы собирали, белые, со своего участка.

Во время учебы в школе на каждые каникулы я приезжала сюда. Даже на каждые выходные. А уж летом!..

Просыпаешься рано утром — солнце в саду, птицы.

Просыпаешься от радости, от счастья, потому что сегодня суббота. Ура! Суббота! Приедет мама! Моя мама — самая красивая женщина Москвы, между прочим! У нее в шкафу и в ящиках туалетного столика много всяких дивных штучек, вкусно пахнущих маленьких бархатных сумочек, где прозрачные камешки, рассыпанные бусы, иностранные монетки и открытки с видами далеких чудесных городов, в которых она побывала. Моя мама объездила восемнадцать стран, она работала конферансье в хореографическом ансамбле «Березка», объявляя номера на языке той страны, где они выступали. Она может повторить любую фразу на любом языке почти без акцента… Вот какая у меня мама!

Значит, так.

Во-первых, надо сделать уборку. Потом — нарвать цветов и поставить в грузинскую керамическую вазочку у мамы на туалетном столике. Везде, везде поставить цветы. Надо еще быстро сходить в лес и собрать для мамы землянику.

Ура, ура, мама приедет!

И мы пойдем с ней в лес или на речку, а еще смотреть щенков, которые родились у Яковлевых, и может быть, удастся, получится ее уговорить, и она разрешит мне взять одного щеночка. И у меня будет собака!

Как хорошо жить на свете!

Лишь бы только Ирина Ивановна не наябедничала, что я не хотела полоть клубнику. Бог, милый добрый Бог, сделай, пожалуйста, чтобы она забыла наябедничать и чтобы мама на меня не сердилась! Грядки с клубникой старые, остались от бывших хозяев, ягоды мелкие, одичавшие, но очень сладкие.

«Я хочу клубнику!» — капризно говорит Ирина Ивановна.

Как будто если я буду полоть, выдергивать заполоняющую наш участок сныть, ягод станет больше и они станут крупнее и вкуснее.

«Я тебе не нянька!» — строго и с достоинством говорит Ирина Ивановна. Да, это правда. Просто она любит свежий воздух. Она как бы снимает у нас комнату, но бесплатно, потому что приглядывает за мной. Свежий воздух, все удобства, но только одна загвоздка — маленькая девочка в нагрузку. По вечерам Ирина Ивановна сидит на крыльце с приемником «ВЭФ» на коленях и качает приемник, как малютку. Чтобы было лучше слышно. Там что-то шипит, скрипит, и разные голоса рассказывают новости, но не те, которые и так передают по телевизору, а другие. Честные. Настоящие.

«Мой собеседник», — так Ирина Ивановна называет свой приемник.

А нашу дачу она называет «Кислородная тюрьма».

Ничего себе.

Какая же это тюрьма? У нас огромный участок, северная сторона — лесная, березы и елки, там растут грибы, подберезовики, лисички и сыроежки. Южная сторона — садовая, яблони, малина, смородина, крыжовник. Стол и скамейки в саду, садись пить чай или читать. Здесь так хорошо, и кажется, что жить можно только здесь и больше нигде. А ведь можно еще и погулять пойти. Отличный лес, с оврагами и ручьями, лесная речка, если идти правее, а если левее — выйдешь в огромное поле. Поросшая подорожником колея с глубокими лужами, полными головастиков, приведет в другую, дальнюю березовую рощу, где лисички и земляника. Не хочешь пешком идти в лес — катайся на велике, если, конечно, у тебя есть велик, тогда из калитки налево, на первом перекрестке — снова налево, там липовый парк, аллеи, на высокой клумбе — пьедестал без памятника. Говорят, раньше там стоял памятник Сталину, а потом его выбросили в речку возле плотины на Троицкой фабрике. Катаешься на велике по щербатому, со множеством трещин асфальту, мимо маленьких деревянных дач соседнего поселка, забираешься в узкие аллейки на задворках парка, акация и шиповник трогают тебя за плечи, вот показывается забор пионерского лагеря, у забора изнутри всегда кто-то стоит, жадно и грустно смотрит. Бедные, несчастные пионеры, летом в лагере, ходят строем или парами, все по горну, по команде.

А я на воле! Я вообще никогда не была в пионерском лагере. Каждые каникулы я здесь, где все знакомо. Ура, лето!

Автобус от метро «Калужская». Дребезжащий, оранжевый, хлипкий, даже еще не «Икарус», а какой-то отечественной неуклюжей породы, «советское значит отличное», долго-долго выбирается за Кольцевую, где нет фонарей и асфальт в ухабах, едет, часто останавливаясь, переезжает через мост в деревне, никаких светофоров на шоссе нет, и вот наша остановка, «Школа», спрыгиваешь из автобуса, и пахнет совсем по-другому — свежескошенной травой, костром, снегом, талой водой, осенними листьями — июль, апрель, ноябрь, март, сентябрь? Пахнет, что Москва и учеба далеко, а впереди выходные, каникулы, вольница, кайф, дачная жизнь, велик. В парке стоит магазин, где продают шоколадки по двадцать две копейки. С шоколадкой в руке мчишься на велике, под горку, под горку, быстрей и быстрей по сосновой аллее, уже видна речка, песчаная полоска пляжа, лодочная станция, с косогора далеко видно — деревня Жуковка, поля…

Но велосипеда у меня еще не было. Я каталась на выдуманном велосипеде.

Ничего не страшно в лесу. Диких зверей у нас не водится, а опасаться лихих людей, думать про них мне и в голову не приходило. Ничего не боялась в лесу. Уходила одна далеко-далеко, чувствуя себя в полной безопасности. И ничего плохого со мной никогда не случалось. Родной лес. На границе леса и первого поля — земляничная опушка, светлая трава и молодые березы. Ягод сколько! А еще говорят, что в нашем лесу не осталось ни грибов, ни земляники. Собирать не умеют, вот что. Или зрение плохое. А я глазастая, ко мне все грибы и ягоды так и лезут в руки.

Набрала в лесу стаканчик земляники для мамы и иду обратно. По березовым бревнышкам перехожу ручей в овраге, поднимаюсь по склону. На старой поваленной елке сидит Костик Чеславин по кличке «Число», улыбается:

— Привет! За земляникой ходила? Молодец. Как живешь вообще? Горло не болит?

Не дразнится и не обзывается… Вот чудеса!

— Нет, не болит.

— Тогда пошли.

Выходим к «Академической», а Костик как раз из соседнего, академического поселка, у него дедушка академик по марксизму, доходим до края леса.