Заблуждение велосипеда - читать онлайн книгу. Автор: Ксения Драгунская cтр.№ 42

— Звонит этот урод, шведский журналист, мой приятель, и прямо по телефону начинает лезть с вопросами! «Вика, все говорят, что будет Андропов. Ты тоже это слышала?» Я просто не знаю, какое бы междометие мне из себя выдавить, а он дальше: «У нас все говорят, что для вас это очень плохо. Это КГБ. А ты как считаешь?» Я — «бе, ме»… Идиот какой-то!.. По телефону!..

Тогда считалось, что все телефоны прослушиваются, особенно номера продвинутой либерально-демократической интеллигенции. Во многих домах практиковали шутку — ни с того ни с сего снимали телефонную трубку и кричали туда «Слава КПСС» или «Спасибо партии родной!»

Кругом только и разговоров, что про смерть Брежнева и про то, что дальше будет. Взрослые компаниями ходят по аллеям поселка, разговаривают.

Выхожу погулять. Чашка быстро стынущего чая с крошеной антоновкой в руках. В академическом поселке почти все дачи — летние, с печками, и сейчас, в ноябре, поселок пуст. Как красивы черные ветки яблонь с одинокими красно-желтыми листьями! И неубранные яблоки лежат на притихшей перед снегом, грустной Земле Октября.

Страну так называют в газетах. Потому что праздник в ноябре. Чего непонятного-то?

Да, это правда она, она такая — Земля Октября, земля облетевших озябших садов, черных яблонь, темных осенних речек, ягод рябины, тумана и тишины.

Есть ли что-нибудь прекраснее нашего клочка Земли Октября, этой окрестности, околотка, Округи, пролетая над которой, даже самолеты поют задумчиво и протяжно, от любви к ненаглядной земле?..

Можно нажать на рычаг колонки, и с шумом ливанет ледяная, пахнущая, как в раннем детстве во «времянке», вода.

На перекрестке показывается Число, машет рукой. С ним еще двое каких-то — парень и девушка, и Число трогательно держит девушку за ручку.

…

МЕРОПРИЯТИЯ ПО ОЧИСТКЕ СОВЕСТИ

ВСПОМНИЛОСЬ БАТЮШКЕ ЧЕТВЕРТОЕ

«Мы с Аней приехали к Костику. Потому что у него дедушка умер и на даче теперь вообще никого. Он вышел нас встретить, на повороте с шоссе в его поселок. Мы решили печь картошку на костре, но на улице было холодно, пошли в дом и стали печь в камине.

И вот как-то само собой, вдруг, незаметно, оказалось, случилось, получилось, стало… Стало так, что Аня и Костик разговаривают вдвоем, между собой, а меня рядом как будто и нет вовсе.

Разговаривают и мелят какую-то чушь:

— А ты знаешь, что здесь в лесу течет речка Незабыть?

— Незабыть или Непотерять?

— Может, и Непотерять. А по берегам ее растет ягода обманика…

— А я однажды хотела написать цифрами без десяти восемь, а получилось без ста восьми…

— А ты знаешь, что половина второго похожа на десять минут седьмого?

— Это только если часы со стрелками…

— А я в детстве думал, что облака — вкусные…

Как дети, вообще…

«Тю! — подумал я. — Называется, привез любимую девушку познакомить с другом. Мы с Аней приехали к Костику, чтобы спать вдвоем, потому что больше негде. А тут вот что — ягода Обманика и речка Непотерять».

Я сразу понял, что мне лучше уехать, надо встать и уехать восвояси. Но сидел как дурак на кожаном диване времен культа личности, пялился в огонь и ждал, что Аня захочет лечь спать.

И в конце концов, все легли спать в разных комнатах, а утром надо было уезжать, и мы втроем пошли на автобус. Костик надел кожаное, «комиссарское» пальто своего дедушки. Взял фотоаппарат и то и дело мимоходом фотографировал то кисть рябины, то поворот шоссе за мостом, то речку.

Когда подошел автобус, я пропустил Аню вперед и сказал, что позвоню ей, она уехала, и мы с Костиком остались на остановке и молча перешли шоссе и пошли обратно по пустой дороге. Я хотел сказать ему… Поговорить с ним… Что сказать? «Так нечестно»? Или: «А как же я?» Мы шли и молчали, а приближаясь к мосту, Костик сказал:

— Ну что, Командир? Давай, что ли, стреляться?

И свернул в лес, поминутно щелкая фотоаппаратом.

— Становись, Командир, под дерево. Вот.

И он стал «прицеливаться» своим «Ломо».

— Ты на ней женишься? — спросил я.

Потому что на ней надо жениться, она хорошая и серьезная, она всю картошку ухаживала за мной, потому что я, пень, все время болел то животом, то простудой, а еще Командир называется, позор вообще, и она меня лечила и выручала, прикрывала, как могла, я бы совсем без нее пропал, без своего Комиссара, она хорошая, и у нее смешной нос валенком, и светлые волосы пахнут какими-то маленькими птичками, правда, я понятия не имею, как пахнут птички, но точно знаю, что как светлые волосы Комиссара.

— Женишься ты на ней или нет?!

Костик щелкал фотоаппаратом, пятясь от меня все дальше, в глубь леса.

Тогда я крикнул:

— Ты как вообще жить дальше собираешься?

Потому что я уже знал про его похождения. И Зоя Константиновна просила меня с ним поговорить.

Он отошел еще подальше, повернулся и пошел прочь.

А я домой уехал…

Давно так все это…»

— Батюшка, а батюшка… А ничего, если я святой воды в банку из-под компота налью?

— Что? А… Да, можно…

— Батюшка, а в двенадцать машина за вами придет, в управу надо, главу администрации с Днем ангела поздравлять…

— Да… Ну да… Конечно…

Чай с антоновкой остыл, сделан медленный, большой круг по академическому поселку, и я осторожно захожу в лес, там гораздо темнее, и слышно, как журчит в овраге ручей…

Костик идет мне навстречу.

— Ну-ка сними меня, — не здороваясь, просит он и садится на поваленный еловый ствол у края оврага. — Смотри, сюда смотришь, тут нажимаешь. Смотри не напорти, сиротка.

— Зачем тебе?

— На память, — говорит он. — Каюк скоро лесу. Под дачи скупят. Снимай, что ли?

— Под какие дачи? Что ты вечно?.. Дачи какие-то выдумал. Это наш лес! Кто его купит?

Костик усмехнулся и сказал, глядя в объектив:

— Вот гостей проводил.

И добавил:

— Мне весело…

И еще раз повторил:

— Мне весело, понимаешь, Сирота…

«И Сирота отдала мне фотоаппарат и пошла своей дорогой, а я домой пошел. Надо было рассказать ей про дедушку, что он мне сказал, перед тем, как умереть, но я подумал об этом уже потом, когда дошел почти до своей калитки, до колонки, и пил ледяную шумную воду, наклонившись…»